Александр Ананичев. Между небом и Россией

Новгород



Над новгородскою Софией

Звезда высокая зажглась.

Здесь между небом и Россией

Видна таинственная связь.



В свободном Волхова теченьи,

В величье сдержанном церквей

Узришь святое назначенье

Единой Родины моей.

Поврозь мы кто? – Рязань да Ржева,

Торжок, да Тверь, да Кострома…

А вкупе – грозная держава,

Врага сводящая с ума.



Во все концы земли, по сути,

Отсюда нас вела звезда.

Мы о былом своём забудем,

Враг не забудет никогда.



Татары новые да шведы

Нам прошлой славы не простят.

Едва ослабим хватку где-то,

За всё России отомстят.



Но – чу! Деревья – показалось –

Свеченьем внутренним полны,

Где колыбель славян качалась

Под шелест ильменской волны.







Псков



Город Ольги достохвальной,

Город радости Чудской –

Древний Псков – Живоначальной

Дивной Троицы Святой!



На холмах, ветрам открытый,

У Отчизны на краю,

Я люблю твои молитвы,

Душу русскую твою.



Одолел огонь и лихо,

Ведал смертную грозу.

Кремль над берегом Великой

Для врага – бельмом в глазу.



Строил, сеял, прял, рыбачил,

Княжил, верил, торговал,

Сколько раз от орд собачьих

Русь щитом своим спасал!



И за церкви, и за пушки

Славлю Псков ещё за то,

Что навеки имя «Пушкин»

Дружит с именем его.



Тень поэта, замирая,

Замечаю всюду я –

Здесь взяла его сырая

Святогорская земля…



Старый Псков ночами снится:

Огневые рубежи…

Я ведь тоже на границе,

Хоть два года, но служил!









Чердынь



Глаза закрою – снова предо мной:

Высокий холм над Колвою-рекою,

Где край земли увидишь за тайгой

И до небес дотянешься рукою.



Седая Чердынь дремлет на ветру,

Едва дрожат еловые ресницы…

Как я мечтой негаснущей горю –

Твоим покоем сумрачным напиться!



Шумит ковыль, шатаясь на крови…

Любить тебя вполсилы невозможно:

И я в ладони чёрствые твои

Своё влагаю сердце осторожно.



Как возликуют, будто детвора,

Твои дома, шагнувшие к обрыву,

Когда на волю дальняя гора

Отпустит солнца розовую рыбу.



В моём саду



Деревья спят. Стемнело, наконец.

Встаёт луна над крышею несмело.

Прости меня, всевидящий Творец,

Что я живу на свете неумело!



Вон у соседа – полон дом огней:

Растёт семья соседская на зависть.

А я сижу под яблоней своей,

Щекой листвы серебряной касаясь.



Струится с неба огненная жидь,

И над крапивой звёзды пламенеют.

Такою ночью трудно не любить,

В такую ночь о прошлом не жалеют.



Всё предалось таинственному сну.

Лишь на болоте квакают лягушки.

А я гляжу, как пьяный, на луну,

Глотаю чай из порыжевшей кружки.



Пусть я любви чужой не нахожу.

Пускай крыльцо избы моей просело:

Я у судьбы не многого прошу –

Я жить хочу всё так же неумело.









Ночные размышления



У меня друзей немного:



Сосны, скалы и река…

Юн Сон До



Стучится ночь рябиною в окно,

По небу звёзды шлёпают хвостами…

Неторопливо, малыми глотками

Я пью луну, упавшую в вино.



Гляжу недвижно в зябкое стекло…

А тень моя примёрзла к половицам.

Я лишний раз боюсь пошевелиться,

Храня в груди вошедшее тепло.



Мои друзья со мною, как всегда:

Плывущая луна светло и чинно,

Дрожащая за стеклами рябина,

И – между крыш застывшая звезда.



Мы друг на друга смотрим до утра

И беспричинно душу изливаем.

