Что я знала о Черногории до поездки? То же, что и все: там дешевые курорты и туда сейчас многие россияне ездят отдыхать, следовательно, есть море, какое – не знала (часть «Средиземья»). Слышала о каких-то необычных монастырях. Богатые русские массово скупают там недвижимость. При этом я имела весьма смутное представление о том, откуда взялась Черногория, почему она так стремительно взлетела на туристический небосклон. Что-то связанное с гористой местностью на Балканах в районе бывшей Югославии: провинция, анклав, край… Оказалось – независимая страна, отделившаяся в 2006 году от Югославии, которая к тому времени уже была Сербией, потерявшей много других земель.
По нашим меркам, параметры Черногории игрушечные. Население – 620 тысяч (в Кемерово – 530 тысяч). Причем половина живет в экономической столице Черногории и ее окрестностях – Подгорице. В административной столице Цетинье проживает совсем уж смешное количество: 16 тысяч человек. Площадь Черногории в семь раз меньше площади нашей области. Но после того, как я прочла несколько путеводителей по Черногории, прочесала с десяток сайтов, объездила города, монастыри, морские побережья, мое великодержавное самомнение сдулось. На этой крошечной территории с древнейших времен разворачивалась бурная, интересная, героическая история, а сама Черногория по красоте и богатству своего ландшафта уступит мало какой стране.
Путешествие в Черногорию началось с тревожных переживаний. Впервые нам с дочерью нужно было самостоятельно приехать в далекую страну, без путевок, ваучеров, родственников, жить одним, ходить по магазинам, организовывать свой отдых, как-то общаться с черногорцами. У нас был только адрес квартиры брата в Тивате и телефон Ацо, который должен был нас встретить и дать ключи от квартиры брата Владимира.
Перед поездкой мы обзавелись русско-сербским разговорником, информацией о ценах на продукты, транспорт, туры и всего чего только можно, парой путеводителей, страховками, некоторым количеством евро – там в обиходе они – и некоторым количеством решимости, не знаю уж, в каких единицах ее можно измерить.
В аэропорту Тивата нас встретил Ацо. Он двенадцать лет работал строителем в Москве, выучил русский, взял в жены русскую Таню и вернулся в Черногорию. Он предупредительно показал нам ближайшие магазины, рынок, помог купить сим-карту местного туроператора «Теленор» и предложил звонить, если будут какие-либо трудности. Потом еще он привез нам литра полтора хорошего домашнего вина, которое мы с дочерью едва осилили за три недели. А мы подарили ему российский (кавказский) коньяк.
Закупая в первый день продукты, мы сразу столкнулись с особенностями черногорской кухни. Например, в магазинах не было черного хлеба, его вообще здесь не пекут. Поразили караваи и батоны огромных размеров. Был кукурузный хлеб, который, как я заметила, от хранения быстро терял вкусовые качества. Не едят черногорцы гречку, ее тоже нет в продаже. С трудом нашли творог, назывался он «мягкий сыр». Жирность некоторых продуктов зашкаливала, например, я видела 30% сметану. С овощами, фруктами на рынке не было проблем. Качество фруктов и овощей, такое же, как у нас: помидоры отличаются «деревянностью», как и нектарины, персики, у огурцов толстая грубая кожура, и привозят их уже переспевшими. Чтобы купить качественные овощи и фрукты, надо знать, где и когда они продаются. То же касается мясных продуктов: потом мы уже отказались от сосисок и фарша – попадались совершенно несъедобные. Везде рекламировали особый вкус черногорского меда. Но после алтайского он нам показался довольно заурядным. Безупречный продукт – это свежая морская рыба: орада, бронзин. Именно свежая, не замороженная. Такой рыбы у нас в Сибири отведать невозможно.
Мы сразу купили и те продукты, которые являются, так сказать, национальным брендом Черногории: пршут – сырокопченое свиное мясо, каймак – жирная сметана, слоистая. Что сказать? Непривычные мы к этим продуктам. Пршут был очень соленый, с привкусом сырого мяса. Мы его потом поджарили с луком и яйцом – получилось неплохо, если не обращать внимания на избыточную соленость. А каймак очень жирный и «сухой». Я его доесть так и не смогла. Дочь Катя сразу заявила, что «это» она есть не будет. Но, может быть, где-нибудь высоко в горах сербские пастухи делают каймак удивительного вкуса.
