Вальс обреченных
Нас не язвите словами облыжными,
Жарко ли, холодно? По обстоятельствам...
Кто-то повышенные обязательства
Взял и несет, а мы все-таки выживем.
Мальчики с улиц и девочки книжные...
Осень кружится в кварталах расстрелянных.
Знают лишь ангелы срок, нам отмеренный,
Только молчат, а мы все-таки выживем.
Не голосите, холено-престижные,
Будто мы сами во всем виноватые.
На небе облако белою ватою
Мчит в никуда, а мы все-таки выживем.
Не разобраться: что лучше, что ближе нам?
«Шашки подвысь – и в намет, благородие!»
Нам смерть на Родине, вам же – без Родины.
Вот как-то так... А мы все-таки выживем!
* * *
Кресты кружатся воронья на небе белом.
Зафевралело в сентябре, зафевралело.
В разнос кибитку жизни мчит шальная кляча,
А небо плачет на ветру, а небо плачет.
Листает залп за разом раз судьбы тетради,
Ложатся «грады» у двора, ложатся «грады».
И ты летишь к земле ничком, лютуют мрази.
Из князей в грязь, упав щекой, от князей к грязи.
Выводит мины хвостовик шальное соло,
Шипит осколок в колее, шипит осколок.
Побрал бы черт и этот дождь, и эту осень,
И вдруг проносит артобстрел, и вдруг проносит.
А ты лежишь, обняв Донбасс, – пошире руки!
Такая штука эта жизнь, такая штука...
Ангелы Донбасса
Маленький шахтерский город,
пограничный с Россией.
Здесь
из окон пятиэтажки
небо такое синее.
Мальчик клеил из картона модели,
он мечтал в океане
водить каравеллы.
Он бредил парусами,
хранил портрет Колумба,
изучал такелаж, галсы и румбы.
Он остался под обломками
рухнувшего здания.
Украинский летчик доложил
о выполнении
задания.
Самая обычная младшеклассница
знойным
луганским
летом
упрямо ходила в ДК,
занималась балетом.
Она крутила фуэте,
она стояла на пуантах,
легко различала аллегро и анданте.
Осколок прошел навылет,
когда по Камброду
отработали украинские
минометы.
Он мог бы стать актером,
врачом,
инженером,
шахтером,
пилотом...
Просто парнишка еще не определился
с будущей работой.
Он часто сбивал коленки,
ругался со сторожами,
прогуливал уроки,
иногда курил за гаражами.
Скорая не успела помочь
даже просто уколом,
когда он зацепил растяжку
по дороге в школу.
Первого сентября
они входят в райские классы
и садятся за райские парты.
Белые.
Ангелы.
Донбасса.
Падший ангел
По пшеничным полям пал,
в небесах дымный след сиз.
Светлый ангел на землю пал.
С облаков прямиком вниз.
Распрямился, могуч, наг.
Знал бы стыд, так прикрыл срам.
От изгиба шоссе танк
бьет наводкой прямой в храм.
За кургузым пригорком «град»
посылает в село смерть.
Ангел понял, что здесь – ад.
Значит, надо идти смотреть.
На сгоревшем авто вран
напророчит врагам кар.
От натуги хрипя, «Урал»
волочит награбленный скарб.
Чуть присыпан землей труп,
перемазан в крови трак.
Хочешь пальцы вложить под струп?
Хочешь в сердце впустить мрак?
Чуешь, ветер несет тлен?
Слышишь, грохот вдали стих?
Ангел шел и попал в плен
к батальону с руною «сиг».
На заре, когда свет бел
разрывает ночи креп,
повели его на расстрел –
отличился тербат «Днепр».
Двое суток срасталась кость.
Двое суток свивалась нить.
Ангел пули собрал в горсть
и ушел в ополченье. Мстить.
Просто песенка
Под Донецком в полях не ковыль,
под Донецком полынь да амброзия.
Кто Донецк никогда не любил,
пусть и дальше в столицах морозится.
Над Донецком гудят провода,
по проспектам гуляет метелица.
Кто Донецк не любил никогда,
в Цеевропу пускай переселится.
Этот город задирист и шал,
у Донецка порядки недетские.
Кому город чего задолжал,
не дончане, а просто «донецкие».
Снова ступит весна на порог,
абрикосовым цветом вскудрявится,
а кто шел преподать нам урок,
пусть от злости своей и удавится.
Из донецкой земли уголек
добывают простые кудесники.
Тот, кто меряет счастье рублем,
никогда не поймет этой песенки.
* * *
Мой город. Мой Донецк. Моя печаль.
