Колач Татьяна Владимировна родилась в Юрге. Окончила Кемеровское медицинское училище, 40 лет проработала в скорой медицинской помощи. Автор книг «Прислушайтесь к тишине» (2005), «Как жить на свете не любя» (совместный диалог с Б. Бурмистровым) (2008), «Молчанию вторя» (2009), «Сентябрьские дожди» (2012), «Вслед уходящему» (2017), «В этом мире есть я» (2022). Печаталась в журналах «Огни Кузбасса», «Родная Ладога», антологиях «Русская сибирская поэзия», «Солнцестояние». Член союза писателей России. Живет в Юрге.
* * * Взмах руки... Опять расставание... Мой автобус в потоке дождя Отплывает на расстояние Сотен дней, сотен миль от тебя. Мне навстречу деревья летели, Разрывая промозглую мглу. Удивительно: дали светлели, Хоть упрямо бил дождь по стеклу. И дорога бурлящей рекою Под автобус текла и текла... А ты волосы гладишь рукою В отражении мглистом стекла.
* * * Вновь к иконам бегу Исповедать печали. На другом берегу Меня будто бы ждали: Кто-то машет рукой Вдалеке, как в тумане, Обещая покой, Манит, манит и манит. Загляжусь на краю – Так заманчивы дали... Помолчу... Постою... Где уже те печали? Что угодно судьбе? Что просить мне у Бога?.. Возвращаюсь к себе, Чья-то тень у порога...
* * * Все без тебя как бы по-прежнему Среди всегдашней суеты. Но вот черемуха по-вешнему Раскрыла гроздьями цветы! Повсюду дух цветенья носится – Не убежать, не обойти, И все живое снова просится На волю – буйствовать, цвести. Теперь не жить мне днями прежними Среди всегдашней суеты. В твоей судьбе цветами нежными Мне суждено теперь цвести. Настроение Тонут дни в переспелости синего неба, Подзатих опустевший заброшенный сад, Поздний август прогнулся под тяжестью хлеба, И синеет над ним предосенний закат. Воробьишки и те собираются в стаи, Для чего – непонятно, ведь им не лететь В чужедальние страны из отчего края, В них понятие родины, видимо, есть. Беспокойство гудит по натруженным венам, Не достичь нам покоя в просторах дорог. Эта русская странность заложена в генах, Непонятная всем. Нас поймет только Бог. В тихий, ласковый день отчего так тревожно, Отчего замирает под сердцем душа, Отчего все простое становится сложным? ...Эта грусть вековая, как прежде, свежа.
* * * Опустится мороз со стоном Под сень сибирского двора, Упругий воздух перезвоном Просеребрится до утра. И в дымном зареве рассвета Искриться будет ледяной, Пушистой капелькою света Куржак дремучий, молодой. И запоют с рассветом птицы, Дым небо подопрет из труб, Появятся родные лица – Ну как не радоваться тут!
* * * Перемешаны мгновенья В свете гаснущей свечи. Губ и рук прикосновенья, Шепот ласковый в ночи... Лишь луна поймет родное И прочувствует в тиши: Миг блаженства и покоя Постигают две души. После ночного дежурства Домой устало утром возвратиться, На кухне чай неспешно вскипятить, Привычно на иконы помолиться И чай горячий, обжигаясь, пить. Потом под плед – дремотно и уютно! – Домашней насладиться тишиной И вспоминать о чем-то смутно-смутно... Легко вздохнуть... И кануть в сон дневной.
* * * Я за собой сожгла мосты – Плачу за все потери. И вдруг звонок запел, и ты Распахиваешь двери. Бродяга мокрый, чьи дожди Тебя пригнали к дому, Где ты однажды молвил: «жди» – И канул, словно в омут? Прошли, наверное, века, Пока искал дорогу И... долго шел издалека, Прибился к моему порогу!