Итак, мы закупили продукты, распаковались, поели и пошли на первую прогулку по городу. Нам нужно было решить одну проблему – купить «белый картон». Я до сих пор не очень понимаю, что это такое, то ли налог на пребывание в Черногории, то ли заменитель регистрации, но как нам сказали, он должен быть. Стоит – 12 евро на человека.
Туристический офис, где оформляется эта бумага, мы нашли быстро. Я заготовила несколько необходимых фраз на черногорском.
– Dobar dan! Govorite russki? – спросила я у мужчины, который сидел за столом напротив входа.
– Ne. Anglijski.
А я-то наделась, что в международном туристическом центре знают русский.
– Mi treba…belij karton.
Он меня понял и указал на девушку, которая сидела слева от входа. Картон нам быстро оформили. Это простая белая бумажка с соответствующим текстом и печатью. Мне нужно было спросить, продают ли они туры по Черногории.
– Mi treba… туры по Черногории, – с трудом подобрала я слова.
Но служащие любезно предоставили флаеры агентства «Феникс», указав его адрес.
– Там говорят по-русски?
– Да, да.
Белый картон нам оказался не нужен, нигде никто ни разу не поинтересовался:
– Има ли господья белый картон?
Тиват не является крупным центром, здесь нет песчаных пляжей, не много и туристов. Поскольку его миновал курортный бум, он сохранил облик ухоженного южного приморского городка с виллами, каждая на свой особенный манер, малоэтажными многоквартирными домами, без торчащих штырями высоток.
Вечерами в Тивате все устремляются на набережную, и мы, конечно, тоже поспешили туда. Каждый вечер сюда пришвартовывался чудесный парусник – «Jadran», что в переводе означает «Адриатика» (я узнала наконец, что Черногорию омывает Адриатическое море). Этот романтический парусник с высокими мачтами, стройным силуэтом, хотя и был с белыми парусами, привел бы в восторг любую Ассоль. В нас он будил поэтические мечты о дальних морских путешествиях. На его борту было написано «учебский брод», что значит, учебный корабль.
Далее на набережной располагался порт «Монтенегро», куда пришвартовываются роскошные яхты со всего света. В противоположной стороне есть пирс, где в заливчике стоят на приколе совсем дешевенькие лодки и катера. Он грязный и вонючий, его хочется быстрее миновать.
Когда мы вернулись к дому на площадь Магнолии, нас ждал сюрприз. На террасе рядом с кафе играл духовой оркестр. Дирижировала молодая девушка с упругим, как струнка, станом. Она очень уверенно управлялась с мужским оркестром. Видно было, что оркестр любительский, потому что играли люди всех возрастов - от детей до стариков. Подбор мелодий интересный: от классических вальсов и джаза до рока. Поскольку ни до, ни после оркестр не появлялся на площади, мы решили, что выступал он в этот единственный вечер в честь нашего приезда.
Первые три дня мы осматривались, обживались, ходили на местные пляжи. Пытались освоить элементарный разговорный язык. Еще дома взялась за его овладение, так как понимала, что рядом не будет никого со знанием английского или сербского языков. Знающие люди мне сказали, что, несмотря на близость языков, беглую сербскую речь я не разберу, но когда начну конкретно о чем-то спрашивать, то понять друг друга можно. Так оно и оказалось. Некоторые сербские слова меня не то, что веселили, но были интересны оттенками смысла или открывшимися корнями: «хвала!» - спасибо, «молим» - пожалуйста (теперь чаще говорят «изволите» вместо «молим»), «опростите» – простите (типа «не цените меня высоко»), трг – площадь, «sobе» – номера или комнаты, то есть «возьму к себе», «менячница» – обменный пункт.
