Свой последний стихотворный сборник «Музыка снега», изданный в 2005 году, автор предварил так: «Почти все стихотворения и поэмы, составившие эту книгу, имеют одну дату написания – вторая половина XX века. Перейдя с ними рубеж тысячелетий, подтверждаю сказанное однажды: не отрекусь ни от одной строки, написанной мною, ничего не добавляю и ничего не вычеркиваю в связи со сменой идеологий и режимов. Это поэтические свидетельства отгремевшей эпохи, конечно же, пристрастные и субъективные, но безусловно достоверные и доверительные. Из первых уст. От первого лица. …Родился в Кемерове в 1937 году на улице Красная Горка, в том самом месте, где Михайла Волков в начале XVIIIвека нашел горючий камень и положил начало Кузнецкому каменноугольному бассейну. В этом обстоятельстве вижу своеобразную точку отсчета. Вернее – точку опоры, ибо с берега Михайлы Волкова начинаются все мои дороги, все мои поэмы, все мои книги… Из истории, из детства, из природы, из мечты… …В «Музыке снега» – «мотив рассвета, зреющего зримо» и органная музыка пространства, обретенная мною на Колыме, Чукотке, русском Севере. И тревожные аккорды родной долины: «Я речь реки, ее святые строки». И отзвуки «Рабочей мелодии Кузбасса», родившейся в лучшие для страны времена и ныне взятой на вооружение моими земляками».
Осеннее солнце
До чего же оно озорное, Это солнце, лишённое зноя! С выси прямо в лицо смеётся: – Ну-ка, кто пересмотрит солнце!
Ну, а мне не до солнца что-то. У меня ещё дел без счёта. У меня, посудите сами, Прогибается стол под томами.
Только разве прочтёшь страницу, Если эта страница лучится? Если солнце упрямо просит: – Посмотри, как чудесна осень, Как стремительно нарастает Тополей седина золотая, Небосклоны сверкают такою Родниковою чистотою. Посмотри, как чудесна осень! – Всё настойчивей солнце просит.
Я взволнован, смущён, – не скрою, – Я глаза закрываю рукою. Но нетрудно ему прорваться, Чтоб смеяться в просветах пальцев. До чего же оно озорное, Это солнце, лишённое зноя! Половодье
На реке ломается лед. На реке ломается лед. Вода бродящая, бражная. Утверждая весны приход, Собирай и волнуй народ, Праздничная Набережная. Собирай на большое вече – С Томью встреча, Апрельская встреча!
Солнце бросило впереди, Как Жар-птицу, Восходное марево, И зовет на палубы льдин Ребятишек с сачками марлевыми. Очертанья прибрежных скал Будто сразу придвинулись ближе, И в бору парнишка сорвал Поцелуй у девчонки рыжей.
Все, что нужно убрать, забыть, Унесут потоки весенние. Выметайте сор из избы На всеобщее обозрение! Кто в разладе был – разберитесь. Кто вражду таил – помиритесь. Пусть без пятен к нам сверху льется Половодьем умытое солнце!
Собирайся на вече народ. Неужели еще не знаете? На реке ломается лед. Лед ломается, Понимаете?!
Весенняя улица
Куда идешь ты, улица Весенняя? Шаги твои воздушны и легки. Качельное, шальное, карусельное Движение к реке и от реки. Твои маршруты мне близки и любы, С собой побольше спутников зови ! Здесь молодые солнечные губы Проносят объяснение в любви. Здесь тополя исполнены значенья: Им дай сигнал – и мигом зацветут. Здесь детские коляски по теченью, Как синие кораблики плывут. На этой улице все голоса созвучны. У неба и земли – один настрой. И если даже вас несчастье мучит, Ее не обходите стороной, Когда в душе слепая непогода, Когда в мечту не верится, когда В сверкающем разливе ледохода Видна лишь мутная и грязная вода. Каким бы горем ни были вы согнуты, Какой вас ни преследовал бы страх, На этой улице забудьте ваши омуты! Несите, люди, родники в глазах! Как верный берег, верное спасение, Как остров счастья в юношеском сне Есть во Вселенной улица Весенняя! Куда ведешь ты улица Весенняя? И отвечает улица: – к Весне!
*** Здесь яркое лето цветами Взошло на полянах лесных. Когда над землею светает, То это светает от них.
Составы проносятся мимо, Не ведая, что испокон На каждую женщину мира Здесь добрый букет припасен.
Я вышел из леса с цветами, Вспугнув на опушке росу. Я дерзкое яркое пламя В руках через город несу. Несу я дыханье просторов, Шум леса и всплески зари. На окнах раздвинулись шторы… Что, милая, смотришь? Бери!
Цветы голубого отлива Вплети в золотую косу. Красивою будь и счастливой. Бери! Я еще принесу!
Соловьи в Сибири
Поют в Сибири соловьи На языке на нашем, русском. Как вы попали, соловьи, За целый материк от Курска? С дубравами расстались как? С озерным обжитым уютом? На землю уронив рюкзак, Геолог замер на минуту. Над речкой замер каждый лист, Луну волною не качает... На прииске бульдозерист Мотор на время выключает. Поют в Сибири соловьи, Выводят трель витиевато. Спасибо вам, земной любви Искуснейшие дипломаты, За теплоту густых ночей, За горсти звезд на небе синем, За ощущение России В краю суровых кедрачей.
*** Иду по Северо-Востоку, По краю самому земли, Где снеговых обвалов рокот, Где океан седой вдали, Где звездно, где рассветы робки, Как передышка краток день, Где замер на вершине сопки По мне тоскующий олень. Где рвется к морю Амгуэма По перекатам громовым, Река, что просится в поэму Уже названием своим.
