Фитнес-браслет показывает, что пульс у меня 83 удара в минуту. Пойдет. Нужно, чтоб было поменьше, но так тоже неплохо. Я уже привык следить за пульсом. Жаль только, отец за ним никогда не следил. Наверное, тогда бы его ранее безобидная блокада правой ножки пучка Гиса не развилась и не привела к инфаркту, который у него случился несколько дней назад. Еду в такси и везу отцу в больницу пакет с едой и книгами. Проезжаю по мосту и смотрю на заледеневшую реку. Она напоминает снежную пустыню на Северном полюсе – безмятежная, застывшая, уходящая за горизонт. Доезжаю до больницы и захожу в стационар. Здесь располагаются магазинчики, гардероб и молельная комната, из которой выглядывают иконы. Возле магазинчиков – пластиковые столики, за ними обедают врачи, медсестры и посетители. Мы с отцом неподалеку. Он шутит, рассказывает о книге, которую читает, об идеях, которые ему приходят. Как будто и не было никакого инфаркта. Отец спокоен. Слушаю и тоже стараюсь быть таким же расслабленным и безмятежным. Не хочу перебивать. Проверяю пульс – 98 ударов. – Нет, ну это абсолютно банальный ход. Нельзя так книги писать! – заявляет отец, говоря о романе, который случайно оказался у него в больнице. Думаю: как же хорошо, что я привез ему Филипа Дика. Хоть нормальные вещи будет читать, а не то, что он мне описывает. Даже автора не могу вспомнить. Поглядываю на молельную комнату, кто-то уже поставил свечки. Они одиноко горят в центре комнаты. Мимо нас беспокойно ходит медсестра, ищет какого-то Беляева, но никак не может найти. Отец продолжает описывать сюжет и то, как бы он его переделал, а потом спрашивает, смог ли я придумать применение карманным дедушкиным часам в своей прозе. Не зря же я их крутил у себя дома почти две недели. – Смог. – Я бы их превратил в машину времени, – делится отец. – У меня есть идея получше. – Какая? – Пока не могу сказать, – отвечаю я, – сам потом увидишь. Отец с улыбкой кивает. – Браслет себе еще не заказал? – Не нужны мне эти браслеты, – отвечает отец. – А по-моему, удобно. Можно за пульсом следить. – Я и так чувствую, что все хорошо, сынок. Сердцем чувствую, – посмеивается. Улыбаюсь, стараясь скрыть беспокойство. Еду обратно в такси и вспоминаю, как отец много лет назад катал меня на плечах. Его волосы тогда были черные, как уголь. Даже у меня они не настолько черные, а скорее темно-русые. Сейчас отец уже весь седой. Снова смотрю на снежную пустыню под мостом. Ветер поднимает в воздух снежинки, которые медленно опадают на белые дюны. В руках я кручу те самые дедушкины карманные часы. Двадцать лет назад он умер от инфаркта ночью, когда спал. А ведь ничего беды не предвещало. Может, он просто не обращал внимания на проблемы с сердцем в течение всей жизни? Откуда-то же эти проблемы возникли и у отца, и у меня. Часы уже давно в нерабочем состоянии. Если завести, они недолго, буквально полчаса, поработают, громко тикая, а затем остановятся вновь. Мне нравится слушать, как они тикают. Тогда время становится осязаемым, с этим повторяющимся вновь и вновь щелчком. Он звучит даже как-то остро: цик-цик-цик. Еще минуту послушать и можно порезать слух. Но не получится – часы остановятся. Отец не знает, что я их разбираю и собираю время от времени. Ему бы это вряд ли понравилось. Дома я сажусь за стол, открываю заднюю крышку часов и начинаю откручивать болтики, чтобы вытащить каждую шестеренку. Вот она – пружина, из-за которой часы останавливаются раньше времени. Она уже слишком старая. Заказал две других из разных магазинов. На всякий случай – пружины ведь придут тоже советские, неизвестно, насколько они износились. Измеряю пульс – 76 ударов. Главное – верить, что одна пружина встанет в часах как надо и будет хорошего качества. Пускай даже обе будут хорошими. Странно только, что идут они в мой город уже целую неделю. Могли бы и побыстрее. Незадолго до Нового года отцу разрешили находиться на дневном стационаре. Звоню по домофону. Долго не открывают. – Кто? – голос матери. – Артем, открывай. Дверь устало стонет. Морозы ей явно не нравятся. Дома все так же, как и раньше. Отец лежит на диване и смотрит телевизор, а мать на кухне ставит чайник. Иду помогать матери накрывать на стол. В дверном проеме появляется отец. – Ну что, как Новый год праздновать планируешь? – Хотел у вас то же самое спросить, – наливаю чай, – планировал с вами. – Было бы здорово! – отец радуется. – Ты уже знаешь, что у Деда Мороза и Снегурочки попросить? – спрашивает мать, весело подмигивая. Конечно, я давно уже вырос из того возраста, но