В творчестве каждого писателя, художника есть главная тема, которая волнует его, к которой он постоянно возвращается. Такой темой для моего отца, Ивана Алексеевича Балибалова (1911-1991), была история города Кемерово.
Отец приехал в Кемерово (тогда Щегловск) осенью 1930 года и поступил в химический техникум, поселился он в студенческом общежитии на Советской улице. Общественного транспорта не было, осенние улицы утопали в грязи. Город в то время был небольшой, но уже тогда поражали его перспективы.
Вот что пишет об этом отец в своей книге «Кемерово»: «Первая пятилетка – памятная веха в индустриальном взлете Кузбасса и его нынешнего административного центра – города Кемерово. Кемеровские шахтеры и коксохимики начали ее урало-сибирской перекличкой. В связи с переводом уральских домен и сталеплавильных печей на минеральное топливо потребность в кемеровском коксе стремительно нарастала…
В августе 1929 года на левом берегу Томи, возле разъезда Ишаново, была заложена шахта с годовой производительностью 150 тысяч тонн, получившая потом название «Пионер». В декабре этого же года на коксохимзаводе вступила в строй третья коксовая батарея. Выжиг кокса удвоился.
В перспективном плане создания второй угольно-металлургической базы Кемеровскому промышленному району отводилось особое место. Наличие сырья – коксующихся и сапропелевых углей, запасы огнеупорных глин, диабаза, известняка, бутового камня, гравия, леса, многоводная река, железнодорожная связь, удобная промышленная площадка и относительная обжитость густонаселенного района – все это обусловливало создание здесь мощного энергохимического комплекса.
Планируемый Кемеровский энергокомбинат являлся уникальным не только в отечественной, но и в мировой углехимии. В ту пору предприятия немецкого химического концерна «Фарбениндустри», как и наши отечественные Рубежанский и Дорогомиловский анилино-красочные и Орехово-Зуевский завод пластических масс, работая на привозном сырье, специализировались на выпуске одного-двух продуктов, в зависимости от рынка сбыта. Все побочные химические вещества, получаемые в процессе переработки бензола и фенола, выбрасывались в атмосферу или спускались в канализацию.
Кемеровский энергохимкомбинат планировался на принципиально новой основе – комплексном использовании как углей, так и химических продуктов, получаемых в процессе коксования или полукоксования…
Трудно ли было кемеровским строителям закладывать фундамент промышленного комплекса? Да, нелегко. Им предстояло вести разведку недр для закладки шахт, создавать строительную базу, строить дороги, жилье, готовить кадры строителей и эксплуатационников. Если Кузнецкий и Магнитогорский комбинаты строились с помощью иностранных специалистов, то Кемеровский комплекс углехимии проектировался и создавался преимущественно силами молодых советских инженеров и рабочих, не обладавших еще опытом работы…
1 июня 1930 года состоялась закладка цехов нового коксохима – основного предприятия Кемеровского энергохимкомбината…
Сентябрь 1930 года начинался в Щегловске организацией сразу трех крупных строек – первой в Сибири мощной районной электростанции, цинко-сернокислотного комбината и закладкой на левобережье Томи (в районе нынешней сортировочной станции Предкомбинат), шахты «Щегловская»
Перед молодежью открывался огромный жизненный выбор, и это как-то компенсировало те немалые трудности, с которыми они сталкивались. Время было голодное. Продовольствие распределяли по карточкам, всё население города было разделено на категории. По высшей категории обеспечивались продовольствием и промтоварами только высококвалифицированные рабочие и специалисты. Студенты к этой категории не относились. Для них было организовано трёхразовое питание в столовой техникума, но этого было недостаточно. Они старались попасть на практику и летом во время каникул на коксохимзавод, где их оформляли на рабочие должности. Отец с первой же практики закрепился на заводе, а в 1933 году его оформили на должность техника, хотя он ещё не защитил диплом.
Приходилось ему участвовать и в ликвидации аварий на заводе. Вот как он описывает одну из них: «Зима 1931 года явилась тяжелым испытанием для строителей Коксостроя. Вслед за лютыми январскими морозами пришли февральские метели. К этому времени над котлованами был поставлен деревянный тепляк – довольно громоздкое сооружение объемом около 70 тысяч кубометров. В февральскую метельную ночь, когда землекопы убирали последние вагонетки грунта, а каменщики закладывали буто-бетонный фундамент под плиту батареи, пятнадцатиметровой высоты дощатые стены не выдержали напора пурги и рухнули в котлован. Тревожный гудок поднял на ноги весь город. К рассвету на площадке Коксостроя собрались почти все горожане, чтобы помочь строителям разобрать завалы.
Хотя последствия катастрофы были и тяжёлыми, но коксостроевцы не пали духом, не растерялись, с невиданным упорством принялись они вновь за работу. На второй же день на стройке появились призывы: «Даёшь тепляк за месяц! Даешь коксовые батареи в срок!» … В мае тепляк был готов, и в конечном итоге каменщики начали кладку огнеупоров на месяц раньше намеченного срока».
В техникуме работал сильный преподавательский состав, студенты очень серьёзно относились к учёбе. Отец не только отлично учился, но и участвовал в работе научных кружков.
Весной 1934 г., когда отец проходил преддипломную практику на коксохимзаводе, его послали в командировку. Он в своей книге пишет об этом очень сдержанно: «Большую тревогу вызывала остановка кладки коксовых батарей, от пуска которых зависело начало строительства азотно-тукового завода и других смежных производств. Главная причина остановки строительства была в том, что огнеупорщики украинского завода не имели еще опыта обжига сложных фасонов динасового кирпича, не справлялись с его поставками.
Серьезные проблемы выявились и в проектировании всего промышленного комплекса. В среде специалистов старой школы появились признаки уныния и растерянности, под сомнение была поставлена вся проблема создания Кемеровского промышленного узла.
Потребовалось участие наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе в решении узловых вопросов. Разобравшись во всех деталях строительства, он обязал автора проекта печей инженера Лоханского упростить фасоны кирпича, а работников Харьковского института огнеупоров совместно с инженерами заводов найти рациональные пути обжига кирпича».
В одной из кемеровских телепередач отец рассказал, что встречался в Москве с наркомом Орджоникидзе. Я захотела узнать подробности, и вот его рассказ: «Я готовил дипломную работу, вдруг меня вызывают к директору техникума и предлагают срочно выехать в Харьков в институт огнеупоров, и затем возглавить работу по отбору и отправке огнеупорного кирпича в Кемерово. Дело в том, что для окончания строительства коксовой батареи не хватало огнеупорного кирпича. А он производился под Харьковом, на Рубежанском заводе. Но в то время там обнаружили брак, производство временно приостановили, руководителей завода обвинили во вредительстве, а в Кемерове срывался пуск коксовой батареи. Нарком Орджоникидзе во время своего пребывания в Кузбассе пообещал, что огнеупорный кирпич будет, но потребовал сделать точный расчёт требуемого количества. Сделали расчет и послали туда коммуниста, бригадира огнеупорщиков Макара Митрофановича Рытенкова, чтобы он организовал отправку кирпича. Однако там нужно было проверять качество кирпича, делать лабораторные анализы, а Рытенков не имел специального образования. Он слал на Коксострой телеграммы, чтобы приехал инженер или техник. Выбор пал на меня. Я должен был заехать в Москву, получить мандат от наркома, а затем сменить в Харькове Рытенкова.