Вдохнул со стоном. Глухо. Больно. Стыло.
Так плачет оцинкованная сталь
от легкого прикосновенья била.
Молчит труба. Архангелы не спят,
взирают сверху вниз на толковище.
Лишь некто в белом с головы до пят
кричит, срываясь в рык, на пепелище.
А некто в черном скалит тридцать два
на кураже. Он зол, упрям и весел.
Где истина? Слова, слова, слова...
О славе, о героях и о мести.
Еще не вечер, не гудит набат,
еще снаряды не жужжат слепнями.
Донецк не спит и, немотой объят,
молчит, врастая в тишину корнями.
* * *
Вольно или невольно
лучик разбился в луже.
Больно или не больно?
Слышишь, опять утюжат?
Страшно или не страшно?
Выйди, спроси в окопах.
Важно или неважно?
Это войны синкопа.
Зримо или незримо
снова иглы под кожу.
Мимо или не мимо?
Это узнаешь позже.
Брату или не брату
выплатишь кровью виру?
Правда или неправда
правит распятым миром?
Если того достоин,
жизни допишешь повесть.
Стоит или не стоит?
Это подскажет совесть.
* * *
Неидущий пути не осилит,
негорящий не будет в тепле,
а мне нравится ездить в Россию
по раздолбанной в хлам колее,
по гребенке, накатанной танком,
по проселку, где в пояс полынь,
по шоссе, где чернеют заплатки,
прячут оспины этой войны.
Тень дубрав и березок курсивы,
ширь полей и пригорков венец.
Открываю я снова Россию,
как влюбленный и жадный юнец.
Зачерпну я Россию горстями –
синь небес, духовитость земли,
от церквей до дворцов с крепостями,
величавость обеих столиц.
От Камчатки до Калининграда,
от ледовых широт до пустынь –
все в России мне свет и отрада,
я ее заблудившийся сын.
* * *
Я видел пробитые навылет панели,
я слышал, как пули срезают ветки,
я знаю, как вести себя при артобстреле,
я умею отличать «прилет» от «ответки».
Я видел, как дети боятся неба,
я слышал, как мать рыдает над сыном,
я знаю, как город выживает без хлеба...
И я не сумею простить Украину.
Дикое Поле
Мы дети Дикого поля,
разбойничьей, злой удачи.
Мы малочувствительны к боли,
мы редко и скрытно плачем.
Несли нас пегие кони,
земля под копытом горела,
умели пустою ладонью
отбить печенежьи стрелы.
Теперь наши степи – пашни,
нарыты в них шахты-норы,
натыканы телебашни,
куда ни поедешь – город.
Теперь мы не головы рубим,
а рубим горючий камень.
Дымятся заводов трубы,
гремят и кузни, и станы.
Но войны степным пожаром
в начале нового века
пылают заревом ржавым,
и льются из крови реки.
Ни выкрики конной лавы,
ни поступь цепи пехотной...
Здесь делят виновных и правых,
на русских идет охота.
Здесь снова до смерти спорят
селяне и рудокопы,
до пресного мелкого моря
тянутся нитки окопов.
Попробуй пустою ладонью
отбить осколок снаряда.
И скачут пегие кони,
и степь, словно простынь, смята...
Попробуй не чуять боли,
попробуй не видеть горя
в пределах Дикого поля,
у малосольного моря.
* * *
Поля надели маскхалаты.
Вороний грай.
Глядят расстрелянные хаты
за небокрай.
Торчат, чернея, дымоходы,
как в небо перст.
День ото дня и год от года
неси свой крест.
И ждут, почти что без надежды,
бойцы приказ,
который, получив депешу,
комбат отдаст.
И потекут, прорвав барьеры, –
долой тоску! –
рекой стальною бэтээры
по большаку.
Поддержат братьев батареи
стеной огня.
Победа воинов согреет
к исходу дня.
Рванет на всю, героев встретив,
гармонь меха,
И расцветут улыбкой стрехи
разбитых хат.
* * *
Когда в эфире что ни час
бурлит злословье,
покрепче зубы сжал Донбасс,
стоит несломлен.
Когда исчадий Сатаны
оскал кровавый
и что ни день кошмар войны
приходит в яви,
когда безжалостные дни
и ждем мессию –
Россия, руку протяни!
Приди, Россия!
Но мы услышим рев машин
и рокот траков,
и частой дробью калаши
поддержат драку.
Тогда российского орла
взметнется знамя,
и в небе синем два крыла
плывут над нами.
Неудержимо на закат
волна победы
пойдет, как много лет назад
шагали деды.