Иные слова, которые у нас употребляются в ироничном или негативном смысле, там вполне конвенциональные: «торба» – сумка, «позорница» – театр (Большой театр звучит как «Велико позорница»), «глумец» – актер, «попуст» – скидки, «улаз» – вход, «излаз» -–выход, «долазак» - прибытие, «понос» – гордость. Вежливое обращение: «господин и господья», при советской власти – «друже» (все-таки приличнее, чем «товарищ»).
Вопросы-то по разговорнику я научилась задавать, а вот что мне отвечали – «не разуме».
Ориентироваться в новой культурной среде и преодолевать языковой барьер нам стало гораздо проще, когда мы познакомились с Марией, молодой женщиной с роскошной копной вьющихся светло-каштановых волос. Мария работала в туристическом агентстве «Феникс», флаеры которого нам дали в туристическом центре. «Феникс» действительно ориентирован только на русскоязычных туристов. Агентство было расположено по соседству, на той же площади Магнолия. И потом мы часто заходили к Марии со своими проблемами. Она советовала нам, на какой пляж ездить, какую рыбу покупать в магазинах, как добраться до автовокзала, переводила некоторые нужные слова, просто болтала с нами, рассказывая о современной жизни в Черногории, в общем, была нашей палочкой-выручалочкой.
С первых же дней мы увидели, что присутствие русских в Черногории не просто внушительное, а лавинообразное. С 2007 года россияне занимают первое место по численности иностранных туристов. Везде слышна русская речь. Предложение номеров и продажа недвижимости во многом ориентирована на русских. Повсюду объявления о продаже недвижимости и сдаче «apartamani» – апартаментов на трех языках: сербском, английском и русском, а иногда и вовсе только русском. В системе сервиса, тем не менее, не очень часто знают русский, но для того, чтобы что-то заказать или купить, не обязательно владеть сербским, ваш русский будет понят. К русским относятся доброжелательно или скажем тверже – без раздражения. И поскольку Черногория сейчас испытывает экономические трудности и живет в основном за счет туризма, местные жители благожелательно относятся к тому, что приезжает много туристов и покупателей, которые привозят с собой много евро. В разгар сезона в курортной стране цены на продукты такие же, как у нас, а кое-что и дешевле. Цены на жилье несопоставимо низкие по сравнению с другими курортными зонами. Даже французы, имея под боком Лазурный берег, приезжают отдыхать в Черногорию. Низкие цены, море, близость языка, черногорская эмпатия по отношению к нам и привлекают сюда толпы русскоязычных туристов и покупателей недвижимости.
Особенно интересной была картина в аэропорту Тиват во время нашего отлета. В Черногории только два аэропорта – в Подгорице и в Тивате. На курорты прилетают и улетаю в основном через Тиват. Аэропорт был битком набит русскими пассажирами! На кого ни посмотришь – все говорят по-русски. Ну, просто какой-то филиал Шереметьево. Я встретила там не земляка даже, а коллегу – Женю Качалина, зав. музыкальной частью студклуба Кузбасского технического университета. Он с семьей отдыхал в Будве, летел на том же рейсе до Москвы и Кемерово. Правда, в Москве мы отстали от самолета, но это уже другая история. В аэропорту мы с изумлением обнялись и расцеловались. Так вот: черногорский аэропорт полон русскими пассажирами, и только девушки-черногорки в униформах ходят и с акцентом громко выкрикивают русские фамилии опаздывающих на рейс пассажиров – фантасмагорическая картина. Я подумала о новой экспансии русских в Восточную Европу.
День за днем мы знакомились с повседневной жизнью Тивата. На улицах ездят в основном немецкие машины, есть и японские, итальянские, пару раз встретили нашу «Ладу». Интересно было смотреть на номера машин. Очень много машин с сербскими номерами – «srb», их почти столько же, сколько черногорских – «Mne». В Будве встретили одну машину с московскими номерами – доехала!
В Черногории пока нет мультикасс, во всяком случае, в Тивате мы их не видели. Зато есть некоторые приспособления для борьбы с жарой. Жара здесь изнуряющая. Как во всех южных странах, существует фиеста с 12 до 16. Но это не касается торговых заведений, кафе и ресторанов. Вдоль некоторых улиц и площадей проложены желобки, по ним иногда течет вода, может, не только для охлаждения, но и для полива. Более дорогие открытые кафе имеют систему охлаждения с помощью воды: в жару через трубочки по террасе распыляется прохладная водяная пыль. Это удивительно приятное ощущение – попасть во время пекла в прохладное влажное облако.