Мне выписали командировку, и я поехал. В столице меня встретил представитель «Кемеровококсохимстроя», мы поехали в представительство и стали ждали звонка от секретаря Орджоникидзе. Нам позвонили вечером следующего дня, сообщив, что нарком примет нас в 10 часов, назвали адрес, куда явиться. В назначенное время приехал Орджоникидзе, прошёл через приёмную, где мы сидели, поздоровался и попросил подождать. Через несколько минут его секретарь пригласил нас в кабинет. Нарком вышел из-за стола, мы представились, он внимательно посмотрел на меня, повторил мою фамилию. Крепко пожал мне руку и произнёс всего одну фразу: «Мы верим в молодёжь!». Запомнились его пронзительный взгляд и энергичное рукопожатие. Я вышел из кабинета и стал ждать представителя. Вскоре он вышел, и мы пошли за документами. Они уже были оформлены и подписаны наркомом. Получив их, мы поехали в представительство. Там долго обсуждали, как мне действовать, с кем нужно будет встретиться. Представитель позвонил на Украину, сообщил о моих полномочиях. На следующий день я выехал на харьковском поезде, имея мандат, подписанный Орджоникидзе, чековую книжку и право на месте набирать рабочих и производить с ними расчёты за работу».
Я спрашивала отца, почему он никогда не рассказывал подробно об этой командировке, о встрече с Орджоникидзе. Наконец, меня интересовало, а как же с защитой диплома? Отец усмехался и говорил, что вот этого-то он и не мог никому объяснить долгие годы. «Мандат наркома не только давал мне права, но и налагал огромную ответственность. Я должен был из бракованного кирпича отобрать тот, который мог быть использован для постройки коксовой батареи. О мере моей ответственности мне популярно разъяснил Рытенков: «Ваня, если кирпич попадётся с раковиной, то коксовая батарея лопнет, тебе дадут 10 лет как вредителю, но ты молодой, отсидишь, ещё успеешь жениться, а мне уже 40 лет, у меня дети, я не выдержу». Вот с таким «напутствием» я и начал работу. Я делал лабораторные анализы, проверял чуть ли не каждый кирпич, следил за отгрузкой проверенного мною кирпича, еженедельно выплачивал рабочим зарплату. Командировка затянулась на четыре месяца.
Когда я приехал в Кемерово, то все мои однокурсники защитили дипломы и разъехались. А я чуть не остался без диплома. Доложив руководству о проделанной работе, я спросил, как мне быть с дипломом. Результатами моей командировки все были довольны, кирпич пришёл вовремя, сроки ввода коксовой батареи не срывались (17 мая 1934 года газета «Кузбасс» сообщала: «Первая батарея Коксостроя вступила в строй действующих предприятий Урало-Кузнецкого комбината»), но диплом мой не был готов. И мне пришлось срочно садиться и дописывать его, чертить чертежи и всё, что положено. Я сдал дипломный проект, защиты как таковой не было, поставили мне оценку «хорошо» и выдали документ. Потом у меня однокурсники допытывались, когда была защита, почему мне за диплом не поставили «отлично», ведь я был отличником? Что я мог ответить? Время было такое, что обо всем этом лучше было не распространяться. Главное – батарея до сих пор работает».
На коксохимзаводе отца уже ждали, он стал работать сменным мастером, ему дали комнату в четвёртом доме на улице Ермака. Но проработал он недолго. Осенью 1934 года был призван в Красную Армию. Медкомиссия еще в техникуме признала, что он не годен к строевой. Но во время призыва обнаружилось, что среди кемеровских призывников много малограмотных и мало комсомольцев. Была дана команда «улучшить» эти показатели. Так отец попал на действительную службу в Красную Армию.
Служил он в районе Гродекова (ныне г. Уссурийск) на Дальнем Востоке в артиллерийской разведке.
В 1936 г. отец вернулся из армии и стал работать на опытном заводе полукоксования, потом перешёл в исследовательскую лабораторию, где отрабатывались новые технологии по методикам и при участии московских ученых. Работы были закрытого характера, руководил ими П. П. Трофименко, с которым отец в те годы дружил. Вскоре отца избирают секретарем комсомольской организации управления «Кемеровокомбинатстроя».
В довоенные годы город стремительно рос и вместе с ним так же быстро росли люди, осваивая новые профессии, современную технику, меняя уклад жизни. Трудовая биография отца подтверждает это. Начав работать в газете «Кузбасс» в апреле 1937 года репортером промышленного отдела, вскоре он становится заведующим промышленным отделом, у него накапливается материал для будущей книги. Работа в газете во многом способствовала этому.
Обращает на себя внимание номер газеты за 8 декабря 1938 г., где на второй и третьей страницах дан «разворот» под названием «Социалистический город Кемерово – детище Сталинских пятилеток». Здесь впервые город показан как промышленный центр Кузбасса. Безусловно, в подготовке этого материала участвовал заведующий промышленным отделом газеты И.А. Балибалов. В нашем домашнем архиве до сих пор хранятся те фотографии. Думаю, что именно тогда он и начал собирать материал для книги о Кемерово.
Вместе с ростом промышленности город развивался и как культурный центр. Газета стала уделять большое внимание вопросам культуры, образования и воспитания. Кроме постоянной «Литературной страницы» появилась и «Страничка для детей», где публиковались не только произведения для детей, но и стихи и письма самих детей, небольшие рассказы кемеровских школьников.
Особое внимание уделяла газета драматическому театру, введя специальную рубрику «Театр». В ней отец публиковал свои первые театральные рецензии: «В кривом зеркале» и (в соавторстве) о премьере спектакля «Без вины виноватые» по пьесе А. Островского. Отец очень любил театр, впоследствии написал ряд пьес, одна из них – «Горный удар» - была поставлена в Прокопьевском драматическом театре в 1984 году.
В номере от 1 ноября 1940 года он публикует рецензию «О романе «Возвращение» (заметки читателя)». Роман новосибирской писательницы Анны Герман был первым романом о современном Кузбассе. Её приезд в Кемерово весной следующего года стал значительным событием в культурной жизни города. 13 апреля 1941 года в газете было опубликовано фото, где она беседует с двумя сотрудниками редакции, один из них – Балибалов И.А. Это фото до сих пор хранится в нашем семейном архиве. Отец писал ей в 60-е годы, просил рассказать об этом романе, но она очень кратко ответила, что роман был изъят из библиотек, она давно не занимается литературным трудом, живёт в Москве у дочери (её дочь – народная артистка СССР Инна Макарова).
В 1941 году отец успел напечатать 20 статей. Одна из его статей называлась «Давайте по-настоящему любить свой город!», где он очень страстно пишет о том, что Кемерово нужно превратить в город-сад. Он был назначен заведующим отделом партийной жизни, это означало, что он мог замещать редактора газеты; перешел на второй курс литературного факультета Новосибирского пединститута. Однако началась война, которая перекроила все планы.
