Юрий Радченко, Дмитрий Суйканен, Людмила Иванова (стихи), Наталья Килоч (рассказ)
Авторы: Юрий Радченко, Дмитрий Суйканен, Людмила Иванова, Наталья Килоч
Юрий Радченко
Транссиба железная поступь
Как в диком лесу в нашем городе глухо,
Не в счет фонари - всё равно промолчат.
Ты сгинула где-то. Ни всплеска, ни слуха.
И только колёса на стыках стучат.
Накатит ночами с путей околесица:
Железная правда - любви больше нет.
Фонарь приглашает как будто повеситься.
Восток обещает как будто рассвет.
Как в диком лесу, в нашем городе глухо;
Все ищут своё и про счастье молчат.
Ты сгинула где-то: ни всплеска, ни слуха;
И только колёса про счастье стучат.
Как всё перепутано: утро и вечер.
Заснул бы навечно, да будит, спасибо,—
Несущая мимо тоску человечью
Железная речка большого Транссиба.
Полине П.
Соседка в окошке и птица в полёте,
Вы в зрительном зале прогретом живёте!
Деревья разносят бесплатно билеты —
Смотрите спектакль под названием «ЛЕТО»!
Живите, живите! Надевши халаты,
Нам грядки на дачах готовят салаты.
Халаты, салаты — зелёного цвета,
Любимого цвета тайгинского лета!
А лето нам красит малину ночами
И всё доставляет, что мы намечали:
Младенцу — коляску, парнишке — подружку,
Похмельному дядьке — заветную кружку.
И премию тётке за труд ненапрасный,
И бабочку в белом для девочки в красном.
Ну, будьте вы счастливы там, где живёте:
Водитель — в автобусе, муха — в полёте!
Мы все в изумительном зрительном зале —
Мы городом целым спектакль заказали.
На этот спектакль под названием «ЛЕТО»...
Деревья разносят без счёта билеты.
* * *
Синичка
На этой вот синичке
С рожденья нет вины.
Держись своей привычки,
как правой стороны.
Весенние, весенние
Сияния и трели —
Везение, везение.
Ведь ты жива в апреле!
Запуганная стужами –
Куда уж было хуже?!
Счастливая, заслуженно
Ты пьёшь из первой лужи.
г. Тайга
Дмитрий Суйканен
Звёзды погон
За окном полоска неба,
Звёздной пыли решето,
Те края, в которых не был
Из живых, из нас, никто…
Приглядитесь к звёздам этми
И отвесьте им поклон,
Средь светил на этом свете
Звёзды есть и от погон.
Нет хозяев тех регалий -
Поистёрты в пух и прах
На полях былых баталий,
Спят теперь в иных мирах.
Нет хозяев, но в помине
Вечно подвиг их живой,
Не взорвётся честь на мине,
Не утонет под водой!
Слава эта не поблекла,
Не сокрыта под травой -
Их швырнули прямо в пекло,
Это их последний бой.
Их металлом фарширует
Власть воюющих столиц -
Вечным строем маршируют
Офицеры тех зарниц.
В золочёных их погонах
Отражён светила луч,
Маршируют батальоны -
Не утих душевный путч -
Взгляд их глаз изподнебесный
Для потомков как укор,
Чтобы были нам известны
Их судьба и приговор.
Вновь и вновь они воюют,
Разрывает плоть патрон.
Звёзды с их погон кочуют
На багровый небосклон.
***
Сегодня вся планета на бегу,
Все стали вдруг ужасно деловыми,
Как будто ищут лето на снегу,
Зарывшись под сугробы пуховые.
Опять на бирже рыночной обвал -
Не спят в тревоге горе-финансисты!
У них внезапно евро курс упал
И скачет, словно мяч у футболиста!
бизнесменов канитель,
Ведь баррель нефти снова дешевеет!
А кто-то деньги в банк сложить успел -
Заначкой миллионной душу греет.
Не дремлет и чиновничья душа -
С коррупцией борьба возобновилась!
Считают прокуроры, не спеша -
С каких шишей вдруг дача появилась!
Затуркали народного слугу,
И он, вокруг с опаской озираясь,
Спастись решил на тёплом берегу,
От взяток бесконечных отмываясь.
