***
Я искал тебя, песня моя,
На потёртых нейлоновых струнах,
На остывших серебряных дюнах,
Утопающих в блеске луны.
Я искал тебя, песня моя,
В изголовье заснеженной кручи,
В усыпляющей мягкости тучи
И чарующем плеске волны.
Я искал тебя, песня моя,
Там, где лестница к звёздам взлетала
И с землёй небеса сочетала
В ночь последнюю поздней весны.
Я нашел тебя, песня моя,
Когда сполох полночной зарницы
Осветил дорогие ресницы
И открыл мне, о чём её сны.
***
Куда же ты, Кронштадт, смотрел,
Когда походкою небрежной
В твой храм вошел студент мятежный
И на амвон взойти посмел?
О чем же думал ты, Кронштадт,
Когда пред паствой изумленной
Сигарку свечкой затепленной
Зажег неспешно супостат?
И как же ты, Кронштадт, простил,
Что был побит твой пастырь верный,
Что тот студент высокомерный
Христову Кровь на пол пролил?
Потом, Кронштадт, ты лицезрел
Стрельбу, атаку штыковую.
Кровь затопила мостовую,
Сигарки той пожар горел…
Куда же ты, Кронштадт, смотрел?
***
Гроза! Бушует, рвётся тучей,
Трещит по швам весь небосвод,
И молния змеёй гремучей,
Шипя, стекла в громоотвод.
В клочки изодран ветер злющий:
Трепещет бритвами листва;
А дождь ретивый, вездесущий
Не признает с землей родства.
За каплей капля вновь поспела,
Коснулась моего лица…
Стою на улице несмело,
И восхищенью нет конца.
***
На закате
Виноград превратится в вино очень кстати.
Мы поднимем гранёный стакан об утрате,
Что постигла нас в каждом убитом солдате.
Просвистело.
Значит, с пулей и смерть мимо нас пролетела.
Я поймал бы её, да рука ослабела,
И вонзилась та пуля в невинное тело.
Не хватило.
Широты наших спин на весь мир не хватило,
Чтоб для каждого солнце подолгу светило
И у детских гробов не звенело кадило.
На рассвете
Нас покажут в ругательном телесюжете,
А к обеду присудят расстрел в комитете,
И в расходы запишут в военном бюджете...
***
Художнику много дано -
Ему повинуются тени.
Синицы, жуки и сирени
Становятся с ним заодно.
Художнику можно не знать
Статичных законов природы,
По небу пускать пароходы
И время раскручивать вспять.
Художнику очень легко
Собрать воедино все воды,
Закаты смешать и восходы
И спрятать в душе глубоко.
Художник обязан летать.
Все звёзды рекою прольются,
Лишь стоит их кистью коснуться...
Но мало уметь рисовать,
Чтоб даром таким обладать.
Я искал тебя, песня моя,
На потёртых нейлоновых струнах,
На остывших серебряных дюнах,
Утопающих в блеске луны.
Я искал тебя, песня моя,
В изголовье заснеженной кручи,
В усыпляющей мягкости тучи
И чарующем плеске волны.
Я искал тебя, песня моя,
Там, где лестница к звёздам взлетала
И с землёй небеса сочетала
В ночь последнюю поздней весны.
Я нашел тебя, песня моя,
Когда сполох полночной зарницы
Осветил дорогие ресницы
И открыл мне, о чём её сны.
***
Куда же ты, Кронштадт, смотрел,
Когда походкою небрежной
В твой храм вошел студент мятежный
И на амвон взойти посмел?
О чем же думал ты, Кронштадт,
Когда пред паствой изумленной
Сигарку свечкой затепленной
Зажег неспешно супостат?
И как же ты, Кронштадт, простил,
Что был побит твой пастырь верный,
Что тот студент высокомерный
Христову Кровь на пол пролил?
Потом, Кронштадт, ты лицезрел
Стрельбу, атаку штыковую.
Кровь затопила мостовую,
Сигарки той пожар горел…
Куда же ты, Кронштадт, смотрел?
***
Гроза! Бушует, рвётся тучей,
Трещит по швам весь небосвод,
И молния змеёй гремучей,
Шипя, стекла в громоотвод.
В клочки изодран ветер злющий:
Трепещет бритвами листва;
А дождь ретивый, вездесущий
Не признает с землей родства.
За каплей капля вновь поспела,
Коснулась моего лица…
Стою на улице несмело,
И восхищенью нет конца.
***
На закате
Виноград превратится в вино очень кстати.
Мы поднимем гранёный стакан об утрате,
Что постигла нас в каждом убитом солдате.
Просвистело.
Значит, с пулей и смерть мимо нас пролетела.
Я поймал бы её, да рука ослабела,
И вонзилась та пуля в невинное тело.
Не хватило.
Широты наших спин на весь мир не хватило,
Чтоб для каждого солнце подолгу светило
И у детских гробов не звенело кадило.
На рассвете
Нас покажут в ругательном телесюжете,
А к обеду присудят расстрел в комитете,
И в расходы запишут в военном бюджете...
***
Художнику много дано -
Ему повинуются тени.
Синицы, жуки и сирени
Становятся с ним заодно.
Художнику можно не знать
Статичных законов природы,
По небу пускать пароходы
И время раскручивать вспять.
Художнику очень легко
Собрать воедино все воды,
Закаты смешать и восходы
И спрятать в душе глубоко.
Художник обязан летать.
Все звёзды рекою прольются,
Лишь стоит их кистью коснуться...
Но мало уметь рисовать,
Чтоб даром таким обладать.