Мы помним, что среди лучших баскетбольных команд была мужская команда югославов с игроками гигантского роста. Мужчины Черногории сохранили это преимущество. Есть и такой же тип женщин – высокие, стройные, с красивыми, несколько удлиненными лицами, прямыми носами. Особенно прелестными их делает то, что они золотистокожие брюнетки. Однако со многими женщинами и девушками пршут и каймак делают свое черное дело. Они рыхлые, с тяжелыми формами. Мне показалось, что красивые девушки встречаются чаще, чем красивые мужчины. Но у черногорских мужчин есть преимущество – они чаще и дольше остаются волосатыми. Много длинноволосых седых, если не стариков, то зрелых мужей.
Черногорские мужчины могут предаваться одному занятию, которое русских не заставишь делать: самозабвенно лежать на солнце и загорать. Русские мужчины будут печь шашлыки, пить пиво, флиртовать с девушками, обсуждать мировые проблемы, читать, прохаживаться, ну, купаться в лучшем случае, но едва ли вы их уложите на лежак дольше, чем на десять минут. А здесь мужчина может один прийти на пляж и лежать без движения.
Универсальная уличная одежда приморских городов: шорты, майки, сланцы, шляпки с короткими полями, на манер чилийских. У молодых девушек – очень короткие шорты, у мужчин – подлиннее. Мужчины не носят головных уборов, у них красивые волосы. Женщины средних лет еще таки иногда носят платья и юбки. В присутственных местах клерки, официанты, водители автобусов одеты в униформу. А вот, кого я не могу вспомнить, так это черногорских полицейских и гаишников. То ли страна без них обходится?
Первая наша поездка состоялась на пляж «Плави горизонты» – «Голубые горизонты». Об этом пляже мы читали на сайтах и форумах (сайт Черногория.ру), и Маша тоже посоветовала нам поехать туда. Тиват расположен в одноименном заливе, пляжи в городе или бетонные, или с крупными камнями, без вида открытого моря. Ближайшее место, где открывается Адриатика – Плави горизонты. Ехать туда 30-35 минут на автобусе.
Пляж нам поначалу очень понравился. Это небольшая бухта с песчаным берегом. Песок светлый, мелкий, как мука. С двух сторон пляж окаймлен скалистыми мысами. Слева и справа по мысам тянется красивый парк. Много раскидистых деревьев растет и вдоль пляжа. Удивление началось тогда, когда я решила прогуляться по парку и выйти на берег каменного мыса. Тут я столкнулась с проблемой, которая нас будет не раз преследовать в Черногории – острая нехватка общественных туалетов. На весь огромный пляж был один платный туалет в кафе. Что люди в таких случаях делают, объяснять, думаю, не надо. Весь прекрасный парк был пропитан неприятными запахами человеческой жизнедеятельности, свернуть куда-то с тропинки или аллеи, чтобы не наткнуться на следы этой деятельности, тоже было невозможно. Перетерпев все это и выйдя на каменистый берег мыса, я была вознаграждена чудесными видом на Адриатику. В солнечный день поражал цвет воды, волны играли всеми оттенками лазури, бирюзы, насыщенного фиолетового цвета, на воде вспыхивали синие искры. В водах Адриатики очень большое содержание соли, поэтому никакого особого умения плавать не надо, пока ты шевелишь руками и ногами – вода держит. Плыть в открытое теплое море, когда перед тобой круглится безбрежный синий горизонт, приятное и волнующее занятие.
На четвертый день нашего пребывания в Черногории мы поехали в однодневное путешествие на Скадарское озеро. Все местные туроператоры продают только однодневные туры по Черногории и близлежащим странам. Когда я спросила почему, Маша сказала мне, что так проще, не надо решать вопрос с гостиницей и питанием, да и туристы быстрее раскупают дешевые туры на один день. Поэтому я не нашла туров, например, в Сербию с посещением Белграда. Туда за день не съездишь.