И мы друг другу не надоедаем,

Мгновеньями бесценными соря.



Когда постигну жизни глубину,

Взойдёт заря восторженно и пылко,

Я не спеша в порожнюю бутылку

Рябиновую ветку окуну.



Утренний поезд



Этот поезд, летящий к столице

Перелеском, заснеженным полем…



Этот поезд из русских провинций

На рассвете уже переполнен.



Неуютно деревьям и птицам:

Тишину заколдованной чащи



Разрывает гудками и свистом

Этот поезд, во тьму уходящий.



Не до смеха в вагонах и гнева –

Люди в поезде утреннем дремлют,



Перед тем как спуститься под землю

И насытить московское чрево.



Раствориться в цехах и подвалах,

Провонять и борщом, и мазутом,



В кабаках и на шумных развалах

День зачёркивать свой по минутам.



Обвенчать б этот поезд настырный

Под шумок с тупиком захудалым!



Что тогда? А тогда пассажиры

До Москвы доберутся по шпалам.



Доползут, обгоняя друг друга,

Не взирая на камни и ветер,



Ведь у них где-нибудь под Калугой

Плачут дома голодные дети…



Даже если за рюмкой забыться,

И не мучиться о настоящем,



Всё равно этот поезд приснится,

Сноп огня изо лба исходящий!



Вот летит он, гремя одиноко,

Торопя и тревогу, и горе…



И зелёное лунное око,

Не мигая, ему семафорит.







***



Если любишь, должен быть готовым

Денно, нощно к вывертам судьбы.

Часто жизнь неласкова к влюблённым,

Но больнее тем, кто не любил.



В наш костёр ветвей бросать не надо –

Можем с ним не справиться сейчас.

Я с него и так, моя отрада,

Не свожу молитвенного взгляда,

Чтобы он подольше не погас.





***



Ничего, ничего, что зима на полгода,

Что колотят дожди о железное тулово крыш,

Что свобода наставшая – странная всё же свобода,

От которой могильных крестов приумножилось лишь.



Ничего, ничего… Это даже не ново,

Что Россия, как остров, уходит опять из-под ног,

Что под спудом лежит вековечное русское слово,

И родную страну золотой охмуряет божок.



Цепенеет душа – огнекрылая птица,

И напрасно взыскует о правде нетленной святой.

Я не вижу того, с кем хотелось бы разговориться,

Чтобы в черных зрачках отыскать огонёк неземной.



Ничего, ничего – всё погибло? – едва ли…

Вот наступит весна и из гроба восстанет Господь,

Чтобы наверняка все сомненья мои и печали,

Точно камень о камень в горах грозовых расколоть.









Ветеранам



Они смеялись из последних сил.

Печаль глушила музыка медалей.

А кто-то на трибуне голосил:

«Чего ещё участникам не дали?..»



«Что им не дали?..» В реку и в траву

Слова, как души, падают на взлёте...

Они спасли от Гитлера Москву,

А вы её Иуде продаёте.



Жив ветеран! И скоро не умрёт...

Сильнее он мятежной круговерти.

Я думаю, он к вам еще придёт,

Протезами скрипя, и после смерти.



Грачи подались в страхе от земли,

Потом – храбрясь, построились за плугом.

Подачки ваши – жалкие рубли –

Все разошлись по правнукам и внукам.



А месяц плыл. И кто-то видел сны:

Там – падали и больше не вставали…

Вы только не вернули им страны,

Которую они отвоевали.





Анна и Мария



Мы вас назвали Анной и Марией,

Пусть вас хранят незримые святые!

Цветите без обмана и изъяна,

Высокою звездою осиянны.



Вы – русские. О том не забывайте!

Врагов своих беспошлинно прощайте,

Врагов Христа прощать не позволяю,

Их ненавидеть я благословляю.



В великую эпоху и гнилую

Что украшает девушку любую?

Не жемчуг и не золото, конечно,

А скромность, целомудрие и нежность.