4 июля 1941 года он уже шагал в армейском строю к вокзалу. Поезд шёл на запад. О своём пути на фронт отец написал в очерке «Дело было подо Ржевом», который был опубликован в сборнике воспоминаний «Такой нам выпал жребий» (Кемеровское книжное издательство,1989).
«Из Новосибирска, где формировалась наша отдельная телеграфно-строительная рота, эшелон шёл на предельной скорости. Даже на узловых станциях остановки были короткие. А тут вдруг остановка на пустом месте, в перелеске. Что случилось? … В темно-свинцовых тучах сверкали яркие вспышки, словно лопались электролампочки… Командир роты… сказал будничным голосом: «Снаряды рвутся. Зенитные батареи стреляют», – и пошёл дальше вдоль вагонов…
Все мы были не новобранцы, а призывники запаса первой очереди, недавно вернувшиеся с действительной военной службы, но такого раньше не видели…
На станцию Перовскую, в восточном пригороде Москвы, эшелон пришёл глубокой ночью. Внезапно нас подняли по тревоге… Кругом темно. Где-то вдали грохочут орудия…. Лучи прожекторов со всех сторон прощупывают небо, закрытое всклокоченными тучами. Так это же налёт на Москву!
…Станция Бологое в этот июльский солнечный полдень предстала перед нами невообразимой свалкой искорёженных вагонов. Эшелон наш загнали в уцелевший после бомбёжки тупик, а отсюда роту повели на расчистку путей. И то, что я увидел, потрясло меня: под грудами обожжённого железа лежали обугленные трупы – всё, что осталось от медико-санитарного батальона…
Массированные налёты вражеской авиации усиливались, и дорога на Ленинград, таким образом, была для нас перекрыта. Двое суток стояли в лесу, ждали нового маршрута. На третий день на ранней заре погрузились в вагоны. Эшелон пошел на юг, к озеру Селигер…
Вот уже и Торопец – древний русский городок. Как я теперь понимаю, он стал порогом, от которого начиналась моя фронтовая дорога длиною без малого в четыре года: через Ржев и Калинин, Ростов и Донбасс, Кавказ, Моздокские и Кубанские степи, Карпаты, Будапешт, Надьканиж и Австрийские Альпы. Только там, в маленьком городке Вильдон, встретил я светлый праздник Победы».
За годы войны отец закончил два военных училища: после тяжёлого ранения в подмосковной битве он был направлен в город Курган, где находилось Московское военно-политическое училище имени Ленина; учёба продолжалась всего 3 месяца, весной 1942 года состоялся досрочный выпуск, и отец получил назначение политруком в миномётную роту кубанской казачьей дивизии. В битве за Кавказ он был ранен, лечился в госпитале в Моздоке, но вернулся в свою часть. Когда был упразднён институт политруков, его направили в район Ташкента в артиллерийское училище, там учёба продолжалась 4 месяца. В марте 1944 г. был направлен командиром батареи противотанковых орудий-«сорокапяток» в Резерв Главнокомандующего. Воевал на 2-м и 3-м Украинских фронтах. Участвовал в Ясско-Кишинёвской операции, освобождал Болгарию, Румынию, с боями прошёл всю Венгрию, от Балатона через Югославию вышел в Австрию. Там и отпраздновал День Победы. Был награждён орденами Александра Невского, Красной Звезды, медалями «За оборону Кавказа», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией», благодарностями Верховного Главнокомандующего И. Сталина (Награды и письма отца с фронта находятся в Кемеровском областном краеведческом музее.)
Из Австрии отец возвращался на Родину через Румынию. 10 июля 45-го он пишет маме: «…Кончится война, останусь жив, начну писать о Кемерове… Книга, думаю, будет не меньше 10 печатных листов. Работы на два года, не меньше».
Из армии его не отпускали, дивизия была передислоцирована в г. Николаев Одесского военного округа. Он снова и снова пишет рапорты о демобилизации. И вот, наконец, его последнее письмо из Николаева 16 мая 1946 года: «Сегодня получил приказ о демобилизации…».
26 июня 1946 года он был зачислен литературным сотрудником в отдел партийной жизни, а с 1 октября стал заведующим промышленным отделом газеты «Кузбасс».
Снова командировки на предприятия и шахты Кузбасса, срочная работа для очередного номера газеты, «Литературные среды», где допоздна обсуждались новые произведения кузбасских авторов. Дома в маленькой комнате отца допоздна горел свет, он читал, конспектировал необходимые книги, документы, делал заготовки будущих произведений. Комната была наполнена книгами, журналами, подшивками газет.
Однажды я спросила отца, как он стал писать книгу о городе. Он ответил так: «Я получил задание от редакции написать статью о городе, кажется, к какой-то дате. Поднял много материала, встретился с людьми, побывал у архитекторов. Ещё были живы те кемеровчане, кто начинал строить город, многих я знал по комсомольской юности – вместе субботники проводили, тополя сажали на набережной, заводы строили, пескарей в Искитимке ловили. Потом пошёл в архив, стал там искать материал, особенно меня интересовало, почему город так назван, что означает «Кемерово»? Тема меня увлекла, и вот получилась книга».
Почти весь номер газеты «Кузбасс» от 19 января 1947 г. был посвящён городу Кемерово. Мне кажется, что именно это и было то самое задание редакции, с которого началась его систематическая, целенаправленная работа над темой о городе. Здесь истоки его книги «Кемерово», выдержавшей пять изданий.
Передовая статья той газеты называлась «Кемерово» и начиналась так: «Взгляните на Кемерово! Это – город, рождённый Великой Октябрьской социалистической революцией… Из двух притаёжных глухих деревушек – Щегловки и Кемерово – с кустарной угольной штольней и коксовой установкой в короткий срок, как сказочный богатырь, вырос Кемерово в крупнейший промышленный и административный центр могучего сталинского Кузбасса», а заканчивалась пожеланием «превратить Кемерово в большой, благоустроенный, красивый город, достойный названия столицы индустриального Кузбасса».
Вторая и третья страницы объединены общей «шапкой»: «Кемерово – город угля, химии, энергетики и машиностроения». На второй странице напечатаны статьи: «Перелистывая страницы прошлого», «Забытая окраина», «Город, рождённый сталинскими пятилетками», «Родина сибирского кокса», «Энергетическое сердце Кузбасса». На третьей странице под фотопанорамой кемеровских заводов напечатаны статьи: «Здесь строят машины», «Разбуженное богатство», «Сто продуктов из угля», «Завтрашний день», «Перелистывая страницы прошлого». Конечно, в подготовке этого номера принимал активное участие и заведующий промышленным отделом газеты И.А. Балибалов.
В начале 50-х годов отец уже вплотную работает над книгой «Кемерово». Он буквально «перелопатил» горы специальной литературы. Этого требовала и его новая работа. К тому времени он перешёл в Кемеровское книжно-журнальное издательство редактором технической литературы.
Первое издание книги! Для отца это был праздник, хотя выглядела она очень скромно: зеленый картонный переплет, газетная бумага. С её оформлением были сложности, вызванные как слабой материально-технической базой типографии, так и тем, что город ещё только строился, многие здания стояли в строительных лесах. Поэтому наряду с фотографиями были использованы рисунки и даже архитектурные проекты.