Нас не язвите словами облыжными,
Жарко ли, холодно? По обстоятельствам...
Кто-то повышенные обязательства
Взял и несет, а мы все-таки выживем.
Мальчики с улиц и девочки книжные...
Осень кружится в кварталах расстрелянных.
Знают лишь ангелы срок, нам отмеренный,
Только молчат, а мы все-таки выживем.
Не голосите, холено-престижные,
Будто мы сами во всем виноватые.
На небе облако белою ватою
Мчит в никуда, а мы все-таки выживем.
Не разобраться: что лучше, что ближе нам?
«Шашки подвысь – и в намет, благородие!»
Нам смерть на Родине, вам же – без Родины.
Вот как-то так... А мы все-таки выживем!
2014
* * *
Кресты кружатся воронья на небе белом.
Зафевралело в сентябре, зафевралело.
В разнос кибитку жизни мчит шальная кляча,
А небо плачет на ветру, а небо плачет.
Листает залп за разом раз судьбы тетради,
Ложатся «грады» у двора, ложатся «грады».
И ты летишь к земле ничком, лютуют мрази.
Из князей в грязь, упав щекой, от князей к грязи.
Выводит мины хвостовик шальное соло,
Шипит осколок в колее, шипит осколок.
Побрал бы черт и этот дождь, и эту осень,
И вдруг проносит артобстрел, и вдруг проносит.
А ты лежишь, обняв Донбасс, – пошире руки!
Такая штука эта жизнь, такая штука...
2015
Ангелы Донбасса
Маленький шахтерский город,
пограничный с Россией.
Здесь
из окон пятиэтажки
небо такое синее.
Мальчик клеил из картона модели,
он мечтал в океане
водить каравеллы.
Он бредил парусами,
хранил портрет Колумба,
изучал такелаж, галсы и румбы.
Он остался под обломками
рухнувшего здания.
Украинский летчик доложил
о выполнении
задания.
Самая обычная младшеклассница
знойным
луганским
летом
упрямо ходила в ДК,
занималась балетом.
Она крутила фуэте,
она стояла на пуантах,
легко различала аллегро и анданте.
Осколок прошел навылет,
когда по Камброду
отработали украинские
минометы.
Он мог бы стать актером,
врачом,
инженером,
шахтером,
пилотом...
Просто парнишка еще не определился
с будущей работой.
Он часто сбивал коленки,
ругался со сторожами,
прогуливал уроки,
иногда курил за гаражами.
Скорая не успела помочь
даже просто уколом,
когда он зацепил растяжку
по дороге в школу.
Первого сентября
они входят в райские классы
и садятся за райские парты.
Белые.
Ангелы.
Донбасса.
2017
Падший ангел
По пшеничным полям пал,
в небесах дымный след сиз.
Светлый ангел на землю пал.
С облаков прямиком вниз.
Распрямился, могуч, наг.
Знал бы стыд, так прикрыл срам.
От изгиба шоссе танк
бьет наводкой прямой в храм.
За кургузым пригорком «град»
посылает в село смерть.
Ангел понял, что здесь – ад.
Значит, надо идти смотреть.
На сгоревшем авто вран
напророчит врагам кар.
От натуги хрипя, «Урал»
волочит награбленный скарб.
Чуть присыпан землей труп,
перемазан в крови трак.
Хочешь пальцы вложить под струп?
Хочешь в сердце впустить мрак?
Чуешь, ветер несет тлен?
Слышишь, грохот вдали стих?
Ангел шел и попал в плен
к батальону с руною «сиг».
На заре, когда свет бел
разрывает ночи креп,
повели его на расстрел –
отличился тербат «Днепр».
Двое суток срасталась кость.
Двое суток свивалась нить.
Ангел пули собрал в горсть
и ушел в ополченье. Мстить.
2017
Просто песенка
Под Донецком в полях не ковыль,
под Донецком полынь да амброзия.
Кто Донецк никогда не любил,
пусть и дальше в столицах морозится.
Над Донецком гудят провода,
по проспектам гуляет метелица.
Кто Донецк не любил никогда,
в Цеевропу пускай переселится.
Этот город задирист и шал,
у Донецка порядки недетские.
Кому город чего задолжал,
не дончане, а просто «донецкие».
Снова ступит весна на порог,
абрикосовым цветом вскудрявится,
а кто шел преподать нам урок,
пусть от злости своей и удавится.
Из донецкой земли уголек
добывают простые кудесники.
Тот, кто меряет счастье рублем,
никогда не поймет этой песенки.
2017
* * *
Мой город. Мой Донецк. Моя печаль.
