БАБЬЕ ЛЕТО
Богом посланная милость –
Тёплый солнечный денёк.
Это лето зацепилось
Паутинкой за пенёк.
Продолжает труд тяжёлый
Забубённая пчела.
Пацаны бегут из школы
На окраину села.
Промелькнут по косогору –
Мимо пасеки, на брод.
А пескарь в такую пору
И на голый крюк берёт!
ПОЛИВАЛЬЩИК
Картину детства в сердце берегу я:
Володька Рыжий, дворничихин внук,
Схватив за шею радугу тугую,
Над головою чертит полукруг!
Широкий веер радужных осколков
С шипением врезается в газон.
А мы поодаль, хмурые, поскольку
К Володьке подходить нам не резон.
Штанины клёш – такая нынче мода,
Над синяком сверкает хитрый глаз…
Что говорить, он старше на три года –
Почти эпоха разделяет нас!
СЪЁМКИ
Глухое рявканье мортир,
Дым в поле, как стена…
Снимают фильм «Война и мир» –
Сейчас, как раз, война.
Гороховецкий полигон
Теперь – Бородино.
Наш взвод в массовку приглашён…
Такое вот кино!
На десять дней ворвался свет
В армейский серый быт!..
Жаль, во француза я одет
И должен быть убит.
Красиво падать учит нас
Известный каскадёр.
И вот грохочет, как приказ:
«Внимание! Мотор!»
Кино – серьёзная игра:
Бежим в атаку, но
Лихое русское «ура»
Кричать запрещено.
Штабной московский генерал
Безмерно горд за нас,
А я бы русского играл
Правдивей в десять раз!
ИЮЛЬСКИЕ СТИХИ
1. Ночь
Вышла из-за облака луна,
Озарив округу бледным светом.
Крикнешь, и ночная тишина
Выстрелит раскатистым дуплетом.
Ото сна встряхнет речную гладь,
Распугав ватагу юрких бликов,
И сомкнется наглухо опять –
До зари, до первых птичьих криков…
2. Утро
Старый пруд, затерянный в глуши.
У воды ракиты прикорнули.
Браво, в три шеренги, камыши
Замерли в почетном карауле.
Резкий взмах пружинистой удой –
Чуть с оттяжкой влево, как учили, –
Снасть несётся пулей над водой
И, блеснув, скрывается в пучине.
Гаснет рябь от лёгкого шлепка.
Жду, волнуясь, первого успеха.
Тишина настолько глубока,
Что не возвращает даже эха.
***
Линялый август…
Встать до солнца,
Когда ещё в ознобе сад,
И пересуды у колодца
Вчерашние ещё висят;
Набросив – так, на всякий случай, -
На плечи дедовский бушлат,
Хрустя антоновкой пахучей,
Пробраться мимо спящих хат
За край села, где по-над лугом
Туман раскинулся ковром;
Брести в нём, влажном и упругом,
На колокольчики коров;
Ступить в дымящуюся реку
И плыть заре наперерез…
Каких же нужно человеку,
Помимо этого, чудес?
СЛУЧАЙ
…На глупость сетуя свою,
Стоял возница, мокр и зол.
А конь, попавший в полынью,
Не шёл ко дну…
Никак не шёл!
Острее бритвы кромка льда
Кромсала выпуклую грудь,
И чёрно-бурая вода
Зияла, как последний путь.
А своеволие реки
Влекло безудержно под лёд.
И говорили мужики:
– Такая сила пропадёт!..
АГРОНОМ
Может, вы о нём слыхали, –
спорить не возьмусь, –
просыпался с петухами,
брился наизусть.
Ставил мерина в оглобли,
отводил плетень,
понукал – вороны глохли
за пять деревень.
Вдоль дорог стога мелькали,
ёжилась стерня.
Впереди всходили дали
в свете трудодня.
Громыхая на ухабах,
вслед за ним неслось
необъятного масштаба
бодрое «авось».
СТРОЙКА
Домишко скромный –
стена в кирпич
полгода строил
старик Кузьмич.
Село ворчало:
не тот, мол, пыл,
у Кузьмича, мол,
не хватит сил,
ровесник века –
не совладать…
Кузьмич кумекал,
где тёс достать.