Вдали от детства и от дома, На «Золотом материке», Вдруг хвойный стланик так знакомо Оставит запах на руке. От снежных шапок ветви гнутся. И от того острее грусть, Что я домой могу вернуться, Но в детство больше не вернусь.
Полярным днем, полярной ночью Длинна дорога и трудна И познается, между прочим, Всему насущному цена. Цена жилью, теплу и свету В снегах без света и тепла, Цена любви, что рядом нету, Удаче, что вперед ушла.
Я эту грусть гоню украдкой, Мне далеко еще шагать. Присяду у ключа «Загадка», Чтоб ту загадку разгадать. Потом в распахнутом распадке, Где каждый камень на виду, На тонкий контур куропатки Свою курковку наведу. И не досадуя, что смазал, Понаблюдаю, как взлетят Сто вихрей белоснежных сразу, Лишь крылья мягко прошумят.
И одиноко-одиноко За стаей, скрывшейся вдали, Пойду по Северо-Востоку, По краю самому земли, Где перевал без торной тропки, Где спуск опасен с высоты, Где затаились самородки Скупой суровой красоты, Где очень трудно быть счастливым, Где новый зов в летящем дне... Ушел к Берингову проливу Олень, тоскующий по мне.
*** Ночь незрячая сентября. В небе ветра осенний обряд. В небе поздняя стая гусей. Ранний снег бьет картечью по ней. И в предчувствии ранних утрат Гуси раненые кричат.
А внизу их спасенье – река. Над рекой бывший лагерь «ЗК». За остатком колючих оград Ныне просто капустный склад. В низких окнах уютный свет...
Но для птиц пристанища нет. Только проволоки клочки. Да ружейных стволов зрачки. Да откуда-то со двора Зажигают прожектора.
Гуси слепнут, вершат круги И не могут найти реки. Только выстрелы – в лет, с плеча. Птицам больше не закричать.
И нахлынула тишина. Ничего не забыла она. Ночь незрячая над Колымой Вдруг становится глухонемой. Лишь тайга шелохнулась в ночи. Но шепнули ей сопки: «Молчи!»
Озеро танцующих хариусов
А ночи не было. Был только сумрак синий, Да на вершинах чуть заметный иней, Да озера незыблемая гладь. Но вот заря зарделась недалече. И озеро рванулось ей навстречу. И перекат запел на ста наречьях. И хариусы вышли танцевать.
Я – зритель небывалого балета. Я в зал стозвонный впущен без билета. Мне это место кажется отменным На валуне у стен Аборигена, Где рампа утра радугу лучит. А позади по сопкам и пригоркам Шумит кустов зеленая галерка, И по ущельям каменным торопко На зрелище стекаются ключи.
Танцуют хариусы. Как они танцуют! Они как будто белый свет целуют. Летят по воздуху и – разом замирают, Лишь плавников подвижны веера. На дно ныряют, толщу замеряют, Зарю хватают, в воду окунают И мчатся за полетом комара.
О Колыма! Моя седая сказка. Прости, я тайну предаю огласке. Нельзя такое прятать от людей Нельзя – чтоб не видать такого блеска. Нельзя – чтоб не слыхать такого плеска На озере в зелёных перелесках, Под утреннюю музыку лучей.
Осень в Журавлях Памяти поэта Игоря Киселева
Мы попали в эту осень, Где ромашки полегли, Где покинутые гнезда С нежным запахом пера. Потому ли, что деревню Называют – Журавли, Потому ли, что настала Перелетная пора...
Мы обязаны капризу Или выбору судьбы, Что попали в эту осень В первый и последний раз... Наши женщины уходят По рябину, по грибы, По лекарственные травы, Исцеляющие нас.
Под осиной подосиновик Подточен – не сорви! Над кедровником кедровка Прокричит издалека... Наши женщины уходят В поздний лес своей любви, Где летают паутинки И где ягода горька…
Нас безмолвно окликают Птичьи контуры домов, Будто стая приустала И присела на яру: – Вы бежали в эту осень От трамваев и дымов? Ваш побег осудит Город, Спохватившись поутру.
Вот он встал на горизонте За излукою реки – Там смятеньем и восторгом Наполняли мы весну. Чистые – в борах и душах – Сохраняли родники. И выращивали строки, И несли свою вину...
...Счет вели земным утратам, Сколько их – сойти с ума! Мы бежали в эту осень, Как бегут березы прочь, Будто знали о природе Больше, чем она сама, Потрясенные прозреньем И бессильные помочь.
Перелетный, журавлиный, Бередящий душу клич. На земле длиннее тени – Меньше света, больше тьмы. Мы попали в эту осень, Чтобы истину постичь: Знает мудрая природа То, чего не знаем мы.
Терпеливая, позволит Прочитать себя с азов, В срок назначенный предъявит Материнские права... Мой товарищ обернулся И пошел на этот зов. Только молча расступились И сомкнулись дерева.
Только крылья прошумели Сквозь багряную листву. Только легкий бег оленя По кустам прошелестел. Только женский крик разлуки – Безутешное «Ау» – Укатился дальним эхом За неведомый предел.
Журавлиный клин прощальный Прорезает облака. У тебя иное время – Торопиться нет причин. Подожди меня в долине У лесного родника. Там докурим, домечтаем, Допоем и домолчим.
Я приду с хорошей вестью: Память о тебе светла. Подожди меня у плеса, У березовых костров... Вот с долгами расплачусь я, Переделаю дела. Знаем мы – в стихотворенье Не должно быть лишних строф.
...Пожелаем счастья близким, Вспомним недругов не зло, И пылающую осень, И деревню Журавли...
Улетели наши птицы. Ну, а все же – повезло Дорогое молвить слово От лица родной земли.