Родительский день
В этот день я с вами, вы со мной –
Двери потаенные открыты,
Здесь какой-то шепот неземной
И цвета закатные разлиты.
Здесь любовь, как синева, чиста
И разлуки ничего не значат.
Здесь, по эту сторону креста
И по ту, безслезно тихо плачут.
В этот день встречаемся мы вновь,
Память наша, наша боль и радость.
Неземная, вечная любовь
Нам от Бога каждому досталась.
Телефонный разговор с Петербургом
Я слышу, как в Питере лает собака,
А в голосе друга не слышится страха.
Я слышу, как в Питере дождь шелестит,
А здесь белый ливень по крыше стучит.
Я слышу, как в Питере друг мой вздыхает
И слышу, как дождь за окном затихает.
Все в мире по кругу – дожди, снегопады
И мы с моим другом общению рады…
Я слышу, как в Питере лает собака,
В квартире, у друга тепло ей, однако.
К современной России
Отступили на шаг, отступили на два,
Так и дальше идем в отступленье.
И уже чернотой отдает синева,
И ума, и безумья смешенье.
Вот уже над Россией темны облака
И в просветах лишь хмурые лица,
Но сквозь дым баррикад проступают века,
Где Россия светла, как царица.
* * *
Как больно рождается Слово,
В нем сила бунтует и страсть.
Слезой это слово готово
На лист белоснежный упасть.
Из донных глубин мирозданья,
Из памяти вечно живой –
Слова любованья, страданья
И грусти обычной людской.
На лист белоснежной бумаги
Ложатся средь линий косых
Земные печали и страхи,
И радость от чувств неземных…
Под сенью небесного крова
В предутренней, летней тиши
Рождается новое слово
Загадочной русской души.
Запоздалое откровение
Листья с берез облетают,
Кружат в пространстве они.
Светлыми ночи бывают,
Темными – белые дни.
Все перемешано всуе,
Горе и радость в одном –
В прямоугольном сосуде,
Что называется дом.
Дом с переборками света,
Стены с прожилками тьмы,
Радости жаркого лета,
Горести лютой зимы.
С каждой минутой дороже
Явь, уходящая в сны.
Что же так сердце тревожит
Чувство забытой вины?
То ли лесов просветленье,
То ли осенняя тишь?
Первой снежинки рожденье,
Как не гляди – проглядишь.
Предзимье
Этот воздух опять с придыханьем ловлю –
В нем хрустящие атомы лета…
Я люблю это время, я очень люблю
Эти дни перед белым рассветом.
За ночь все побелеет, притихнет вокруг.
Я пойду по скрипучему снегу
И какой-то глубинный прорежется слух –
Я услышу шуршанье молекул.
Воздух этот тягучий, как мед
Опьянит и совсем одурманит.
В тишине не замечу, как время пройдет
И зима незаметно нагрянет.
* * *
Все и вся из ничего не явлено.
Плоть от плоти, а от духа – дух.
Все, похоже, в этом мире правильно –
Есть стада, а значит есть пастух.
Все и вся – недолгое и вечное,
Длинный путь и краткая тропа,
Черный фрак и платье подвенечное,
И судьба, незримая судьба.
Все и вся – молчание тревожное,
Откровений ждущая душа.
Все возможно, даже невозможное –
В этом жизнь чудна и хороша.
Виртуальность
Я позабыть тебя забыл
И потому ты в сны приходишь,
И речи странные заводишь,
И спрашиваешь, где я был…?
А где я был. а где я был –
Припомнить, право, очень трудно.
На Колыме в распадках стыл
И в общежитьях жил приблудно.
Теперь не вспомнить – где, когда
И в чьих объятьях просыпался?
Все было – радость и беда,
Незваным был и званным звался.
Я по местам глухим бродил,
Бродил задумчиво по свету,
А ты все – где, ну, где я был?
Да там, где был, меня уж нету.
Где суждено мне завтра быть,
О том ни я, никто не знает.
Я позабыл тебя забыть –
Твой образ в памяти витает…
Колыма
Я прошел эту школу злосчастья
В половодном течении дней,
Где душа разрывалась на части
От любви бесприютной моей.
Сколько сил порастратил напрасно,
Сколько верст по земле исходил…
Нелюбимую женщину страстно,
Как придуманный образ, любил.
И терялся в догадках тревожных,
Всем и всё без обиды прощал.
В поцелуях, заведомо – ложных
Горький привкус любви ощущал.
Были светлые дни и ненастья –
Так нам жить на земле суждено.
Я прошел эту школу злосчастья,
Поднимаясь на самое дно.
Стихи для романса
Рвануть бы, да сил уже нету,
Заплакать, да сухо в глазах.
Бродил я по белому свету
И свет тот искал в небесах.
Земные, глухие дороги
Я тысячу раз исходил…
Я всуе не думал о Боге,
Со мною незримо Он был.
Иначе сгорел бы от боли
Бесчисленных бед и обид.
В холодном заснеженном поле
Я был бы друзьями забыт.
Смеяться и плакать от счастья,
Что нужно нам в мире ещё?
И ликом светлеть от причастья,
И знать, что ты Богом прощен!
* * *
Соленое и пресное
По кругу из ковша,
Земное и небесное –
Все принимай душа.
Все принимай, родимая,
Благие сны творя,
И явная, и мнимая
В них жизнь течет моя.
Все тайны мироздания,
Как истины, просты –
Прощанья и свидания
У роковой черты.
Жизнь, как стена отвесная,
То вверх и вверх, то вниз,
Земное и небесное
Соединяет жизнь.
* * *
Средь подобных, среди равных
Мне случайно повезло –
Я извлек из чисел явных
Неизвестное число.
Дату первого рожденья
И последующих за ней
Сквозь имен столпотворенья
И тщету вселенских дней.
Я извлек из чисел слово
Пятизвучное одно,
Чтоб средь холода земного
Душу теплило оно.
Прошлое
Туда нельзя вернуться вновь,
Там нет ни шороха, ни звука,
Там где-то горькая любовь,
Там где-то сладкая разлука.
Там сны, неснившиеся мне,
Там дни, непрожитые мною,
Там, утонувшая в вине,
Неправда, ставшая виною.
Там полусвет, там полутьма,
Там гений в поисках ответа,
Там чья-то тяжкая сума,
Недонесенная до света.
* * *
Ты думаешь, грехи простятся
Обман простится и вранье,
В толпе нетрудно затеряться,
Труднее выйти из нее.
В толпе размыты ливнем лица
И кто есть кто – не разобрать.
Ты думаешь, тебе простится,
Что ты с толпой шел убивать?
Ты думаешь, тебе зачтется,
Что был рабом в людской толпе…
По одному предстать придется –
На Божьем праведном суде.
* * *
Убереги меня, Господь!
От провиденья
На сутки, на минуту хоть,
Хоть на мгновенье.
Убереги меня, Господь!
От лихолетья
На сутки, на минуту хоть,
Хоть на столетье.
Убереги меня, Господь,
И от забвенья.
Когда душа покинет плоть,
Дай ей прозренья.