При написании этой книги отцу пришлось столкнуться с огромным масси¬вом литературы и исторических документов. Он был знаком с трудами историков, а учась в Московской высшей партийной школе слушал лекции известных учёных. Но не со всеми и не по всем вопросам он был согласен. Отстоять свою точку зрения можно было, только имея убедительные аргументы. Поэтому он много работал в архивах, читал литературу по многим отраслям знаний, записывал воспоминания старожилов. И он гордился тем, что смог доказать, что «...Слава постройки и освоения коксохимического завода, самого северного в мире, принадлежит русским мастерам, в том числе Андрею Ефимовичу Ломаченко, Федору Михайловичу Житкову, инженеру Ивану Ивановичу Лоханскому» ( «Кемерово»).
С особой любовью он писал главы «Рождение города», «Первые пятилетки», «Впервые освоено в Кемерове», ибо сам был не только свидетелем, но и активным участником процесса созидания. Материал для этих глав был у него не только собран, но и частично опубликован в газете «Кузбасс». Глава «Большое будущее» потребовала неоднократных встреч с архитекторами города Лаврентием Донбаем, Леонидом Моисеенко. Он приносил домой документы, чертежи, рассказывал, каким будет гидропарк в пойме реки Искитимки. К сожалению, не все проекты осуществились.
Читатели книгу заметили, тираж быстро разошёлся. Отцу звонили, писали, просили выслать книгу о городе. Это признание читателей очень радовало. Заявки на неё продолжали поступать, и вскоре встал вопрос о втором издании – в улучшенном, расширенном варианте. Отец сел за переработку.
Вскоре книга была сдана в печать. Сложностей с её изданием оказалось немало. После того как книгу уже набради в типографии, было принято правит¬ельственное решение о переименовании города Сталинска в Новокузнецк. Гото¬вый набор был рассыпан, пришлось убирать из текста все, связанное с именем Сталина. В Кемерове в одну ночь исчезли скульптурные изваяния вождя: перед кинотеатром «Москва» и на углу улиц Кирова и Н. Остров¬ского, где на высоком постаменте на скамейке сидели Ленин и Сталин.
В 1962 г. выходит второе издание «Кемерово». Это была нарядная книжка небольшого формата в суперобложке, с цветными фотографиями. Отпечатали её в городе Йошкар-Оле в типографии министерства культуры Марийской АССР. Тираж остался прежний – 10 тысяч экземпляров, а вот объём возрос вдвое – до 13 печатных листов.
Сохранив канву первого издания, отец убрал главы: «Забытая окраина», «Создание большевистской организации», «Центр Кузнецкого округа», а также список литературы. Он изменил названия многих глав. Количество глав увеличил с 13 до 18, введя новые: «Здравствуй, город!», «Кузнецкий алмаз», «Энергетичес¬кое сердце бассейна», «На лесах новостроек», «Культурный центр бассейна», «На рубеже великого семилетия».
В предисловии автор написал: «Хотя книга выходит во втором, переработан¬ном и дополненном издании, в ней нет полного и завершённого изложения исто¬рии возникновения, становления и перспектив дальнейшего развития географи¬ческого, промышленного и административного центра бассейна – города Кемеро¬во, ибо это не под силу одному человеку. В этом очерке даны лишь контуры, харак¬терные штрихи города, возникшего в советские годы в глуши сибирской. Книга не дописана ещё и потому, что и город весь в лесах новостроек великого семилетья. Более полную и яркую книгу о Кемерове напишут его нынешние молодые строи¬тели, которым с этажей домов, поднимающихся сегодня над Томью, более рельеф¬но и ощутимо видны далекие горизонты нашей жизни».
Третье издание «Кемерово» вышло в 1968 г. к 50-летнему юбилею города. Книга большеформатная, в коленкоровом переплёте¬ и двуцветной суперобложке. Тираж уже 15 тысяч экземпляров. Много интересных фотографий, которых нет в других изданиях. Текст опять подвергся переработке, отец хотел показать значимость города, его роль в жизни страны. Только в этом издании даны фотопортреты кемеровчан – Героев Советского Союза и Героев Социалистическо¬го Труда.
Четвертое издание книги называется уже иначе: «Кемерово. Вчера. Сегодня. Зав¬тра», 1976 г., тираж 50 тысяч экземпляров. Она также быстро раз¬ошлась, её стали дарить официальным делегациям, приезжавшим в город.
Наконец последнее, пятое издание – «Кемерово вчера, сегодня, завтра», 1982 г., тираж 30 тысяч экземпляров. Это уже улучшенное, сувенирное издание в переплете горчичного цвета. На первой странице - крупным планом цветное фото центра города, хорошо виден драматический театр со сквером и фонтаном.
На последней странице облож¬ки две фотографии: сверху небольшое фото отца и краткая справка: «И. А. Балибалов – один из ветеранов журналистики Кузбасса. Трудовой путь начал на Кемеровском коксохимическом заводе. После службы в Красной Армии в 1937 году по направлению комсомола пришёл в редакцию газеты «Куз¬басс» и с тех пор связан с журналистской работой.
В годы Великой Отечественной войны – солдат, комиссар, командир артилле¬рийской батареи. Прошел от Москвы до Вены, закончил войну гвардии капитаном, кавалером орденов Красной Звезды и Александра Невского.
Теме Кемерова журналист посвятил четверть века. Всё это время пишет он историю родного города. Книга выдержала несколько изданий, постоянно допол¬няется новыми материалами, дорабатывается».
Большую часть обложки занимает художественный снимок «Орбиты» на Притомской набережной, сделанный, как и другие фотографии, Ю. Сергеевым. Редактировала книгу Наталья Петровна Захарчук, чью редактуру отец считал наиболее удачной.
Книга состоит из следующих глав: Здравствуй, город! – Забытый клад. – Рожденный Октябрем. – Первые всходы. – Шагай, товарищ пятилетка! – В грозовые годы. – Кузнецкий хлеб. – Родники большой химии. – Энергетическое сердце Сибири. – Четвертая профессия. – Это сделано у нас. – Культурный центр бассейна. – Город набирает высоту. – Завтра города. – В заключении дан раздел «Из летописи города».
«Здравствуй, город» – своеобразное авторское приветствие столице Кузбасса.
Особую роль в написании главы «В грозовые годы» сыграл сборник «Сибирский характер» (Кемеровское книжное издательство, 1963), составителем и одним из авторов которого был отец. Во вступлении он пишет: «В дни Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов в боях советского народа с фашистскими захватчиками неувядаемой славой покрыли себя сибиряки-добровольцы, бойцы и командиры гвардейских сибирских полков… Стойкий и выносливый на марше, находчивый в бою, терпеливый в обороне, неудержимо-стремительный в рукопашной схватке с врагом, беззаветный, самоотверженный в решающую святую минуту битвы за Родину – таков сибиряк».
Далее он пишет: «В дни, когда над Родиной нависла смертельная опасность, родились ударные добровольческие сибирские полки. 3 июля 1942 г. Совет Труда и Обороны СССР одобрил патриотический пример трудящихся Западной Сибири. Этот день и стал памятной датой создания двух кузбасских полков, вошедших вместе с новосибирским в состав 150-й стрелковой дивизии сибиряков-добровольцев… (Ив. Балибалов. От Кузбасса до Риги // Сибирский характер. Кемеровское книжное издательство, 1963).