В туры от турфирмы «Феникс» мы ездили на микроавтобусе с гидом Драганом Княжевичем (Княжевич – фамилия, отчеств у сербов нет). Было ему к семидесяти, но выглядел он замечательно: симпатичный, высокий, стройный, подтянутый, чуть седоватый. Когда мы сделали первую остановку у знаменитого острова-отеля Свети-Стефан, к Драгану подбежал мальчик лет семи и радостно обнял его. Оказалось, что это его внук, а потом подошла и дочь, которая вместе с мужем ехала на машине за нами. Дочерью оказалась … Маша. Накануне она говорила нам, что тоже хочет съездить на Скадарское озеро на денек, отдохнуть и сына с собой взять: «Ни разу еще за лето никуда не выезжали. Столько работы!» – сетовала она. Ее муж Слободан был исполнительным директором «Феникса» и водителем по совместительству – в общем, семейный бизнес. Родоначальником этого бизнеса стал Драган, который в молодости через «Спутник» – молодежную студенческую организацию – занимался югославско-советским обменом молодежи и студентов. Встречал молодежь из Советского Союза, сам не раз ездил в СССР. Он имел техническую специальность и намеренно не учился на переводчика. Маша с детства слышала русскую речь, начала говорить по-русски. В семейном предприятии она некоторое время исполняла обязанности гида, теперь вела офисную работу.
Водителем нашим был Дарко Радович. Как мне нравятся сербские имена! Желько, Николина, Бояна, Зорица, Златко, Мирка, Милан – в них столько нежности и притягательности.
Горная дорога на Скадарское озеро шла вдоль очень живописного побережья Адриатики, так называемой Будванской ривьеры. Она взлетала высоко на перевалы, петляла между горных вершин. По черногорским дорогам быстро не поедешь, они узкие, с большим количеством поворотов, подъемов и спусков и достаточно загруженные. Но ездить по ним нескучно – ландшафт прекрасный. Отвесные скалы над дорогами забраны металлической сеткой. Встречаются таблички, памятники и венки вдоль дороги – памятные знаки автокатастроф.
Горы в Черногории не черные, а зеленые. Как нам потом объяснили, черными они казались прежде от особого вида хвойных деревьев (может, пихт?), которые встречаются сейчас редко. Это побережье называли «Montenegro» итальянские моряки еще в средние века, потом это название так и прижилось.
Справа от нас простирался берег, изрезанный бухтами, мысами, с рассыпанными вдоль него маленькими и большими островами. По этой дороге мы будем ездить еще много раз. Драган рассказывал нам про историю и особенности городков и памятных мест, которые мы проезжали. В его голосе чувствовалась усталость: туристический сезон заканчивался и сколько раз он уже наматывал километры по этой дороге, повествуя о том, как бедное рыбацкое побережье превратилось в курортную зону с отелями, виллами, апартаментами. Некоторые города побережья, как определили археологи, оказались современниками античной цивилизации – например, Будва, нынешняя туристическая Мекка Черногории, ей более двух тысяч лет.
Из окна автобуса Драган показал нам старый рыбацкий дом. Он стоял особняком на лесистом склоне – маленький башнеобразный домик из светлого камня с односкатной черепичной крышей. Раньше черногорцы думали, что море нужно для того, чтобы ловить рыбу, но теперь они поняли, что морем можно выгодно торговать. Все побережье лихорадочно застраивается.
В Черногории по городам и весям, на островах и возвышенностях можно увидеть множество церквей. Почти 400 лет сербы были под властью турок, поэтому православные храмы и монастыри, как и в целом, исповедание православия, являлись своеобразным оплотом свободы, символом национальной и культурной самоидентификации. Стоит церковь – значит, жив дух свободы и православия. Большинство из них совсем маленькие, объемом в одну небольшую комнату. Но эти крошечные церкви из светлого камня под красной черепичной крышей особенно трогательны. Они в своем крошечном размере имеют все необходимые атрибуты православного храма: полукруглую апсиду, выступающую с восточной стороны, на крыше над входом небольшую колокольню в виде арки с колоколом, иногда есть даже небольшой притвор с западной стороны. Но все эти церкви всегда закрыты. Мне не удалось в них попасть.
