Почернела внезапно луна, Ветер с крыши срывает антенну. Провожает шахтёра жена На войну. На войну – не на смену.
В сонной печке стрекочут дрова, На столе пироги и окрошка. Муж от пыли глаза отмывал. Всё равно не отмыл он немножко.
Дочь рыдает, и плачет сынок. Лишь бы воздуха в лёгких хватило. И жена собрала тормозок, Горняка на войну отпустила.
***
В подкошенном доме скрипит тишина, И больше никто не смеётся. Живёт баба Нюра всё время одна, – Вон воду несёт из колодца.
В снегу утонул невысокий забор, Под тяжестью лет наклонился. Уходят дрова, потерялся топор, И погреб давно провалился. В мундире картошка, вкрутую яйцо. Покушав, уснëт ближе к ночи. Когда ляжет снег и не скрипнет крыльцо, Приснится любимый сыночек.
***
Убрал на фотографии морщины Художник у немого старика. Морщины, словно слёзы, у мужчины. И в них хранится времени река.
Как будто деду не хватает вздоха, И выдаёт густая седина. Закончилась советская эпоха. На чёрно-белом снимке тишина.
Но в мудром взгляде тает бесконечность, И вспоминают дети об отце. Переливается на фото вечность. Как лёд, блестит на молодом лице.
***
Я так устал от темноты, По свету белому скучаю. И утро каждое встречаю На чёрных струнах хрипоты. И выпиваю горький чай – Не помогает больше кофе. Автобуса зелëный профиль Разделит на душе печаль.
Держусь. Кремень, всегда в строю. Деньки сменяет календарик. В груди моей горит фонарик И освещает жизнь мою.
БЛЕДНЫЕ ЛЮДИ
Ходят по городу бледные люди. С бледными судьбами, в бледных очках. Бледно одетые в бледные худи. В бледных ботиночках и башмачках.
Бледные улицы бледные души В бледных троллейбусах бледно везут. Бледные Тани, Наташи, Катюши Русских героев из армии ждут.
***
Я не умею воскрешать. И сам я больше не воскресну. И полумёртвая душа Моя погасла, если честно.
Профукал новый поворот, И стало бесконечно вьюжно. Я не жалею свой живот, Но это никому не нужно.
В гробу, а может быть, в клети Прощу врагов в порядке бреда. И где-то там в конце пути Я отрекусь от тех, кто предал. И полумёртвая душа Моя устала, если честно. Я не умею воскрешать. И сам я больше не воскресну.
*** Забор с почтовым ящиком стоит. Гниёт штакетник, скоро покосится. Калитка на одной петле висит. Застыло время в мёртвых половицах.
В зелёном доме шепчет мягкий свет, Но скоро замолчит на полуслове. В сарай дрова несёт горбатый дед. К зиме последней уголь приготовил.
Он вспоминает сына, дочь, жену. На чёрно-белом снимке все в обнимку. Он не забудет страшную войну. И снова снятся: Оля, Света, Димка.
Шахтёрской славы полный кавалер, Но не хватает молока и хлеба. На кладбище уснул пенсионер, Где три креста в оградке цвета неба.
Тьма
Я видел тьму. Я был на самом дне. Она меня встречала чёрным взглядом. И на трёхсотметровой глубине Лицом к лицу была со мною рядом.
В неё спускался двадцать долгих лет, И нашей дружбе нет конца и края. И провожал к ней мягкий зябкий свет, Над головою зайчиком играя.
Похоже, без неё я не смогу. Она давно моей души частица. И у неё я навсегда в долгу. Прощу её, но не смогу проститься.