Отец приехал в Кемерово (тогда Щегловск) осенью 1930 года и поступил в химический техникум, поселился он в студенческом общежитии на Советской улице. Общественного транспорта не было, осенние улицы утопали в грязи. Город в то время был небольшой, но уже тогда поражали его перспективы.
Вот что пишет об этом отец в своей книге «Кемерово»: «Первая пятилетка – памятная веха в индустриальном взлете Кузбасса и его нынешнего административного центра – города Кемерово. Кемеровские шахтеры и коксохимики начали ее урало-сибирской перекличкой. В связи с переводом уральских домен и сталеплавильных печей на минеральное топливо потребность в кемеровском коксе стремительно нарастала…
В августе 1929 года на левом берегу Томи, возле разъезда Ишаново, была заложена шахта с годовой производительностью 150 тысяч тонн, получившая потом название «Пионер». В декабре этого же года на коксохимзаводе вступила в строй третья коксовая батарея. Выжиг кокса удвоился.
В перспективном плане создания второй угольно-металлургической базы Кемеровскому промышленному району отводилось особое место. Наличие сырья – коксующихся и сапропелевых углей, запасы огнеупорных глин, диабаза, известняка, бутового камня, гравия, леса, многоводная река, железнодорожная связь, удобная промышленная площадка и относительная обжитость густонаселенного района – все это обусловливало создание здесь мощного энергохимического комплекса.
Планируемый Кемеровский энергокомбинат являлся уникальным не только в отечественной, но и в мировой углехимии. В ту пору предприятия немецкого химического концерна «Фарбениндустри», как и наши отечественные Рубежанский и Дорогомиловский анилино-красочные и Орехово-Зуевский завод пластических масс, работая на привозном сырье, специализировались на выпуске одного-двух продуктов, в зависимости от рынка сбыта. Все побочные химические вещества, получаемые в процессе переработки бензола и фенола, выбрасывались в атмосферу или спускались в канализацию.
Кемеровский энергохимкомбинат планировался на принципиально новой основе – комплексном использовании как углей, так и химических продуктов, получаемых в процессе коксования или полукоксования…
Трудно ли было кемеровским строителям закладывать фундамент промышленного комплекса? Да, нелегко. Им предстояло вести разведку недр для закладки шахт, создавать строительную базу, строить дороги, жилье, готовить кадры строителей и эксплуатационников. Если Кузнецкий и Магнитогорский комбинаты строились с помощью иностранных специалистов, то Кемеровский комплекс углехимии проектировался и создавался преимущественно силами молодых советских инженеров и рабочих, не обладавших еще опытом работы…
1 июня 1930 года состоялась закладка цехов нового коксохима – основного предприятия Кемеровского энергохимкомбината…
Сентябрь 1930 года начинался в Щегловске организацией сразу трех крупных строек – первой в Сибири мощной районной электростанции, цинко-сернокислотного комбината и закладкой на левобережье Томи (в районе нынешней сортировочной станции Предкомбинат), шахты «Щегловская»
Перед молодежью открывался огромный жизненный выбор, и это как-то компенсировало те немалые трудности, с которыми они сталкивались. Время было голодное. Продовольствие распределяли по карточкам, всё население города было разделено на категории. По высшей категории обеспечивались продовольствием и промтоварами только высококвалифицированные рабочие и специалисты. Студенты к этой категории не относились. Для них было организовано трёхразовое питание в столовой техникума, но этого было недостаточно. Они старались попасть на практику и летом во время каникул на коксохимзавод, где их оформляли на рабочие должности. Отец с первой же практики закрепился на заводе, а в 1933 году его оформили на должность техника, хотя он ещё не защитил диплом.
Приходилось ему участвовать и в ликвидации аварий на заводе. Вот как он описывает одну из них: «Зима 1931 года явилась тяжелым испытанием для строителей Коксостроя. Вслед за лютыми январскими морозами пришли февральские метели. К этому времени над котлованами был поставлен деревянный тепляк – довольно громоздкое сооружение объемом около 70 тысяч кубометров. В февральскую метельную ночь, когда землекопы убирали последние вагонетки грунта, а каменщики закладывали буто-бетонный фундамент под плиту батареи, пятнадцатиметровой высоты дощатые стены не выдержали напора пурги и рухнули в котлован. Тревожный гудок поднял на ноги весь город. К рассвету на площадке Коксостроя собрались почти все горожане, чтобы помочь строителям разобрать завалы.
Хотя последствия катастрофы были и тяжёлыми, но коксостроевцы не пали духом, не растерялись, с невиданным упорством принялись они вновь за работу. На второй же день на стройке появились призывы: «Даёшь тепляк за месяц! Даешь коксовые батареи в срок!» … В мае тепляк был готов, и в конечном итоге каменщики начали кладку огнеупоров на месяц раньше намеченного срока».
В техникуме работал сильный преподавательский состав, студенты очень серьёзно относились к учёбе. Отец не только отлично учился, но и участвовал в работе научных кружков.
Весной 1934 г., когда отец проходил преддипломную практику на коксохимзаводе, его послали в командировку. Он в своей книге пишет об этом очень сдержанно: «Большую тревогу вызывала остановка кладки коксовых батарей, от пуска которых зависело начало строительства азотно-тукового завода и других смежных производств. Главная причина остановки строительства была в том, что огнеупорщики украинского завода не имели еще опыта обжига сложных фасонов динасового кирпича, не справлялись с его поставками.
Серьезные проблемы выявились и в проектировании всего промышленного комплекса. В среде специалистов старой школы появились признаки уныния и растерянности, под сомнение была поставлена вся проблема создания Кемеровского промышленного узла.
Потребовалось участие наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе в решении узловых вопросов. Разобравшись во всех деталях строительства, он обязал автора проекта печей инженера Лоханского упростить фасоны кирпича, а работников Харьковского института огнеупоров совместно с инженерами заводов найти рациональные пути обжига кирпича».
В одной из кемеровских телепередач отец рассказал, что встречался в Москве с наркомом Орджоникидзе. Я захотела узнать подробности, и вот его рассказ: «Я готовил дипломную работу, вдруг меня вызывают к директору техникума и предлагают срочно выехать в Харьков в институт огнеупоров, и затем возглавить работу по отбору и отправке огнеупорного кирпича в Кемерово. Дело в том, что для окончания строительства коксовой батареи не хватало огнеупорного кирпича. А он производился под Харьковом, на Рубежанском заводе. Но в то время там обнаружили брак, производство временно приостановили, руководителей завода обвинили во вредительстве, а в Кемерове срывался пуск коксовой батареи. Нарком Орджоникидзе во время своего пребывания в Кузбассе пообещал, что огнеупорный кирпич будет, но потребовал сделать точный расчёт требуемого количества. Сделали расчет и послали туда коммуниста, бригадира огнеупорщиков Макара Митрофановича Рытенкова, чтобы он организовал отправку кирпича. Однако там нужно было проверять качество кирпича, делать лабораторные анализы, а Рытенков не имел специального образования. Он слал на Коксострой телеграммы, чтобы приехал инженер или техник. Выбор пал на меня. Я должен был заехать в Москву, получить мандат от наркома, а затем сменить в Харькове Рытенкова.