Залил фундамент
и начал класть
на камень камень,
перекрестясь.
Стропила, кровля –
не на авось.
Забил к Покрову
последний гвоздь.
Приладил двери
и вытер пот:
– Ну, кто не верил?
Глядите – вот…
Присел в сторонке
и вдруг… чихнул.
Как о приёмке
акт подмахнул.
ВОРОЖЕЯ
Ходили слухи: бабка ведьма,
Мол, ей и сглазить – плюнуть раз.
Давно пора ей помереть бы,
Да ведьмам слухи – не указ.
Вот и жила неторопливо,
Мирясь со злобой языков,
И взглядом жгучее крапивы
Стегала души земляков.
Скупа на ласковое слово,
Копной волос белым бела
И подозрительно здорова…
До той поры, как померла.
С кончиной каверзной старухи
Утихомирилась молва…
А на девятый день округе
Хватать не стало волшебства.
ХРАМ
Храм рождался тяжело,
Туже истины.
Собиралось всё село
Возле пристани.
И стучали молотки
Лето целое.
Поднималось у реки
Чудо белое.
В небеса взметнулся крест
Ярким всполохом.
Долгожданный Благовест
Грянул колокол!
ВОСКРЕСЕНЬЕ
Висели дома на высоких дымах –
Отчаянно печи чадили в домах,
И в каждой четвертой по счету печи
Румянили к Пасхе бока куличи.
Клубился ванильный над крышами дух,
Творились молитвы устами старух,
И вздох колокольный летел до небес,
И верили люди:
– Спаситель воскрес!..
* * *
В период коротких закатов
Кусается злее недуг.
Туман под деревьями матов,
А воздух холодный - упруг.
Ночная тревожная птица
Визгливо ругает росу…
И очень легко заблудиться
В себе, как в дремучем лесу.
ПОСОХ
В зоревых, тяжёлых росах,
В стылой сумеречной мгле
По земле блуждает посох,
Дыры делая в земле.
Сеет смуту и раздоры,
И судачат старики:
– Бродит в поисках опоры,
Твёрдой, праведной руки…
Богом посланная милость –
Тёплый солнечный денёк.
Это лето зацепилось
Паутинкой за пенёк.
Продолжает труд тяжёлый
Забубённая пчела.
Пацаны бегут из школы
На окраину села.
Промелькнут по косогору –
Мимо пасеки, на брод.
А пескарь в такую пору
И на голый крюк берёт!
ПОЛИВАЛЬЩИК
Картину детства в сердце берегу я:
Володька Рыжий, дворничихин внук,
Схватив за шею радугу тугую,
Над головою чертит полукруг!
Широкий веер радужных осколков
С шипением врезается в газон.
А мы поодаль, хмурые, поскольку
К Володьке подходить нам не резон.
Штанины клёш – такая нынче мода,
Над синяком сверкает хитрый глаз…
Что говорить, он старше на три года –
Почти эпоха разделяет нас!
СЪЁМКИ
Глухое рявканье мортир,
Дым в поле, как стена…
Снимают фильм «Война и мир» –
Сейчас, как раз, война.
Гороховецкий полигон
Теперь – Бородино.
Наш взвод в массовку приглашён…
Такое вот кино!
На десять дней ворвался свет
В армейский серый быт!..
Жаль, во француза я одет
И должен быть убит.
Красиво падать учит нас
Известный каскадёр.
И вот грохочет, как приказ:
«Внимание! Мотор!»
Кино – серьёзная игра:
Бежим в атаку, но
Лихое русское «ура»
Кричать запрещено.
Штабной московский генерал
Безмерно горд за нас,
А я бы русского играл
Правдивей в десять раз!
ИЮЛЬСКИЕ СТИХИ
1. Ночь
Вышла из-за облака луна,
Озарив округу бледным светом.
Крикнешь, и ночная тишина
Выстрелит раскатистым дуплетом.
Ото сна встряхнет речную гладь,
Распугав ватагу юрких бликов,
И сомкнется наглухо опять –
До зари, до первых птичьих криков…
2. Утро
Старый пруд, затерянный в глуши.
У воды ракиты прикорнули.
