Филатов Сергей Викторович родился 1 июня 1961 г. в Омске. После окончания Алтайского политехнического института в 1985 году работал по специальности, а также в редакциях ряда изданий. Участник IX Всесоюзного совещания молодых литераторов (1989). Учился в Литературном институте им. Горького. Стихи и проза публиковались в российской и зарубежной периодике. Автор 8 поэтических книг и 3 книг прозы. Лауреат ряда краевых и всероссийских премий. Лауреат сайта «Российский писатель» в номинации «Проза». Редактировал альманахи «Бийск», «Музейный вестник», «Чуйский тракт», «Бийский вестник», был заместителем главного редактора альманаха «Тобольск и вся Сибирь». Член СП России. Живет в Бийске.
РУССКИЙ КОСМОС Анатолию Краснослободцеву
В детстве, как и всем, ему мечталось О вселенских космосах иных...
На лице – вселенская усталость, Сплошь в морщинах века... и вины. Иванόв, а может быть, Ивáнов, Помнящий великое родство По скорбящим родинкам развалин – Там, где ныне боле никого.
Все ушли: кто в вечность, кто оставив Безымянный уголек тепла – Жарче, чем то пламя, что мерцает В топке ненасытного котла.
Ломит спину. Есть немного водки... Накидать с запасом уголька, Чтобы до утра не гасла топка, Чтоб тепла хватило на века...
Спит хозяин. Больше нет спиртного... Засыпая, понимаю я: Космос кочегара Иванова Догорает в топке бытия.
ДВЕРЬ
Рассохшийся, точно встревоженный скрип... Гость редкий, не частый, зачем я сюда – хоть на день, хоть на миг – опять возвращаюсь? Не здесь ли хоть в чем-то надежда жива? – заснеженно, тонко – когда б ни вернулся – зима и зима, и дальше – поземка...
Пройти от калитки к крыльцу напрямик нечищеной тропкой, Расчистить бы впору... как время звенит... безлюдно, негромко – и дверь отворив, и прервав этот звон, терзающий душу, разбуженной двери простуженный скрип, как память послушать...
ЧАСЫ
Куда они идут? Зачем они спешат? – Как будто жизнь – сейчас, и завтра нас не станет... Реальность такова, что теплится душа, покуда уголек ее еще мерцает.
Как будто полынью, затягивает льдом Окно во внешний мир. И этой вот порою читается легко, да пишется с трудом и мыслится с трудом о том, что мир огромен...
Огромен ли?.. Тик-так, вот стол, вот стул. Окно, затянутое мглой... Тик-так, тик-так... А дале – стена, еще стена. И что за той стеной, за каждою из них?.. Лишь неизвестность давит.
Как будто воздух сжат в чулане временно́м, и вечность, как куржак, настыла над окном.
ПРИЧАЛ
Так живу в этом мире, в котором живу, И часами могу просто слушать траву, Просто слушать траву, просто слышать листву. Потому что – живу как живу...
Кто-то в мире, возможно, не слышит травы И не чувствует шорох летящей листвы, Это тоже вокруг, это тоже сейчас... Так печаль заполняет забытый причал.
На причале, где лодка лежит без весла. Где, я знаю, я помню, – здесь радость жила, И объятья, и встречи гудели гурьбой, Заполняя пространство и годы собой.
Там встречались, потом провожали, потом Вслед махали рукой, вслед махали платком, Уходили, забыв на причале печаль. Все как мог сохранил молчаливый причал.
А сегодня его омывает волна И рифмуется точно со словом «одна», И никто не причалит к причалу сейчас – Кто захочет печалить чужую печаль?..
* * * Памяти Николая Шипилова
В общежитии, где ангелы гостят, Где поэты меж запоями живут – В этом храме, словно в Спасе на... костях... Но отсюда, Коля, нас и призовут...
Без повестки призовут, но точно в срок. Перекурим да и бросим мы курить... Увлеклись мы, Коля, этою игрой, Но честнее здесь сказать, чем говорить.
