Колач Татьяна Владимировна родилась в Юрге. Окончила Кемеровское медицинское училище, 40 лет проработала в скорой медицинской помощи. Автор книг «Прислушайтесь к тишине» (2005), «Как жить на свете не любя» (совместный диалог с Б. Бурмистровым) (2008), «Молчанию вторя» (2009), «Сентябрьские дожди» (2012), «Вслед уходящему» (2017), «В этом мире есть я» (2022). Печаталась в журналах «Огни Кузбасса», «Родная Ладога», антологиях «Русская сибирская поэзия», «Солнцестояние». Член союза писателей России. Живет в Юрге.
* * *
Взмах руки... Опять расставание...
Мой автобус в потоке дождя
Отплывает на расстояние
Сотен дней, сотен миль от тебя.
Мне навстречу деревья летели,
Разрывая промозглую мглу.
Удивительно: дали светлели,
Хоть упрямо бил дождь по стеклу.
И дорога бурлящей рекою
Под автобус текла и текла...
А ты волосы гладишь рукою
В отражении мглистом стекла.
* * *
Вновь к иконам бегу
Исповедать печали.
На другом берегу
Меня будто бы ждали:
Кто-то машет рукой
Вдалеке, как в тумане,
Обещая покой,
Манит, манит и манит.
Загляжусь на краю –
Так заманчивы дали...
Помолчу... Постою...
Где уже те печали?
Что угодно судьбе?
Что просить мне у Бога?..
Возвращаюсь к себе,
Чья-то тень у порога...
* * *
Все без тебя как бы по-прежнему
Среди всегдашней суеты.
Но вот черемуха по-вешнему
Раскрыла гроздьями цветы!
Повсюду дух цветенья носится –
Не убежать, не обойти,
И все живое снова просится
На волю – буйствовать, цвести.
Теперь не жить мне днями прежними
Среди всегдашней суеты.
В твоей судьбе цветами нежными
Мне суждено теперь цвести.
Настроение
Тонут дни в переспелости синего неба,
Подзатих опустевший заброшенный сад,
Поздний август прогнулся под тяжестью
хлеба,
И синеет над ним предосенний закат.
Воробьишки и те собираются в стаи,
Для чего – непонятно, ведь им не лететь
В чужедальние страны из отчего края,
В них понятие родины, видимо, есть.
Беспокойство гудит по натруженным венам,
Не достичь нам покоя в просторах дорог.
Эта русская странность заложена в генах,
Непонятная всем. Нас поймет только Бог.
В тихий, ласковый день отчего так
тревожно,
Отчего замирает под сердцем душа,
Отчего все простое становится сложным?
...Эта грусть вековая, как прежде, свежа.
* * *
Опустится мороз со стоном
Под сень сибирского двора,
Упругий воздух перезвоном
Просеребрится до утра.
И в дымном зареве рассвета
Искриться будет ледяной,
Пушистой капелькою света
Куржак дремучий, молодой.
И запоют с рассветом птицы,
Дым небо подопрет из труб,
Появятся родные лица –
Ну как не радоваться тут!
* * *
Перемешаны мгновенья
В свете гаснущей свечи.
Губ и рук прикосновенья,
Шепот ласковый в ночи...
Лишь луна поймет родное
И прочувствует в тиши:
Миг блаженства и покоя
Постигают две души.
После ночного дежурства
Домой устало утром возвратиться,
На кухне чай неспешно вскипятить,
Привычно на иконы помолиться
И чай горячий, обжигаясь, пить.
Потом под плед – дремотно и уютно! –
Домашней насладиться тишиной
И вспоминать о чем-то смутно-смутно...
Легко вздохнуть... И кануть в сон дневной.
* * *
Я за собой сожгла мосты –
Плачу за все потери.
И вдруг звонок запел, и ты
Распахиваешь двери.
Бродяга мокрый, чьи дожди
Тебя пригнали к дому,
Где ты однажды молвил: «жди» –
И канул, словно в омут?
Прошли, наверное, века,
Пока искал дорогу
И... долго шел издалека,
Прибился к моему порогу!
Взмах руки... Опять расставание...
Мой автобус в потоке дождя
Отплывает на расстояние
Сотен дней, сотен миль от тебя.
Мне навстречу деревья летели,
Разрывая промозглую мглу.
Удивительно: дали светлели,
Хоть упрямо бил дождь по стеклу.
И дорога бурлящей рекою
Под автобус текла и текла...
А ты волосы гладишь рукою
В отражении мглистом стекла.
* * *
Вновь к иконам бегу
Исповедать печали.
На другом берегу
Меня будто бы ждали:
Кто-то машет рукой
Вдалеке, как в тумане,
Обещая покой,
Манит, манит и манит.
Загляжусь на краю –
Так заманчивы дали...
Помолчу... Постою...
Где уже те печали?
Что угодно судьбе?
Что просить мне у Бога?..
Возвращаюсь к себе,
Чья-то тень у порога...
* * *
Все без тебя как бы по-прежнему
Среди всегдашней суеты.
Но вот черемуха по-вешнему
Раскрыла гроздьями цветы!
Повсюду дух цветенья носится –
Не убежать, не обойти,
И все живое снова просится
На волю – буйствовать, цвести.
Теперь не жить мне днями прежними
Среди всегдашней суеты.
В твоей судьбе цветами нежными
Мне суждено теперь цвести.
Настроение
Тонут дни в переспелости синего неба,
Подзатих опустевший заброшенный сад,
Поздний август прогнулся под тяжестью
хлеба,
И синеет над ним предосенний закат.
Воробьишки и те собираются в стаи,
Для чего – непонятно, ведь им не лететь
В чужедальние страны из отчего края,
В них понятие родины, видимо, есть.
Беспокойство гудит по натруженным венам,
Не достичь нам покоя в просторах дорог.
Эта русская странность заложена в генах,
Непонятная всем. Нас поймет только Бог.
В тихий, ласковый день отчего так
тревожно,
Отчего замирает под сердцем душа,
Отчего все простое становится сложным?
...Эта грусть вековая, как прежде, свежа.
* * *
Опустится мороз со стоном
Под сень сибирского двора,
Упругий воздух перезвоном
Просеребрится до утра.
И в дымном зареве рассвета
Искриться будет ледяной,
Пушистой капелькою света
Куржак дремучий, молодой.
И запоют с рассветом птицы,
Дым небо подопрет из труб,
Появятся родные лица –
Ну как не радоваться тут!
* * *
Перемешаны мгновенья
В свете гаснущей свечи.
Губ и рук прикосновенья,
Шепот ласковый в ночи...
Лишь луна поймет родное
И прочувствует в тиши:
Миг блаженства и покоя
Постигают две души.
После ночного дежурства
Домой устало утром возвратиться,
На кухне чай неспешно вскипятить,
Привычно на иконы помолиться
И чай горячий, обжигаясь, пить.
Потом под плед – дремотно и уютно! –
Домашней насладиться тишиной
И вспоминать о чем-то смутно-смутно...
Легко вздохнуть... И кануть в сон дневной.
* * *
Я за собой сожгла мосты –
Плачу за все потери.
И вдруг звонок запел, и ты
Распахиваешь двери.
Бродяга мокрый, чьи дожди
Тебя пригнали к дому,
Где ты однажды молвил: «жди» –
И канул, словно в омут?
Прошли, наверное, века,
Пока искал дорогу
И... долго шел издалека,
Прибился к моему порогу!
