«Вы - луки, из которых ваши дети, Как живые стрелы, посланы вперёд.» Калил Джебран "Пророк"
Люблю горячий крепкий чай. И собеседников для спора. Люблю, когда горит свеча. И ночь кончается не скоро. Но только нет таких друзей. А те, что есть – им не до чаю. И я живу для сыновей. И в них души своей не чаю.
Они как русские князья – В их именах моя заслуга. Владимир. Дмитрий. Сыновья. Моих два самых лучших друга.
Мы можем просто помолчать. И знать, что рядышком – родное. Какая все же благодать, Что у меня мальчишек двое.
И надо ль сожалеть о том, Что старший далеко от дома? Ночным проявится звонком – Разбудит голосом знакомым.
И в тот же миг исчезнет сон. И станет дальний берег ближе. В окне туманный Альбион Я вдруг отчаянно увижу.
И младшего не удержать. А что же делать остается? За ними следом убежать По ходу солнца.
Владимир. Дмитрий. Сыновья. Два самых лучших моих друга. И натянулась тетива. И стрелы вдаль летят упруго.
Тоска
Мохнатые лапы кладет на грудь И смотрит – глаза в глаза. И полною грудью нельзя вздохнуть, И оттолкнуть нельзя.
И вполнакала лампочек свет. Звенящей струной – тишина. И ничего не слыхать в ответ. Как листья шуршат слова.
И время стекает со стрелок часов. И плавится воск свечи. И двери закрыты на тяжкий засов. И звезд не видать в ночи.
Мохнатые лапы кладет на грудь, И смотрит – глаза в глаза. И полною грудью нельзя вздохнуть, И оттолкнуть нельзя.
Друг мой Юрка
Только в Парме – пармезан. А шампанское – в Шампани. Мне об этом рассказал Закадычный друг по пьяни.
И под плавленый сырок, Наш родной советский вермут Пил, не морщась, мой дружок – Самый преданный и верный.
Дальний-Дальний тот Восток. Давний. Давний друг мой Юрка. Он простой. И я простой. Проще мятого окурка.
Закордонною струной Зазвучит «Black magic woman». Я – беспечно молодой. Друг мой – бесконечно юный.
Счастье
Звучит «Пионерская зорька». И бодрые пионеры Докладывают бойко Кто самый в стране первый.
Москва далеко от Сибири. И есть ли она на свете? Патриса Лумумбу убили – Папа читает в газете.
Как это страшно и грустно, Что где-то лумумб убивают. Меня пирожки с капустой У мамы моей поджидают.
И мама такая родная. В муке у нее передник. Смотрю на нее и знаю, Что нет ее лучше на свете.
И солнце. И утро. И лето. Нельзя разделить их на части. И умные очень газеты Не знают, что это счастье.
Сумятица
Ах, в душе моей сумятица. Не сумятица – смятение. Словно взятие Бастилии. Расстреляли. Но простили ли?
С колокольни-колоколенки Да слетели птицы-голуби. Настоящее и прошлое, Как печенье мной раскрошено.
Не тринадцатое, пятница – Что ж в душе моей сумятица? Где герань на подоконнике? Где же матушкины слоники?
Где отцовы подзатыльники? Где друзья? Где собутыльники? Может, было. Может, не было. Может, жил. А может, нЕ жил я.
Где черёмуха сибирская? Сторона моя неблизкая. Сторона моя сторонушка – Прожил всю её до донышка.
Ах, в душе моей сумятица. Не сумятица. Смятение. На груди моей распятьице. Завтра будет воскресение.
Я успею вернуться
Я писать начинаю, а слово берет меня за руку И ведет за собой никому неизвестными тропами. Накукует кукушка. И ворон противно накаркает: Пропадешь. Пропаду. Пропади оно пропадом.
Я - о встрече. А слово упрямо – прощальное. На поляну. А слово настырное – дебрями. Мне слышны колокольные звоны печальные. Ты нарочно меня заманило, наверное.
Я – весеннего неба. А слово заходится вьюгою. Я – надежды глоток. Слово за слово. Словно я не в аду, а в раю горю. Я успею вернуться. К тебе моя милая Засветло.
Как-то вечером
Со мной откровенен Есенин И доверителен Блок. А Бродский растерян, рассеян, Как монотонный урок.
Сергей, Александр, Иосиф Со мною за круглым столом. Кто чаю, кто кофе попросит, А кто-то чернила с пером.
Битлы напевают негромко Сквозь форточку в старом окне. На кухне сидит Незнакомка И сплетничает с Шаганэ.
Как наказанье или милость
Не написалось. Не случилось. Во мне тревожно затаилось. И эхом не отозвалось. Еще напишется, авось… А для чего, скажи на милость?
Не израсходовал. Осталось. Я сберегу в себе усталость. Она понадобится мне В последнем, самом верном сне. Устал, скажу. Какая жалость.
Осталось. И не отлюбилось. Случится. Иль уже случилось? И болью отзовется вдруг Обычное касанье рук, Как наказанье или милость.
Еще
Когда затихнет шторм. И обессилят волны. Какой нелепый вздор – Остатки жалких молний.
Бушующих страстей Еще хранится признак. Еще тепла постель. Еще дыханье близко.
И отраженья слов Еще слышны как будто. Еще обрывки снов Являются под утро…
Когда затихнет шторм...
Отцу
Вижу в зеркале отражение лица – Уставшее, постаревшее, не моё. Или я смотрю на своего отца. Или он в отраженье своё.