Вдохнул со стоном. Глухо. Больно. Стыло.
Так плачет оцинкованная сталь
от легкого прикосновенья била.
Молчит труба. Архангелы не спят,
взирают сверху вниз на толковище.
Лишь некто в белом с головы до пят
кричит, срываясь в рык, на пепелище.
А некто в черном скалит тридцать два
на кураже. Он зол, упрям и весел.
Где истина? Слова, слова, слова...
О славе, о героях и о мести.
Еще не вечер, не гудит набат,
еще снаряды не жужжат слепнями.
Донецк не спит и, немотой объят,
молчит, врастая в тишину корнями.
2017
* * *
Вольно или невольно
лучик разбился в луже.
Больно или не больно?
Слышишь, опять утюжат?
Страшно или не страшно?
Выйди, спроси в окопах.
Важно или неважно?
Это войны синкопа.
Зримо или незримо
снова иглы под кожу.
Мимо или не мимо?
Это узнаешь позже.
Брату или не брату
выплатишь кровью виру?
Правда или неправда
правит распятым миром?
Если того достоин,
жизни допишешь повесть.
Стоит или не стоит?
Это подскажет совесть.
2017
* * *
Неидущий пути не осилит,
негорящий не будет в тепле,
а мне нравится ездить в Россию
по раздолбанной в хлам колее,
по гребенке, накатанной танком,
по проселку, где в пояс полынь,
по шоссе, где чернеют заплатки,
прячут оспины этой войны.
Тень дубрав и березок курсивы,
ширь полей и пригорков венец.
Открываю я снова Россию,
как влюбленный и жадный юнец.
Зачерпну я Россию горстями –
синь небес, духовитость земли,
от церквей до дворцов с крепостями,
величавость обеих столиц.
От Камчатки до Калининграда,
от ледовых широт до пустынь –
все в России мне свет и отрада,
я ее заблудившийся сын.
2018
* * *
Я видел пробитые навылет панели,
я слышал, как пули срезают ветки,
я знаю, как вести себя при артобстреле,
я умею отличать «прилет» от «ответки».
Я видел, как дети боятся неба,
я слышал, как мать рыдает над сыном,
я знаю, как город выживает без хлеба...
И я не сумею простить Украину.
2019
Дикое Поле
Мы дети Дикого поля,
разбойничьей, злой удачи.
Мы малочувствительны к боли,
мы редко и скрытно плачем.
Несли нас пегие кони,
земля под копытом горела,
умели пустою ладонью
отбить печенежьи стрелы.
Теперь наши степи – пашни,
нарыты в них шахты-норы,
натыканы телебашни,
куда ни поедешь – город.
Теперь мы не головы рубим,
а рубим горючий камень.
Дымятся заводов трубы,
гремят и кузни, и станы.
Но войны степным пожаром
в начале нового века
пылают заревом ржавым,
и льются из крови реки.
Ни выкрики конной лавы,
ни поступь цепи пехотной...
Здесь делят виновных и правых,
на русских идет охота.
Здесь снова до смерти спорят
селяне и рудокопы,
до пресного мелкого моря
тянутся нитки окопов.
Попробуй пустою ладонью
отбить осколок снаряда.
И скачут пегие кони,
и степь, словно простынь, смята...
Попробуй не чуять боли,
попробуй не видеть горя
в пределах Дикого поля,
у малосольного моря.
2019
* * *
Поля надели маскхалаты.
Вороний грай.
Глядят расстрелянные хаты
за небокрай.
Торчат, чернея, дымоходы,
как в небо перст.
День ото дня и год от года
неси свой крест.
И ждут, почти что без надежды,
бойцы приказ,
который, получив депешу,
комбат отдаст.
И потекут, прорвав барьеры, –
долой тоску! –
рекой стальною бэтээры
по большаку.
Поддержат братьев батареи
стеной огня.
Победа воинов согреет
к исходу дня.
Рванет на всю, героев встретив,
гармонь меха,
И расцветут улыбкой стрехи
разбитых хат.
2021
* * *
Когда в эфире что ни час
бурлит злословье,
покрепче зубы сжал Донбасс,
стоит несломлен.
Когда исчадий Сатаны
оскал кровавый
и что ни день кошмар войны
приходит в яви,
когда безжалостные дни
и ждем мессию –
Россия, руку протяни!
Приди, Россия!
Но мы услышим рев машин
и рокот траков,
и частой дробью калаши
поддержат драку.
Тогда российского орла
взметнется знамя,
и в небе синем два крыла
плывут над нами.
Неудержимо на закат
волна победы
пойдет, как много лет назад
шагали деды.
2023