Ну а коли ты запел, то нужно пить, Потому как без питья – одно вранье. Ну а пьют здесь, как ведется, чистый спирт, Наливают, как известно, без краев...
Слышишь, Коля, то басовая струна Надорвалась, как на взлете, и навзрыд... И поехала-пошла. И понеслась На пределе. На краю... Да под обрыв.
На краю – а людям слышится: в раю, – Где твой голос хрипловатый зависал... Слышишь, Коля, это ангелы поют На твоих обетованных небесах...
* * *
Что-то неможется, как-то недужится, Думы что листья осенние кружатся – Жил бы да жил бы себе безболезненно, Что-то хорошее делал, полезное...
Но аритмичность закралась в движение, Будто бы маятник времени мается... В сердцебиении, в стихосложении – Ритмы сбиваются, рифмы ломаются.
Вырвусь из круга ли? Или же вынесет? Что-то не пишется, как-то не дышится... Новое время – без роду, без имени – Переродится и перенапишется.
Новое племя, на нас непохожее, В мире случайное, в жизни прохожее. Маятник мается, но не ломается – Что-то меняется... Что-то меняется?
* * *
Опять гнилая осень на дворе... Мну сигарету долго и бесцельно и растворяюсь в этом октябре – как капля в целом.
С самим собой что с небом говорить, где даже эхо мне не отвечает. Курить бросаю, чтоб... начать курить, чтобы начать бросать курить сначала... Порочный круг желаний и обид: мы встретились... расстанемся врагами... И осень безысходная, как быт, и месиво из листьев под ногами...
* * *
Как надвое расколота Сосновая тоска, От оклика – до отклика: Снега. Тайга. Века...
Живешь тоскуя, маешься, Не знаешь, что и как. Качнется ветка-маятник, Как снег стряхнет рука, –
Сугроб в сугробы бухнется С нее вниз головой. И что-то в жизни сбудется. А чаще – ничего...
СИБИРЬ
Какая краса ледяная Лежит на столпах ледяных! Я родину малую знаю, Я знать не желаю иных.
Какие бураны гуляют! Какие ложатся снега! Да сосны в округах стреляют, Когда затихает вьюга.
Когда все окрест заметает, С погостом погост говорит... Да птица снегирь прилетает И алой зарею горит. Озера и реки в округах Тяжелым окованы льдом...
Но в горнице мышка-норушка Сундук охраняет с добром. Да дремлют тулуп с рукавицей... И дед, почесав голову, Расскажет мальцам небылицу Про чудо-юд-город Москву.
* * *
Я пожизненно врос в этот старенький двор, Где в беседке с утра забивают козла Мужики. А соседки ведут разговор: Кто и с кем, что почем... про иные дела...
На веревках прищепок неслаженный строй (Но не нотный же стан, просто спальный район), Рядом верхняя «до» и провисшая «соль», На которых никак не просохнет белье.
Пусть недолго, но день изо дня по утрам Солнце ластится кошкой домашней в окно, И опять повторяется все как вчера, Словно крутят по кругу родное кино.
И, как будто со дня сотворения, здесь Тишь да гладь. Благодать и во всем, и над всем. Есть ли выход отсюда? Наверное, есть. Только нужен ли он? Если да, то зачем?..
* * *
Утро раннее, росное За рекою встает. Это – малая родина, Это – мой окоем.
Светлой дымкою малою, Только мне чуть видна, Над рекой поднимается – От воды – тишина... В камышах кто-то крякает, За лужком на юру...
Заверну-ка все в тряпицу Да с собой заберу: Хлеб да соль да разлитую Тишину над водой... Мне не надобно лишнего – Что мое, то со мной.
* * *
Дождем проли́та роща светлая, парит земля... Христос воскрес! Проклюнувшись, травинки свежие пасхальной зеленью согреть уже пытаются отчаянно округу, брызнет все листвой вот-вот, и чувство из-печальное воскреснет радостью живой!