Лежит у океана на пляжу,
Пристёгнут часовыми поясами,
А через день я в новостях гляжу -
Сидит в тюрьме с тоскливыми глазами...
И так (представить страшно) КАЖДЫЙ ДЕНЬ!
Заполнен мир заботою насущной.
Покуда тень не ляжет на плетень,
Земля не станет чуть великодушней.
Но, впрочем, полно нагонять тоску -
Ведь образ жизни в урну мы не сбросим.
Как гвоздь, я дату загоню в строку,
Написано: Ноль семь. Одиннадцать. Ноль восемь.
г. Новокузнецк
Людмила Иванова
Гимн картошке
Копаем картошку,
Копаем картошку...
Сентябрь за окном
Рассыпает казну.
Совсем не в насмешку.
И не понарошку
Идем в огороды,
Как на войну.
Задвинувши шторки.
Схвативши ведерки.
Смешно суетясь,
В огороды спешат
Старушки-чувашки,
Старушки-хохлушки,
Старушки-русачки -
Аж спины трещат!
А рядом склонились
Сноха и золовка,
И сын-горожанин,
И правнук, и внук,
И мент, и студент,
И шофер, и полковник,
И хакер, и брокер,
И доктор наук.
Ведь что б там ни пели,
Как сладко б ни врали,
Что б ни обещали
В экранных краях -
Всё сердцу спокойней,
Всё думам привольней,
Если картошка
Заснёт в погребах.
Она не увянет,
Она не обманет.
Она - девальвации
Не подлежит.
Начхать – фу ты ну ты! –
На курс инвалюты,
Цифирь Доу-Джонса
И льготный кредит!
...Несёт с огородов
Расслабленно дымом...
Уютно чадит
В костерочках ботва...
Не хлебом единым,
Не хлебом единым,
Ты скажешь, Россия,
И будешь права!
с. Каменный Ключ
Наталья Килоч
Ссора
Ирина с шумом захлопнула дверь спальни и бухнулась на кровать, сердце учащенно билось, внутри всё кипело от злости: «Ну и шел бы тогда к своей маме, раз она у тебя такая распрекрасная! Конечно, где же мне с мамой-то тягаться! – продолжала мысленно высказывать мужу Ирина. Перевернулась. Легла на спину, уткнувшись глазами в потолок, опять мысленно передразнила мужа – «Ой, мама готовит вкусно. . , у мамы всегда порядок на кухне. . , мама плохого не посоветует…» Мама, мама…только и слышу каждый день. Зачем человек женился? Ну и жил бы со своей мамой… Всё, всё, всё, успокойся, Ирина, успокойся. Не стоит он твоих слёз. Нервные клетки не восстанавливаются, – вытирая слёзы, успокаивала себя молодая женщина, – всё, хватит, натерпелась, соберу вещи и уйду, пускай один живёт». Ирина повернулась на бок. Взгляд упал на небольшую книжку, лежавшую на прикроватной тумбочке. Это был сборник стихов, накануне подаренный подругой, но Иринка так и не нашла время почитать – положила на тумбочку и забыла. С обложки приятно улыбалось лицо автора. Ирина протянула руку и, взяла книжицу. Стала рассматривать портрет цветущей женщины на фотографии:
«Что улыбаешься? Хорошо тебе. Конечно, наверняка у тебя таких проблем нет. Вон, стихи сочиняешь, книжки печатаешь, а поддержать в трудный момент, посоветовать-то ничего и не можешь. Что, молчишь? Хотя, постой, вот сейчас ради шутки открою на любой странице, это и будет твой ответ», – и Ирина открыла наугад сборник стихов и прочла следующие строки:
«Непрочный мир стареет и качается.
И чувствуешь ты с некоторых пор
Пружину эту, как она сжимается,
Чтобы однажды выстрелить в упор».
«Хм, неплохо сказано. Как тебя там?… Наталья Мурзина. Молодец Наталья. Понимаешь ситуацию. Небось, тоже у тебя не всё ладно по жизни-то бывает. А, вот строчка, так прям про меня:
«Неужели окончился он, наш роман без названья?»