Браво, в три шеренги, камыши
Замерли в почетном карауле.
Резкий взмах пружинистой удой –
Чуть с оттяжкой влево, как учили, –
Снасть несётся пулей над водой
И, блеснув, скрывается в пучине.
Гаснет рябь от лёгкого шлепка.
Жду, волнуясь, первого успеха.
Тишина настолько глубока,
Что не возвращает даже эха.
***
Линялый август…
Встать до солнца,
Когда ещё в ознобе сад,
И пересуды у колодца
Вчерашние ещё висят;
Набросив – так, на всякий случай, -
На плечи дедовский бушлат,
Хрустя антоновкой пахучей,
Пробраться мимо спящих хат
За край села, где по-над лугом
Туман раскинулся ковром;
Брести в нём, влажном и упругом,
На колокольчики коров;
Ступить в дымящуюся реку
И плыть заре наперерез…
Каких же нужно человеку,
Помимо этого, чудес?
СЛУЧАЙ
…На глупость сетуя свою,
Стоял возница, мокр и зол.
А конь, попавший в полынью,
Не шёл ко дну…
Никак не шёл!
Острее бритвы кромка льда
Кромсала выпуклую грудь,
И чёрно-бурая вода
Зияла, как последний путь.
А своеволие реки
Влекло безудержно под лёд.
И говорили мужики:
– Такая сила пропадёт!..
АГРОНОМ
Может, вы о нём слыхали, –
спорить не возьмусь, –
просыпался с петухами,
брился наизусть.
Ставил мерина в оглобли,
отводил плетень,
понукал – вороны глохли
за пять деревень.
Вдоль дорог стога мелькали,
ёжилась стерня.
Впереди всходили дали
в свете трудодня.
Громыхая на ухабах,
вслед за ним неслось
необъятного масштаба
бодрое «авось».
СТРОЙКА
Домишко скромный –
стена в кирпич
полгода строил
старик Кузьмич.
Село ворчало:
не тот, мол, пыл,
у Кузьмича, мол,
не хватит сил,
ровесник века –
не совладать…
Кузьмич кумекал,
где тёс достать.
Залил фундамент
и начал класть
на камень камень,
перекрестясь.
Стропила, кровля –
не на авось.
Забил к Покрову
последний гвоздь.
Приладил двери
и вытер пот:
– Ну, кто не верил?
Глядите – вот…
Присел в сторонке
и вдруг… чихнул.
Как о приёмке
акт подмахнул.
ВОРОЖЕЯ
Ходили слухи: бабка ведьма,
Мол, ей и сглазить – плюнуть раз.
Давно пора ей помереть бы,
Да ведьмам слухи – не указ.
Вот и жила неторопливо,
Мирясь со злобой языков,
И взглядом жгучее крапивы
Стегала души земляков.
Скупа на ласковое слово,
Копной волос белым бела
И подозрительно здорова…
До той поры, как померла.
С кончиной каверзной старухи
Утихомирилась молва…
А на девятый день округе
Хватать не стало волшебства.
ХРАМ
Храм рождался тяжело,
Туже истины.
Собиралось всё село
Возле пристани.
И стучали молотки
Лето целое.
Поднималось у реки
Чудо белое.
В небеса взметнулся крест
Ярким всполохом.
Долгожданный Благовест
Грянул колокол!
ВОСКРЕСЕНЬЕ
Висели дома на высоких дымах –
Отчаянно печи чадили в домах,
И в каждой четвертой по счету печи
Румянили к Пасхе бока куличи.
Клубился ванильный над крышами дух,
Творились молитвы устами старух,
И вздох колокольный летел до небес,
И верили люди:
– Спаситель воскрес!..
* * *
В период коротких закатов
Кусается злее недуг.
Туман под деревьями матов,
А воздух холодный - упруг.
Ночная тревожная птица
Визгливо ругает росу…
И очень легко заблудиться
В себе, как в дремучем лесу.
ПОСОХ
В зоревых, тяжёлых росах,
В стылой сумеречной мгле
По земле блуждает посох,
Дыры делая в земле.
Сеет смуту и раздоры,
И судачат старики:
– Бродит в поисках опоры,
Твёрдой, праведной руки…