Грустное впечатление оставила одна маленькая церковь на острове св. Николая в Будве. К несчастью, она оказалась прямо на территории пляжа. Стояла ненужная, закрытая давным-давно на замок, к ней не вилась никакая тропка. А ведь когда-то она ослепительно белела на берегу чудесного зеленого острова как столп и утверждение истины.
Белый поклонный крест, стоящий рядом, накрыл развесистый куст. Вокруг полуголые туристы подставляют свои бока под солнечные лучи – млеют. Или используют тень от нее. Я подумала: какая чудовищная метаморфоза – от церкви нужна только тень на пляже! Уж лучше бы ее куда-нибудь перенесли или огородили. Я все ходила вокруг, заглядывая внутрь через узкие окна, щель в дверях. Разглядеть ничего невозможно – внутри мутный сумрак.
Скадарское озеро – красивое, окруженное горами, прорезанное мысами, украшенное островами. Мы отправились на прогулку по озеру на небольшом катере. Долго плыли по заболоченной протоке, слева и справа цвели лотосы или водяные лилии, кувшинки, плавали птицы с выводками. В центре озера лодка остановилась, и начался пикник на воде. Сын Марии Вук разносил нам пончики. Ему дали порулить лодкой. Мы с удовольствием фотографировали усердного улыбчивого мальчика.
– Ну вот, потом появятся фотографии в интернете: как в Черногории используют детский труд, – пошутила Мария, – Нас в наручники закуют – и в тюрьму.
Вук органично приобщался к семейному бизнесу. Слободан угощал нас яблочным соком, вином и ракией. Я попробовала ракию, думаю, цена ее была гораздо ниже 10 евро. Я помню непереносимый запах первача, который гнали в деревнях, звали его хана. И запахом, и вкусом ракия была такая же. Выпить я не смогла – выплюнула в озеро (незаметно).
Лодочка причалила к уютному берегу. Вода в озере была не просто теплой, а горячей, она мало остужала. После купания мы поднялись в конобу, – маленький ресторанчик в местном стиле и с местной кухней. Она примостилась на высоком берегу в роще между каменных уступов. На обед подали озерную рыбу: жареных карпа, форель, маринованную уклейку. Скадарский жареный карп великолепен! Мы всей кампанией сидели за большим длинным столом на прохладной террасе. За деревьями открывался вид на озеро, окружающие его горы.
30 июля мы поехали в Дайбабский монастырь и Острог.
Для меня и как путешественницы, и как паломницы знакомство с православными святынями Черногории было особенно интересно. Через это знакомство открылись прежде мне неизвестные духовные связи Черногории и России. Кстати, герб Черногории на первый взгляд почти неотличим от российского: такой же хищный двуглавый орел с державой и скипетром в лапах. Только на груди у него не Георгий Победоносец, а лев, и вместо трех венцов над головой – один.
Сами черногорцы считают, что тремя самыми великими монастырями в их стране являются Цетинский монастырь, монастырь Острог и Дайбабский. Они перечислены именно по чину: первый Цетинский, затем Острог и Дайбабский. Мы посетили их в обратном порядке.
Дайбабский монастырь находится в четырех километрах от столицы Подгорицы, на Дайбабской горе, где неподалеку было селение с таким же названием. Сейчас окрестностями этого монастыря является неприглядная промзона алюминиевого завода, который купил русский олигарх Дерипаска. Монастырь состоит из храма Успения Богородицы и небольшого паломнического дома. Храм представляет собой нерукотворную крестообразную пещеру с алтарем в центральном гроте, шириной всего лишь два с половиной метра. Внешне храм имеет обычный фасад с двумя колокольнями. Заходишь через низкую дверь, спускаешься вниз по ступеням и оказываешься в удивительном мире. Неровные стены пещер расписаны рукой самого основателя монастыря Симеона Дайбабского. Он не был художником, но переполнявшее его духовное горение вдохновило на создание оригинальных образов: святые со строгими лицами и огромными глазами взирают из полутьмы на посетителей. Фрески осыпаются, покрыты копотью, некоторые из них плохо различимы.