Как я тебя понимаю! Мне тоже порой кажется – а может, и не было её, любви-то? Может, сама придумала себе принца? А он прискакал ко мне на белом коне, да только не один, а с мамой. И теперь мы всю жизнь по маме сверяем. А может, бросить все и уйти, куда глаза глядят? А? Что скажешь?» – Ирина листнула сборник, и глаза наткнулись на строку:
«Немного горек вкус у одиночества…»
Ну что же ты мне соль-то на рану, – заплакала Иринка, – сама понимаю. Он у меня, знаешь, какой хороший. Когда познакомились, он под моим окном красной краской имя моё написал, цветы дорогущие дарил. А на «8 марта» на центральной площади кричал во весь голос – «Люди, я люблю Иринку!» Разве такое легко забыть? – Ира захлюпала носом, вытирая слёзы. – Но ведь я тоже не железная, мне же обидно каждый раз слушать, что я его маме в подмётки не гожусь. Ну, вот сегодня, например, разорался, что рубаху его любимую утюгом сожгла. Но я же не специально, А он опять: «Вот моя мама…» Ну, и что, что его мама ни разу в жизни ничего не сжигала. Я что обязательно об этом должна знать? Да? – и Ирина опять открыла сборник стихов, ища поддержку:
«Молчание бывает как спасение,
Как тайный оберег. Оно не лжёт.
Оно от рокового потрясения
Непрочный мир собою бережёт».
«Значит, ты считаешь, промолчать надо было, да? Ладно, допустим, я не права, – глядя на фотографию, рассуждала Ирина, – согласна, мама – это святое, и нечего здесь психовать. И рубашка вправду хорошая была, но зачем же обзывать «безрукой»? Вот он уселся в кресло на мои очки, я же его «беспопым» не назвала, я же его ласково – слоном. Ну, что скажешь? Давай свои стихи, – и женщина зашелестела страницами книги в поисках ответа.
«Сгоряча наговорил, сгоряча.
И укор в твоих речах неспроста.
Что ж кручина затаилась в очах,
Да молчание легло на уста?»
Ты, правда, так думаешь? Думаешь, он переживает о том, что накричал на меня? Да? Ну, Наталья не молчи же, ну же…, а вот:
«Как мелочью расхожей, праздными
Размениваемся словами…
Но – слышишь! – эхо недосказанного
Повисло зыбко между нами. »
Точно ты говоришь, порой из-за всякой мелочи ссоримся. Может, вправду я «курица безрукая»? Что же мне теперь делать-то? У? Подскажи, пожалуйста, Наталья. Дай совет, – Иринка опять листнула книжку:
«Повяжу неторопливо я
На головушку платок с бахромой
Поплыву к тебе, любимый мой,
Как большая птица счастливая».
Думаешь выйти из спальни? Думаешь, надо помириться? Думаешь, он простит меня за рубаху? Ладно, попробую» – Ирина чмокнула книжку и положила на тумбочку. Тихонечко приоткрыла дверь в зал. Муж лежал на диване, прикрыв глаза. Услышав, что дверь спальни отварилась, он моментально сел и посмотрел на Ирину. Его глаз, цвета неба, были наполнены грустью:
– Иришка, ну хватит дуться, прости меня. Бог с ней с рубашкой. Не обижайся, зайчонок. Иди ко мне.
Иринка радостно взгромоздилась к нему на колени, обхватив шею руками:
– Да я сожгла-то всего ничего – один рукав. Слушай, а может обрезать рукава и сделать рубаху с коротким рукавом, у? Такой летний вариант. Поносил с длинным рукавом – теперь с коротким походишь.
– Да придумаем что-нибудь. Не бери в голову, солнышко.
– А хочешь маму твою попроведаем, у?
– У меня лучше предложение – ужин при свечах. Что скажешь?
– Чудно! – засмеялась Иринка, и крепко обняла супруга, – сейчас только одно важное дело сделаю, и займёмся ужином.
Ирина взяла сотовый телефон и набрала сообщение для подруги: «Спасибо за подаренную книжку. Стихи просто супер!», и радостно побежала на кухню, где супруг уже что-то шумно доставал из холодильника.