Мне выписали командировку, и я поехал. В столице меня встретил представитель «Кемеровококсохимстроя», мы поехали в представительство и стали ждали звонка от секретаря Орджоникидзе. Нам позвонили вечером следующего дня, сообщив, что нарком примет нас в 10 часов, назвали адрес, куда явиться. В назначенное время приехал Орджоникидзе, прошёл через приёмную, где мы сидели, поздоровался и попросил подождать. Через несколько минут его секретарь пригласил нас в кабинет. Нарком вышел из-за стола, мы представились, он внимательно посмотрел на меня, повторил мою фамилию. Крепко пожал мне руку и произнёс всего одну фразу: «Мы верим в молодёжь!». Запомнились его пронзительный взгляд и энергичное рукопожатие. Я вышел из кабинета и стал ждать представителя. Вскоре он вышел, и мы пошли за документами. Они уже были оформлены и подписаны наркомом. Получив их, мы поехали в представительство. Там долго обсуждали, как мне действовать, с кем нужно будет встретиться. Представитель позвонил на Украину, сообщил о моих полномочиях. На следующий день я выехал на харьковском поезде, имея мандат, подписанный Орджоникидзе, чековую книжку и право на месте набирать рабочих и производить с ними расчёты за работу».
Я спрашивала отца, почему он никогда не рассказывал подробно об этой командировке, о встрече с Орджоникидзе. Наконец, меня интересовало, а как же с защитой диплома? Отец усмехался и говорил, что вот этого-то он и не мог никому объяснить долгие годы. «Мандат наркома не только давал мне права, но и налагал огромную ответственность. Я должен был из бракованного кирпича отобрать тот, который мог быть использован для постройки коксовой батареи. О мере моей ответственности мне популярно разъяснил Рытенков: «Ваня, если кирпич попадётся с раковиной, то коксовая батарея лопнет, тебе дадут 10 лет как вредителю, но ты молодой, отсидишь, ещё успеешь жениться, а мне уже 40 лет, у меня дети, я не выдержу». Вот с таким «напутствием» я и начал работу. Я делал лабораторные анализы, проверял чуть ли не каждый кирпич, следил за отгрузкой проверенного мною кирпича, еженедельно выплачивал рабочим зарплату. Командировка затянулась на четыре месяца.
Когда я приехал в Кемерово, то все мои однокурсники защитили дипломы и разъехались. А я чуть не остался без диплома. Доложив руководству о проделанной работе, я спросил, как мне быть с дипломом. Результатами моей командировки все были довольны, кирпич пришёл вовремя, сроки ввода коксовой батареи не срывались (17 мая 1934 года газета «Кузбасс» сообщала: «Первая батарея Коксостроя вступила в строй действующих предприятий Урало-Кузнецкого комбината»), но диплом мой не был готов. И мне пришлось срочно садиться и дописывать его, чертить чертежи и всё, что положено. Я сдал дипломный проект, защиты как таковой не было, поставили мне оценку «хорошо» и выдали документ. Потом у меня однокурсники допытывались, когда была защита, почему мне за диплом не поставили «отлично», ведь я был отличником? Что я мог ответить? Время было такое, что обо всем этом лучше было не распространяться. Главное – батарея до сих пор работает».
На коксохимзаводе отца уже ждали, он стал работать сменным мастером, ему дали комнату в четвёртом доме на улице Ермака. Но проработал он недолго. Осенью 1934 года был призван в Красную Армию. Медкомиссия еще в техникуме признала, что он не годен к строевой. Но во время призыва обнаружилось, что среди кемеровских призывников много малограмотных и мало комсомольцев. Была дана команда «улучшить» эти показатели. Так отец попал на действительную службу в Красную Армию.
Служил он в районе Гродекова (ныне г. Уссурийск) на Дальнем Востоке в артиллерийской разведке.
В 1936 г. отец вернулся из армии и стал работать на опытном заводе полукоксования, потом перешёл в исследовательскую лабораторию, где отрабатывались новые технологии по методикам и при участии московских ученых. Работы были закрытого характера, руководил ими П. П. Трофименко, с которым отец в те годы дружил. Вскоре отца избирают секретарем комсомольской организации управления «Кемеровокомбинатстроя».
В довоенные годы город стремительно рос и вместе с ним так же быстро росли люди, осваивая новые профессии, современную технику, меняя уклад жизни. Трудовая биография отца подтверждает это. Начав работать в газете «Кузбасс» в апреле 1937 года репортером промышленного отдела, вскоре он становится заведующим промышленным отделом, у него накапливается материал для будущей книги. Работа в газете во многом способствовала этому.
Обращает на себя внимание номер газеты за 8 декабря 1938 г., где на второй и третьей страницах дан «разворот» под названием «Социалистический город Кемерово – детище Сталинских пятилеток». Здесь впервые город показан как промышленный центр Кузбасса. Безусловно, в подготовке этого материала участвовал заведующий промышленным отделом газеты И.А. Балибалов. В нашем домашнем архиве до сих пор хранятся те фотографии. Думаю, что именно тогда он и начал собирать материал для книги о Кемерово.
Вместе с ростом промышленности город развивался и как культурный центр. Газета стала уделять большое внимание вопросам культуры, образования и воспитания. Кроме постоянной «Литературной страницы» появилась и «Страничка для детей», где публиковались не только произведения для детей, но и стихи и письма самих детей, небольшие рассказы кемеровских школьников.
Особое внимание уделяла газета драматическому театру, введя специальную рубрику «Театр». В ней отец публиковал свои первые театральные рецензии: «В кривом зеркале» и (в соавторстве) о премьере спектакля «Без вины виноватые» по пьесе А. Островского. Отец очень любил театр, впоследствии написал ряд пьес, одна из них – «Горный удар» - была поставлена в Прокопьевском драматическом театре в 1984 году.
В номере от 1 ноября 1940 года он публикует рецензию «О романе «Возвращение» (заметки читателя)». Роман новосибирской писательницы Анны Герман был первым романом о современном Кузбассе. Её приезд в Кемерово весной следующего года стал значительным событием в культурной жизни города. 13 апреля 1941 года в газете было опубликовано фото, где она беседует с двумя сотрудниками редакции, один из них – Балибалов И.А. Это фото до сих пор хранится в нашем семейном архиве. Отец писал ей в 60-е годы, просил рассказать об этом романе, но она очень кратко ответила, что роман был изъят из библиотек, она давно не занимается литературным трудом, живёт в Москве у дочери (её дочь – народная артистка СССР Инна Макарова).
В 1941 году отец успел напечатать 20 статей. Одна из его статей называлась «Давайте по-настоящему любить свой город!», где он очень страстно пишет о том, что Кемерово нужно превратить в город-сад. Он был назначен заведующим отделом партийной жизни, это означало, что он мог замещать редактора газеты; перешел на второй курс литературного факультета Новосибирского пединститута. Однако началась война, которая перекроила все планы.
4 июля 1941 года он уже шагал в армейском строю к вокзалу. Поезд шёл на запад. О своём пути на фронт отец написал в очерке «Дело было подо Ржевом», который был опубликован в сборнике воспоминаний «Такой нам выпал жребий» (Кемеровское книжное издательство,1989).