Симеон Дайбабский учился в Киево-Печерской лавре и там был пострижен в монахи; и, наверное, при устройстве храма преподобный не мог не вспоминать святых пещер Киево-Печерской обители, где он принимал постриг.
Пятьдесят лет, никуда не стремясь, жил здесь Симеон, обозревал один и тот же пейзаж, днями и ночами молился в темной пещерке. Что же такое, не доступное для нас, он переживал и ощущал? Что держало его полвека на этой сухой горе и в тесной пещере? Нам, кочующим и жаждущим постоянной смены впечатлений, этого уже не понять и не постигнуть. Сегодня в Дайбабском монастыре подвизается всего один монах.
Дальше наш путь лежал в Острог. До поездки я слышала, что в Черногории есть какие-то особенные монастыри. Потом увидела многочисленные фотографии этого удивительного монастыря – Острога. Однако они совершенно не передают то волнующее и оглушительное впечатление, которое оказывает монастырь уже при первом взгляде на него.
«Не может быть!» – говорили мне друзья, когда я рассказывала им, что монастырь Острог находится в скале на высоте 900 метров. Когда мы въехали в ущелье и Драган указал нам маленький крест, белеющий чуть ли не на вершине противоположной горной гряды, пояснив, что это и есть Острог, я тоже подумала: «Не может быть!»
К монастырю ведет восьмикилометровый серпантин. Наш микроавтобус начал взбираться вверх по серпантину. Драган стал рассказывать об истории создания монастыря и его основателе Василии Острожском. Будущий святой родился в 1610 году. В детстве он был отдан благочестивыми родителями в монастырь, потом стал архимандритом, среди прочих совершил паломническую поездку на Русь, откуда привез много богатых даров, деньги благотворителей. Тут я посмотрела вниз и… потеряла нить рассказа. Края дороги видно не было, мы в буквальном смысле ехали над пропастью. Лишь кое-где кромку дороги отмечали низкие бетонные блоки, а редкие булыжники были поставлены, думаю, лишь для психологической поддержки водителей. При этом дорога была однополосная, машины же ехали в обе стороны чуть ли не бороздя боками друг друга. Я схватилась за подлокотник, потому что больше не за что было держаться. В голове всплыла фраза из одного путеводителя по Черногории: на опасной дороге к монастырю Острог не было ни одного происшествия, так как Василий Острожский хранит паломников. И правда, только молитва может уберечь от аварий на такой дороге. И черногорские водители очень уверенно чувствуют себя. Дарко не выказывал никакого напряжения, шутил, болтал. Я заметила за рулем некоторых встречных машин девушек, старушку в преклонном возрасте. Причем одна девушка болтала по сотовому телефону. Ну, отчаянные дамы! И на всю эту дорогу был один дорожный знак: ограничение грузоподъемности – 10 тонн – весьма любезно.
Включиться в рассказ гида мне так и не удалось до самого монастыря – боялась, маловерная. Но, когда мы въехали на площадь перед монастырем, сверху вся долина открылась нам с высоты птичьего полета, и передалось это упоительное ощущение парения.
Думаю, можно сказать, что монастырь Острог, в котором хранятся мощи Василия Острожского, является православным духовным центром Черногории. В скальной нише – белоснежная крестообразная постройка: Вертикальная ось креста – колокольня – горизонтальная – церкви. Рядом еще гостиница.
Я спросила у Драгана, почему монастырь построили так высоко. Он сказал, что существует два объяснения: во-первых, чтобы лучше защищать от турок этот островок христианской веры; во-вторых, здесь первоначально была деревня, где и возник монастырь.
