Увядает цвет до срока. Лихо мыкает одна Горькой брошенкой убогой Безмужицкая страна.
Нас война засиротила Вот уж скоро век назад. Не бывать молодке с милым, Не читать в его глазах
О любви-тростинке хрупкой. Не кручинушка – беда! Иссушают годы руки, Только доли не видать.
Ковылем льняноголовым Три колена без отцов. Перевернута подкова. Вот и выпала любовь!
Вот и выпала монеткой Да и в подпол, не догнать. Счастье есть, и счастья нету. В день – одна, и в ночь – одна.
И несбывшаяся нежность Словно поезд на ходу: То ли саван белоснежный, То ли яблони в цвету.
* * *
Так надолго застряли в безвременье, Скрыты масками, словно щитами, – Целый год карантинного бремени! Мы знакомых недосчитались.
У погоды тепла не допросишься. Ветер гонит листву по аллее... А те люди, что умерли осенью, Летом еще не болели.
* * *
Как человек к старенью не готов, Не ждешь зимы. Однажды на рассвете Окно раскроешь. Самый первый вздох Уже отравлен осенью навеки.
Она с тобой. И так привычна боль, А значит, жизнь теченья не ускорит. Ее не заглушает алкоголь – У нас в крови хроническая горечь.
Родной язык всю едкость отразил. Здесь осень прижимает сердце к ногтю Тоской неясной... Горе на Руси Имеет вкус березового дегтя.
* * *
Нет! Мне не по себе! Я не в себе! Мне кровным братом стал простой прохожий. В чужой рубашке, как в чужой судьбе, Я словно бы у каждого под кожей.
Людскую боль почуяв как свою, Приму венец как божескую милость. В любом из вас себя я узнаю. По капле вас во мне укоренилось.
Подледный треск весною вскрытых рек, Родного дома зов неугасимый В краю далеком – все во мне! Я – имярек. Я – воздух, пропитавшийся Россией.
Часовня тополя
А время никого не убедит – Тоской разверстой Часовня тополя хранителем стоит На прежнем месте.
Сквозь хмурый день нежданной синевой Прорвется птица, Да бабушка на тополь горевой Перекрестится.
Здесь, словно затаенная гроза, Стояла «Вишня». Здесь в воздухе струятся голоса, Но слов не слышно.
* * *
Спит женщина. Ей снится разнотравье, Цветущий август в солнечной росе, Детей белоголовая орава – Простое право счастья: жить как все.
Гроза грохочет здесь, не за горами. Свинцовый дождь колотится в окошко – Идет война на улице центральной, И звуки затухают понемножку.
Вольется боль не новостью вечерней Из телевизора, даря коленям слабость, А стоном умирающих качелей И мишкою с оторванною лапой.
Забытую молитву шепчут губы. Тревогою в груди уносит сны. И женщина от «любит» и «не любит» Приходит к «лишь бы не было войны»!
* * *
На утренней заре позволь тебе присниться Июльскою грозой, следами на песке! Везде для нас приют. Влюбленные как птицы. Для нас поет ручей и жилка на виске.
Взовьется новый день пичугой красногрудой. Вседневных дней шумы вот-вот заголосят. Вселенной станет дом, и вечностью – минута. И сердце не солжет, когда глаза в глаза.
Быть может, в суете покажется нелепым: «В колоде тусклых дней какая там любовь?» Я так тебя люблю, что надо мною неба Распахнутая синь в объятьях облаков!
* * *
Словно воздух вдыхая нездешний Сквозь разрыв климатических зон, Вечерять в итальянской кафешке, Где тоскует живой саксофон.