«Из Новосибирска, где формировалась наша отдельная телеграфно-строительная рота, эшелон шёл на предельной скорости. Даже на узловых станциях остановки были короткие. А тут вдруг остановка на пустом месте, в перелеске. Что случилось? … В темно-свинцовых тучах сверкали яркие вспышки, словно лопались электролампочки… Командир роты… сказал будничным голосом: «Снаряды рвутся. Зенитные батареи стреляют», – и пошёл дальше вдоль вагонов…
Все мы были не новобранцы, а призывники запаса первой очереди, недавно вернувшиеся с действительной военной службы, но такого раньше не видели…
На станцию Перовскую, в восточном пригороде Москвы, эшелон пришёл глубокой ночью. Внезапно нас подняли по тревоге… Кругом темно. Где-то вдали грохочут орудия…. Лучи прожекторов со всех сторон прощупывают небо, закрытое всклокоченными тучами. Так это же налёт на Москву!
…Станция Бологое в этот июльский солнечный полдень предстала перед нами невообразимой свалкой искорёженных вагонов. Эшелон наш загнали в уцелевший после бомбёжки тупик, а отсюда роту повели на расчистку путей. И то, что я увидел, потрясло меня: под грудами обожжённого железа лежали обугленные трупы – всё, что осталось от медико-санитарного батальона…
Массированные налёты вражеской авиации усиливались, и дорога на Ленинград, таким образом, была для нас перекрыта. Двое суток стояли в лесу, ждали нового маршрута. На третий день на ранней заре погрузились в вагоны. Эшелон пошел на юг, к озеру Селигер…
Вот уже и Торопец – древний русский городок. Как я теперь понимаю, он стал порогом, от которого начиналась моя фронтовая дорога длиною без малого в четыре года: через Ржев и Калинин, Ростов и Донбасс, Кавказ, Моздокские и Кубанские степи, Карпаты, Будапешт, Надьканиж и Австрийские Альпы. Только там, в маленьком городке Вильдон, встретил я светлый праздник Победы».
За годы войны отец закончил два военных училища: после тяжёлого ранения в подмосковной битве он был направлен в город Курган, где находилось Московское военно-политическое училище имени Ленина; учёба продолжалась всего 3 месяца, весной 1942 года состоялся досрочный выпуск, и отец получил назначение политруком в миномётную роту кубанской казачьей дивизии. В битве за Кавказ он был ранен, лечился в госпитале в Моздоке, но вернулся в свою часть. Когда был упразднён институт политруков, его направили в район Ташкента в артиллерийское училище, там учёба продолжалась 4 месяца. В марте 1944 г. был направлен командиром батареи противотанковых орудий-«сорокапяток» в Резерв Главнокомандующего. Воевал на 2-м и 3-м Украинских фронтах. Участвовал в Ясско-Кишинёвской операции, освобождал Болгарию, Румынию, с боями прошёл всю Венгрию, от Балатона через Югославию вышел в Австрию. Там и отпраздновал День Победы. Был награждён орденами Александра Невского, Красной Звезды, медалями «За оборону Кавказа», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией», благодарностями Верховного Главнокомандующего И. Сталина (Награды и письма отца с фронта находятся в Кемеровском областном краеведческом музее.)
Из Австрии отец возвращался на Родину через Румынию. 10 июля 45-го он пишет маме: «…Кончится война, останусь жив, начну писать о Кемерове… Книга, думаю, будет не меньше 10 печатных листов. Работы на два года, не меньше».
Из армии его не отпускали, дивизия была передислоцирована в г. Николаев Одесского военного округа. Он снова и снова пишет рапорты о демобилизации. И вот, наконец, его последнее письмо из Николаева 16 мая 1946 года: «Сегодня получил приказ о демобилизации…».
26 июня 1946 года он был зачислен литературным сотрудником в отдел партийной жизни, а с 1 октября стал заведующим промышленным отделом газеты «Кузбасс».
Снова командировки на предприятия и шахты Кузбасса, срочная работа для очередного номера газеты, «Литературные среды», где допоздна обсуждались новые произведения кузбасских авторов. Дома в маленькой комнате отца допоздна горел свет, он читал, конспектировал необходимые книги, документы, делал заготовки будущих произведений. Комната была наполнена книгами, журналами, подшивками газет.
Однажды я спросила отца, как он стал писать книгу о городе. Он ответил так: «Я получил задание от редакции написать статью о городе, кажется, к какой-то дате. Поднял много материала, встретился с людьми, побывал у архитекторов. Ещё были живы те кемеровчане, кто начинал строить город, многих я знал по комсомольской юности – вместе субботники проводили, тополя сажали на набережной, заводы строили, пескарей в Искитимке ловили. Потом пошёл в архив, стал там искать материал, особенно меня интересовало, почему город так назван, что означает «Кемерово»? Тема меня увлекла, и вот получилась книга».
Почти весь номер газеты «Кузбасс» от 19 января 1947 г. был посвящён городу Кемерово. Мне кажется, что именно это и было то самое задание редакции, с которого началась его систематическая, целенаправленная работа над темой о городе. Здесь истоки его книги «Кемерово», выдержавшей пять изданий.
Передовая статья той газеты называлась «Кемерово» и начиналась так: «Взгляните на Кемерово! Это – город, рождённый Великой Октябрьской социалистической революцией… Из двух притаёжных глухих деревушек – Щегловки и Кемерово – с кустарной угольной штольней и коксовой установкой в короткий срок, как сказочный богатырь, вырос Кемерово в крупнейший промышленный и административный центр могучего сталинского Кузбасса», а заканчивалась пожеланием «превратить Кемерово в большой, благоустроенный, красивый город, достойный названия столицы индустриального Кузбасса».
Вторая и третья страницы объединены общей «шапкой»: «Кемерово – город угля, химии, энергетики и машиностроения». На второй странице напечатаны статьи: «Перелистывая страницы прошлого», «Забытая окраина», «Город, рождённый сталинскими пятилетками», «Родина сибирского кокса», «Энергетическое сердце Кузбасса». На третьей странице под фотопанорамой кемеровских заводов напечатаны статьи: «Здесь строят машины», «Разбуженное богатство», «Сто продуктов из угля», «Завтрашний день», «Перелистывая страницы прошлого». Конечно, в подготовке этого номера принимал активное участие и заведующий промышленным отделом газеты И.А. Балибалов.
В начале 50-х годов отец уже вплотную работает над книгой «Кемерово». Он буквально «перелопатил» горы специальной литературы. Этого требовала и его новая работа. К тому времени он перешёл в Кемеровское книжно-журнальное издательство редактором технической литературы.
Первое издание книги! Для отца это был праздник, хотя выглядела она очень скромно: зеленый картонный переплет, газетная бумага. С её оформлением были сложности, вызванные как слабой материально-технической базой типографии, так и тем, что город ещё только строился, многие здания стояли в строительных лесах. Поэтому наряду с фотографиями были использованы рисунки и даже архитектурные проекты.
