Михайлов Юрий Михайлович родился в 1953 году в поселке Разведчик Кемеровской области. Работал топографом в Глушинской геолого-разведочной партии, учителем истории в средней школе, корреспондентом газет «Мой город» и «Кузбасс». Печатал стихи, рассказы в городских и областной газетах, в журналах «Огни Кузбасса», «Сибирские огни», «Наш современник». Автор десяти поэтических книжек и двух очерковых сборников. В настоящее время работает в Центре развития творчества детей и юношества, руководит литературной студией «Свой голос». Член Союза журналистов России. С 2015 года – член Союза писателей России.
* * * Сыграй «калашниковым», как на гитаре... Ты, брат, в мажоре, ты, брат, в ударе... Земля – в пожаре, и мир – в угаре, а ты – в мажоре, а ты – в ударе. Сыграй «калашниковым», как в завершенье, – во имя жизни, не ради мщенья. И тот, кто станет твоей мишенью, аккорд услышит, как утешенье. Сыграй «калашниковым» ненароком, еще неведомым новороком, и отзовется закат широкий: «Прошли уроки, настали сроки, для Истин сроки, для Смерти сроки, для Жизни сроки».
На смерть героя памяти А. Захарченко
Работайте, братья!.. А мне теперь – в небеса. Покинул я пост не по собственному желанию. Но если у неба есть воля и есть глаза, еще повоюем: я верю в Христа и предание! Духовную связь между нами не разорвать – напрасно ублюдки моею кончиной тешатся. Я именем собственным выращу новую рать, над ней высоко наше знамя святое заплещется!.. Я в каждом из вас – и не дрогнете в смертном бою! В солдатских сердцах я очнусь неуемной яростью и песню отцов о народной войне запою, не знающую ни сомненья, ни страха, ни старости! Работайте, братья!
Налетели снега (от женщины Донбасса)
Налетели снега, ошалели... Только мне ли бояться мороза: я укрыта твоею шинелью и любовью дышу, а не прозой. Там вдали, у реки, – канонада. Это прошлое снова грохочет. Недобитые дедами гады разрушают очаг днем и ночью, чтоб надежды счастливая завязь, замерзала, слетая на плиты. Но в шинель я твою зарываюсь и читаю твой стих, как молитву. Снова душу твою осязаю, и надежда не гаснет, но тлеет. Я тебя ожиданьем спасаю, негасимой любовью моею.
Стерхи Сколько их, белых, как снег, журавлей – воинских душ осиянных, там, среди перистых светлых полей, там, в серебристых туманах? Клики надрывные сердце мое слышит порою осенней. Кары небесной страшась, воронье вновь обращается тенью. Белые стаи не канут вдали, ветхою память не станет: снова и снова летят журавли в сини святыми крестами.