она всегда так говорит перед Новым годом. – Ничего не надо мне от Деда Мороза и Снегурочки, – улыбаюсь. Здоровья. Я хочу попросить здоровья, только и всего. Отцу, матери. Себе. Измеряю пульс – 88 ударов. Я не обращал на здоровье внимания, пока не упал в обморок летом. На велосипеде прокатился, слез с него, в глазах начало темнеть. Потом онемели руки, заломило шею. Велик упал рядом со мной, а затем свалился и я. Жильцы дома, напротив которого я упал в обморок, вызвали «скорую». – Когда в последний раз делали ЭКГ? – Да каждый год делаю. – Вам говорили, что у вас блокада правой или левой ножки пучка Гиса? – Нет, такого мне никто не говорил. С тех пор я начал следить за здоровьем, прошелся по врачам, подтвердил блокаду левой ножки пучка Гиса. Это значило, что мне нужно следить за состоянием пульса (должен быть не больше 90 ударов в минуту), пить таблетки время от времени, сбросить лишний вес и вообще заняться здоровьем и пересмотреть что-то в жизни. А еще нельзя волноваться. Спустя некоторое время у отца случился инфаркт. Мать наливает еще одну кружку чая. – А вы что хотите на Новый год? – спрашиваю у родителей. – Чтобы ты пришел. Это уже будет подарок, – отвечает мать за обоих. С тех пор, как я начал жить отдельно, ни один Новый год с родителями не отпраздновал. Уже как три года подряд. Только с друзьями зависал и приходил к родителям первого или даже второго января. – Я приду, обязательно приду. Девушка в пункте выдачи заказов интернет-магазина не может найти мои часовые пружины. Что ж такое-то? Хоть самому эти пружины выплавляй. – Они точно у вас пришли? – спрашивает. – Да, – демонстрирую экран смартфона, на котором написано: «Товар пришел в пункт самовывоза». Девушка закатывает глаза, тяжело вздыхает и снова отправляется на поиски. – Там небольшая коробочка должна быть! – кричу ей вслед. – Ну, или пакетик... Измеряю пульс – 102 удара в минуту. – Нашла! Наконец-то. Идет, отбивает товар и отдает мне совсем крохотный сверток. Неудивительно, что она не могла его найти. Не разворачивая покупку, отправляюсь домой. В пункте выдачи я побоялся, что пружины потеряются где-нибудь на полу, если выпадут, и тогда я уйду не только с пустыми руками, но и без денег. Дома я их осмотрел. Ничего особенного, пружины как пружины. Только более тугие и вычищенные. Выглядят как новые, хоть и советские. Разбираю часы, меняю пружину. Собираю вновь, кручу заводную головку на часах. Идет туже, чем раньше. Надеюсь, к лучшему. Папа говорил, что, когда дедушке подарили эти часы, они могли идти без подзаводки два дня. Значит, запас хода у них не меньше полутора-двух суток. Остается только ждать и наблюдать. Подвожу стрелки на нужное время и кладу часы в карман. Дома у родителей стоит настоящая елка. Пышной назвать ее никак не получается. Зато отец с матерью постарались ее украсить. Есть в этом что-то детское. Давно забытое. Простое и уютное. Пока родители на кухне, кладу подарок под елку между другими такими же цветастыми коробочками разных размеров. – Мам, тут, кажется, Дед Мороз заглядывал, подарочки оставил! – кричу из комнаты. Из кухни доносится: – Правда? Сейчас придем! Судя по шагам, они не спешат. Наконец они оказываются в комнате. Отец деланно говорит: – Ого! Сколько подарков! Давайте их откроем? Киваю и подаю ему первый попавшийся под руку. Судя по подписи, это было ему от матери. Объемный. Отец открывает аккуратно, как привык. – Это же домашний халат! Как я и хотел! Спасибо! – восклицает отец, целует мать в щеку и тут же накидывает халат на себя. Передаю подарки дальше, этот уже для матери от отца. Она его открывает, разрезая оберточную бумагу ножницами. Внутри плед. – Ох, ты не забыл! – мать обнимает отца. В это время я распаковываю свой подарок от родителей. Это книга про писательство. – Чтобы точно написал что-то большое и хорошее, – говорит отец, – может, Нобелевку потом получишь... – Не, Нобелевка – мало. Сразу Пулитцер нужен, – говорю иронично. Смеемся. – Кстати, рассказ про часы написал? Ты же так хотел, – вспоминает отец. Молча подаю отцу подарок от себя. Он его раскрывает и достает дедушкины часы. Подносит их к уху. – Тикают... Ты их починил?.. Я киваю. Отец подзаводит часы. – Как туго идут. Прям как в детстве... – Попробуй пульс измерить. Отец засекает по часам время и кладет два пальца на запястье. – Сколько? – 83 удара. – Это хорошо. Хотел сначала фитнес-браслет подарить, но ты от него постоянно отказывался. Отец кладет часы в карман. – А как же рассказ? – Рассказ как-нибудь потом напишу. Еще успеешь почитать.