При написании этой книги отцу пришлось столкнуться с огромным масси¬вом литературы и исторических документов. Он был знаком с трудами историков, а учась в Московской высшей партийной школе слушал лекции известных учёных. Но не со всеми и не по всем вопросам он был согласен. Отстоять свою точку зрения можно было, только имея убедительные аргументы. Поэтому он много работал в архивах, читал литературу по многим отраслям знаний, записывал воспоминания старожилов. И он гордился тем, что смог доказать, что «...Слава постройки и освоения коксохимического завода, самого северного в мире, принадлежит русским мастерам, в том числе Андрею Ефимовичу Ломаченко, Федору Михайловичу Житкову, инженеру Ивану Ивановичу Лоханскому» ( «Кемерово»).
С особой любовью он писал главы «Рождение города», «Первые пятилетки», «Впервые освоено в Кемерове», ибо сам был не только свидетелем, но и активным участником процесса созидания. Материал для этих глав был у него не только собран, но и частично опубликован в газете «Кузбасс». Глава «Большое будущее» потребовала неоднократных встреч с архитекторами города Лаврентием Донбаем, Леонидом Моисеенко. Он приносил домой документы, чертежи, рассказывал, каким будет гидропарк в пойме реки Искитимки. К сожалению, не все проекты осуществились.
Читатели книгу заметили, тираж быстро разошёлся. Отцу звонили, писали, просили выслать книгу о городе. Это признание читателей очень радовало. Заявки на неё продолжали поступать, и вскоре встал вопрос о втором издании – в улучшенном, расширенном варианте. Отец сел за переработку.
Вскоре книга была сдана в печать. Сложностей с её изданием оказалось немало. После того как книгу уже набради в типографии, было принято правит¬ельственное решение о переименовании города Сталинска в Новокузнецк. Гото¬вый набор был рассыпан, пришлось убирать из текста все, связанное с именем Сталина. В Кемерове в одну ночь исчезли скульптурные изваяния вождя: перед кинотеатром «Москва» и на углу улиц Кирова и Н. Остров¬ского, где на высоком постаменте на скамейке сидели Ленин и Сталин.
В 1962 г. выходит второе издание «Кемерово». Это была нарядная книжка небольшого формата в суперобложке, с цветными фотографиями. Отпечатали её в городе Йошкар-Оле в типографии министерства культуры Марийской АССР. Тираж остался прежний – 10 тысяч экземпляров, а вот объём возрос вдвое – до 13 печатных листов.
Сохранив канву первого издания, отец убрал главы: «Забытая окраина», «Создание большевистской организации», «Центр Кузнецкого округа», а также список литературы. Он изменил названия многих глав. Количество глав увеличил с 13 до 18, введя новые: «Здравствуй, город!», «Кузнецкий алмаз», «Энергетичес¬кое сердце бассейна», «На лесах новостроек», «Культурный центр бассейна», «На рубеже великого семилетия».
В предисловии автор написал: «Хотя книга выходит во втором, переработан¬ном и дополненном издании, в ней нет полного и завершённого изложения исто¬рии возникновения, становления и перспектив дальнейшего развития географи¬ческого, промышленного и административного центра бассейна – города Кемеро¬во, ибо это не под силу одному человеку. В этом очерке даны лишь контуры, харак¬терные штрихи города, возникшего в советские годы в глуши сибирской. Книга не дописана ещё и потому, что и город весь в лесах новостроек великого семилетья. Более полную и яркую книгу о Кемерове напишут его нынешние молодые строи¬тели, которым с этажей домов, поднимающихся сегодня над Томью, более рельеф¬но и ощутимо видны далекие горизонты нашей жизни».
Третье издание «Кемерово» вышло в 1968 г. к 50-летнему юбилею города. Книга большеформатная, в коленкоровом переплёте¬ и двуцветной суперобложке. Тираж уже 15 тысяч экземпляров. Много интересных фотографий, которых нет в других изданиях. Текст опять подвергся переработке, отец хотел показать значимость города, его роль в жизни страны. Только в этом издании даны фотопортреты кемеровчан – Героев Советского Союза и Героев Социалистическо¬го Труда.
Четвертое издание книги называется уже иначе: «Кемерово. Вчера. Сегодня. Зав¬тра», 1976 г., тираж 50 тысяч экземпляров. Она также быстро раз¬ошлась, её стали дарить официальным делегациям, приезжавшим в город.
Наконец последнее, пятое издание – «Кемерово вчера, сегодня, завтра», 1982 г., тираж 30 тысяч экземпляров. Это уже улучшенное, сувенирное издание в переплете горчичного цвета. На первой странице - крупным планом цветное фото центра города, хорошо виден драматический театр со сквером и фонтаном.
На последней странице облож¬ки две фотографии: сверху небольшое фото отца и краткая справка: «И. А. Балибалов – один из ветеранов журналистики Кузбасса. Трудовой путь начал на Кемеровском коксохимическом заводе. После службы в Красной Армии в 1937 году по направлению комсомола пришёл в редакцию газеты «Куз¬басс» и с тех пор связан с журналистской работой.
В годы Великой Отечественной войны – солдат, комиссар, командир артилле¬рийской батареи. Прошел от Москвы до Вены, закончил войну гвардии капитаном, кавалером орденов Красной Звезды и Александра Невского.
Теме Кемерова журналист посвятил четверть века. Всё это время пишет он историю родного города. Книга выдержала несколько изданий, постоянно допол¬няется новыми материалами, дорабатывается».
Большую часть обложки занимает художественный снимок «Орбиты» на Притомской набережной, сделанный, как и другие фотографии, Ю. Сергеевым. Редактировала книгу Наталья Петровна Захарчук, чью редактуру отец считал наиболее удачной.
Книга состоит из следующих глав: Здравствуй, город! – Забытый клад. – Рожденный Октябрем. – Первые всходы. – Шагай, товарищ пятилетка! – В грозовые годы. – Кузнецкий хлеб. – Родники большой химии. – Энергетическое сердце Сибири. – Четвертая профессия. – Это сделано у нас. – Культурный центр бассейна. – Город набирает высоту. – Завтра города. – В заключении дан раздел «Из летописи города».
«Здравствуй, город» – своеобразное авторское приветствие столице Кузбасса.
Особую роль в написании главы «В грозовые годы» сыграл сборник «Сибирский характер» (Кемеровское книжное издательство, 1963), составителем и одним из авторов которого был отец. Во вступлении он пишет: «В дни Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов в боях советского народа с фашистскими захватчиками неувядаемой славой покрыли себя сибиряки-добровольцы, бойцы и командиры гвардейских сибирских полков… Стойкий и выносливый на марше, находчивый в бою, терпеливый в обороне, неудержимо-стремительный в рукопашной схватке с врагом, беззаветный, самоотверженный в решающую святую минуту битвы за Родину – таков сибиряк».
Далее он пишет: «В дни, когда над Родиной нависла смертельная опасность, родились ударные добровольческие сибирские полки. 3 июля 1942 г. Совет Труда и Обороны СССР одобрил патриотический пример трудящихся Западной Сибири. Этот день и стал памятной датой создания двух кузбасских полков, вошедших вместе с новосибирским в состав 150-й стрелковой дивизии сибиряков-добровольцев… (Ив. Балибалов. От Кузбасса до Риги // Сибирский характер. Кемеровское книжное издательство, 1963).
| Далее