Когда, взмахнув крылами чёрными,
Ночь скрылась где-то за бугром,
Поля, облепленные пчёлами,
Гудели, как аэродром!
И я припал к ручью под ивами,
Рукой придерживая ветвь.
И воду пил. И лил за шиворот.
И фыркал громко, как медведь.
И вновь о чём-то ветры пели мне,
Просилась в строчки синь-трава...
Но почему, берёзы белые,
Я стал скупее на слова?
Ещё в себя вгляжусь внимательно,
Спрошу и поле, и зарю.
Душой тянусь всё чаще к матери.
О том всё реже говорю.
* * *
А я опять в гостях у мамы,
А из низинок, где стога,
Идут усталые туманы,
Совсем как белые стада.
Как позабыть про них я мог,
Хотя живу и недалече?
Как Вас по имени, Цветок?
Как Вас по отчеству, Кузнечик?
И стынут на губах слова
И обрываются так странно,
Как будто я уже не ваш,
Берёзы, радуги и травы.
И с затаённою тоской
Смотрю на отдых горожан я,
Как пьют и пляшут, уезжая,
С весёлой песнею домой.
А я заслышу под окном
Звонок трамвайный, полуночный -
И мне приснится колокольчик
И конь, звенящий им в ночном.
ОБЬ
Лес смолистый, крепкий, рыжий -
Вот чем славится Сибирь!
Пахнет хвоей, пахнет рыбой,
Пахнет дымом на Оби.
Ветер, блёстками горящий,
Мчится, волны обласкав,
И моторки лоб горячий,
И гребцов на обласках.
Обь - ты радость и забота,
Ты - рыбацкая сестра!
Бьет, как лопасть парохода,
Хвост шального осетра.
Встанут сумерки, как стенки,
Но, кострами их гоня,
Бородатые, как Стеньки,
Сядут люди у огня.
Берег пляшет и хохочет,
В котелках навар рокочет.
Столько блеска в нельме мокрой,
В нервных лучиках сырка!
Как теленок, мягкой мордой
В берег тычется река.
Горячи с Оби-реки
Рыбаки-сибиряки!
Им утрами сеть расставить
К перекатам, что бурлят.
Жадно в жизнь они врастают,
Словно в берег тополя.
Что обрыва им бояться?
Вспять они не побегут,
Наливаются, ветвятся,
Небо на спину берут!
* * *
Девчонка пела о любви
С балкона утреннего дома.
Кружила песня долго-долго
Над мостовыми и людьми.
Волнуя с самого начала,
Она тревожила и жгла.
И хоть не мне предназначалась,
Со мною рядышком пошла.
И шел я, тихий и неловкий,
Знакомой улицей туда,
Где берег илистый и лодки,
И утром - алая вода.
Волна облизывала берег,
Полз белой ниточкой прибой.
И неосознанно я верил
В то утро в крепкую любовь.
Казалось призрачным и праздным
Все то, что было позади,
И торопливость встреч напрасных,
Когда вдруг встретил и забыл...
Качалось трепетное утро,
Сирени плыли облака,
И возникала смутно-смутно
Та, что не встретилась пока.
Всплывали брови, косы, плечи.
И через утренний причал
Я шел не встреченной навстречу.
И никого я не встречал.
Но всё кому-то долго-долго
Над мостовыми и людьми
С балкона утреннего дома
Девчонка пела о любви...
* * *
Позабыть заботы-тяготы,
Тяжесть звонкую косы.
Брать губами эти ягоды
Прямо с каплями росы.
Земляничинкою спелою
Млеет солнце и, как льды,
Облака тумана белые
Потянулись вдоль воды.
Голова счастливо кружится:
На зелёные поля
С неба щебет ливнем рушится,
И качается земля.
Помолчать. Погладить чуткие
Васильки и ковыли.
Всей спиною остро чувствуя
Токи утренней земли.
И не зря веками праведно
Вот за это шли в бои,
Отдавали деды-прадеды
Жизни горькие свои.
Да и ты в минуту грозную
Не отступишь в край иной,
Коль родную землю росную
Ощущаешь всей спиной...
ЗЕМЛЯ
Еще в оврагах сонные ручьи
На чёрном льду, ворочаясь, лежали,
А на полях крикливые грачи
Уже за плугом, прыгая, бежали.
И не спеша, поднявшись чуть рассвет
(Как раньше шёл, не понукая лошадь),
Идёт по пашне молчаливый дед,
Весь - борода и валенки в калошах.
И он глядит на птиц из-под руки
И на пласты с какой-то смутной болью,
Как будто трактор вовсе не плуги,
А крик грачей таскает за собою.
И шепчет он о чем-то невпопад,
А что к чему - попробуй, угадай-ка...
И борода, как белый водопад,
Струится по истрепанной фуфайке.
Комок сомкнет, пласта измерит срез,
И, семеня, как будто виновато,
Вдруг к трактористу он наперерез:
- Постой, дружок, ты пашешь мелковато...
И посреди распаханной весны
Вдруг разговор, что добре будет жито.
- Ну, как сыны там?
- Ну а что сыны?
- Живут, - ответит в сторону сердито.
Смешной он, дед, ну нянчил бы внучат,
Да вот не хочет к сыновьям в их город.
И оба курят. Курят и молчат.
И слушают земли весенний гомон.
Смешной он, дед. Привстанет: «Вот, дела…
Ну, ты паши. А мне до дома», - скажет.
А что спешить? Хозяйка умерла.
И во дворе собаки нету даже.
Но, обернувшись, с горькою тоской
К земле украдкой наклонится чёрной
И гладит пласт дрожащею рукой,
Как будто темя нежное внучонка...
Закон тайги
Прильну к открытому колодцу,
Лишь тени дрогнут и пойдут.
И, словно рыжие колосья,
На лоб мой волосы спадут.
О, жажда, жажда! Путь твой долгий.
И вот - вода стекает с рук...
Так кто же он,
с душою доброй,
Кто ставил мшистый этот сруб?
Охотник ли, от снега белый,
Что шел хозяином лесов,
И, глаз прищурив, целил в белок
За сотни вёрст от городов?
Иль хант, мне вовсе незнакомый,
В ладонь здесь воду нежно брал?..
В тайге особые законы
Любви, заботы и добра.
У всех свои мечты и цели,
Но здесь, в тайге, за много дней
Ты вдруг все заново оценишь
С самим собой наедине.
И вдруг возникнет дней тех ворох -
В ошибках твой короткий век.
...В избушке спички, соль и хворост.
Входи, согрейся, человек!
Ручей
Я всего лишь ручей,
Убегающий к морю.
Я пока что ничей,
Белы камешки мою.
Я прозрачен пока
И осоку качаю.
Чистоту родника
Я ещё ощущаю.
Буду в травах лежать
Под дождями косыми.
Мне пока отражать
Только ленточку сини.
И от птичьих речей
Я хмелею надолго.
Я пока лишь ручей.
Никакая не Волга.
Я журчу у камней
И надеюсь: с годами
Может быть, и ко мне
Прикоснутся губами...