Спиннинговой катушкой На морозе звеня, До рыбачьей избушки Раскрутилась лыжня.
Лыжи, ткнувшись с излуки О торосов гряду, Как замёрзшие щуки, Распластались на льду.
Ноги в крагах лосиных Тащат в сени друзья – Иней вылепил спины Чешуёю язя.
Над горбатою крышей Срезал ветки дымок... Оживает и дышит На плите котелок.
Запах рыбы и лука, Перестуки ножа И остроты друг в друга, Как иголки ерша. Нет ушицы с наваром, Чаю выпито всласть. Широченные нары Нас глотают, как пасть.
Бродит сумрак в сторожке Сладкой поступью сна. ...То ли месяц в окошке, То ли в лунке блесна.
***
В просторы иду одиноко. Цикорием дышит земля. И кажется: Божие Око Меня провожает в поля.
Тропа за овражьим изгибом Уткнулась стрелой в небосвод, И солнце огромною глыбой Расплавило весь горизонт.
Что ждёт меня там, за пределом, Где небо увязло в траве, И прошлое облаком белым Растаять спешит в синеве?
Что думают эти берёзы В печали своей обо мне? И где мои выпадут слёзы Словами на этой земле?
***
В подоле Из леса К чаю Знахаркой умелою Поднесёт янтарной чаги Мне берёза белая. Заклубит, запышет пар, Ноздри защекотятся... Выпью чаю самовар, И ещё захочется. Не с того ли, как мой дед, От морозов розовый, Наделён я с малых лет Крепостью берёзовой? Дом рублю иль печь кладу – Руки силой полнятся, Белковать в тайгу иду – Лайки не угонятся. За стихами тоже в лес Отправляюсь с розыском. Родом я – с таёжных мест И живу в Берёзовском.
***
Пусть ладони загрубели, Как кедровая кора. Привезу привет тебе я От собаки, от костра, От своей лесной избушки, Где покуда воздух чист, Где волнушки по кадушкам Нюхают смородный лист. Здесь, совсем не зная страха, Чуя соль, средь бела дня Задубелую рубаху Лоси съели у меня. Пусть вослед мне осень дышит... Я в разбитых сапогах Вдруг войду к тебе под крышу С летним ветром на губах. Ты уронишь чашку на пол, Припадёшь легко к плечу, Уловив таёжный запах, Тихо скажешь: «В лес хочу...» Мы уйдём за огороды, Чай оставив на столе, Под смолистым небосводом Затеряемся во мгле. Вдалеке неярким лаком Сосны выкрасят восток. И костёр наш, как собака, Будет ластиться у ног.
***
Я учился в третьем классе. Дед твердил в трёхсотый раз: – Внук, гляди, В меня удался: Бойкий будет кедролаз. Сердобольная старуха, Повернувшись от печи, Обрывала деда глухо: – Все попилят кедрачи. Сгинет лес как от напасти, Не отыщешь и кола. И в её словах отчасти Правда горькая жила. Нет давно уже старухи, А за ней и дед исчез, И повыпилен в округе, И свезён куда-то лес. Только чахлые околки Да осинник что свеча. И тружусь я на прополке Первогодка кедрача.
***
Рюкзак за плечи в спешке брошу, На лыжи встану в добрый час И по нетронутой пороше Уйду в тайгу на Усть-Барзас.
На крутояре возле речки, За частолесьем сосняка, У чёрной заночую печки В далёком доме лесника.
Ничто покоя не нарушит, И будет в домике темно, И будет пихтушка-девчушка Ко мне заглядывать в окно.
Забыв про завтрак, спозаранок – Ещё и солнце не взойдёт – Пешнёй проворной протараню На омуте метровый лёд. И будет день, как миг, короток, И будет бойко брать чебак, ...И будет ой как неохота Домой настраивать рюкзак.
ТОПОЛЬ
В голубиной просини, В зное и жаре Обносился к осени Тополь во дворе.
Хорошел на тополе Новенький наряд; Был, как воин во поле, Он молодцеват.
Жил легко и песенно Под моим окном И на ветре весело Гарцевал верхом.
А теперь обтрёпанный, На скелет похож, Он стоит, как вкопанный, Вслушиваясь в дождь.
***
С трубою чёрной на макушке И с белой лайкой у дверей В ложбине пряталась избушка, И в ней я жил среди зверей. Один до родниковой речки С ведром торил тропу в метель, Рубил дрова, курил у печки И сам стелил себе постель. Во всём придерживался меры, Себя любя и не любя. И выгнездить пытался веру Одну лишь – в самого себя. Стреляя дичь по перевалам, Я жил себе, как в ножнах нож. И думал: с этаким забралом В тайге никак не пропадёшь. Мели снега и зори висли. И я не ведал, как лыжнёй Моя беда коварной рысью Повсюду следует за мной. Когда пургою ты захлёстан И рядом друга не видать, Себя во всём совсем непросто Боготворить иль презирать. И стал мой сон, как призрак – зыбок. И, просочась в моё жильё, Ко мне вскочило на загривок Зверь-одиночество моё. Оно нещадно издевалось. Оно глумилось надо мной: То тьмой полуночной шепталось, То хохотало тишиной, То, убегая за увалы, Вело меня в кошмарный сон, То вой метели превращало В пронзительный трамвайный звон. И я, как пойманный, метался, И был придавлен я и сир, А где-то плакал и смеялся Так просто брошенный мной мир. И за спиною дверь вздыхала. И был готов бежать я в ночь. И лайка руки мне лизала, Не зная, в чём и как помочь.
***
Где-то в глухариной глухомани, За просветом выцветших берёз, Одиноко в предрассветной рани Обо мне тоскует тихий плёс. В нем, как льдинки, тихо стынут звёзды. Вкруг на километры – ни души. Лесы там не рассекают воздух, Не ныряют лодки в камыши. Тихий плёс... В урочищах таёжных Окаймлённый густо в тальники, Он затерян в чаще бездорожья За изгибом сумрачной реки. Но когда по задремавшим пихтам Звездопад ударит проливной, Тихий плёс ко мне совсем не тихо Прямо в душу плещется волной. Словно от болезней исцеленье, Кровь мою тревожно горяча, Мне таймени, лунные таймени Стали часто сниться по ночам. Тихий плёс... Я знаю, в эту осень, По песку печатая следы, Из тайги к тебе выходят лоси И стоят, застывши у воды...