Сюда стекаются огромное количество паломников. В сорокоградусную жару под солнцем в будний день мы простояли в очереди около двух часов. Сначала поднялись в Введенскую, очень маленькую, тесную, церковь размером 3х3 метра. В ней Василий Острожский молился в течение 15 лет и здесь же покоятся его мощи. У раки с мощами святого на высоком кресле сидел старый седой монах с крестом, возможно, настоятель. Он ласково смотрел на паломников. Мы поцеловали крест и потом приложились к мощам Василия Острожского. Рака была полуоткрыта, мощи укрыты плащаницей. Потом перешли в помещение, где подавали записочки о здравии и упокоении и затем поднялись еще на несколько пролетов вверх к вырубленной в скале Крестовоздвиженской церкви, тоже маленькой и тесной, немыслимым образом прилепившейся к скале справа от колокольни. Ее неровные каменные стены украшены фресками. Рядом с церковью прямо из скальной расщелины растет чудесная виноградная лоза. По преданию, она появилась еще при жизни Василия Острожского.
Эти тесные, лишенные лоска церквушки, украшенные неловкой росписью, безмолвно свидетельствуют о непререкаемой крепости веры. И весь строгий белоснежный ансамбль, вознесшийся к вершинам пропеченных солнцем скал, хранит подлинное величие и высоту духа.
Каждый паломник получает в подарок святую воду и масло, освященное на мощах Василия Острожского.
В пяти километрах от Верхнего монастыря есть еще нижний. Наш гид Драган сказал, что люди, которые особенно почитают Василия Острожского, идут от Нижнего монастыря к Верхнему босиком или даже на коленях, но не по серпантину, а по более короткой тропинке. В Троицком соборе Нижнего монастыря хранятся кисти рук 15-летнего Станко, их мальчику отсекли турки за то, что он не хотел выпустить Святой Крест. Почерневшие нетленные кисти выставлены в ковчежке рядом с алтарем. На стене храма чудесная фреска: Василий Острожский в окружении с надеждой обращенных к нему страждущих людей. Калеки, бесноватые, слепые, бездетные женщины и даже иноверцы-мусульмане ждут помощи от великого чудотворца.
И в Дайбабском монастыре, и в Остроге мы видели немало икон русских святых. Черногорцы их знают и почитают (чего не скажешь о нас). Это были иконы Серафима Саровского, Александра Свирского, Елизаветы Романовой, царственных мучеников, в Цетинском монастыре видела «Троицу» Рублева. Вообще в Черногории очень почтительно относятся к Русской Православной Церкви.
Первого августа мы отправились в Хорватию, в город Дубровник, расположенный примерно в часе езды от границы Черногории. Хорваты - те же славяне, только католики. Хорватия также была частью Югославии.
Доехали до границы быстро, но на самой границе стояли почти час в очереди на солнцепеке. Система кондиционирования работала плохо, выйти было нельзя, так как сразу окажешься под прямыми лучами солнца. Скоро нас уже вполне можно было консервировать. Наконец зашла девушка в форме хорватского пограничника. Как ее учили опытные пограничники, цепко и быстро вглядываясь в наши лица, чтобы не пропустить врагов Хорватии, собрала паспорта. Потом мы увидели едва различимые штампы. На обратном пути никакого штампа о том, что мы выбыли, нам не поставили. Как порой раздражает эта брутальная серьезность молодых государств. Вот когда мы ездили в Албанию, на границе гид собрала паспорта и унесла в таможню, никто не заскакивал к нам в автобус, чтобы внимательно вглядеться в наши лица. Да и штампа никакого не поставили, просто отсканировали паспорта.
Итак, мы пересекли наконец-то границу и въехали в Хорватию. С пристальным вниманием рассматривали пейзажи, придорожные поселки. Хорватская архитектура немного отличается от черногорской, она более простая и строгая, хотя мы видели те же добротные дома из светлого камня с красными черепичными крышами. На склонах гор, где нет воды и человеческой заботы, растут дикие густые заросли невысокого кустарника. Но стоит лишь приложить труд и старание, как вырастают гигантские средиземноморские сосны, вздымаются пальмы, плодоносят деревья, вьется виноград, зеленеет трава и благоухают цветы. И в Черногории, и в Хорватии эти пейзажи часто перемежаются: сухой, дикий и ухоженный, цветущий.
Дубровник называют жемчужиной Адриатики, город включен в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Какое-то время существовала республика Дубровник, которая занимала узкую полосу вдоль Адриатики протяженностью в 100 километров. С помощью дипломатии и золота маленькая республика отбивалась от византийцев, венецианцев и турок.
Сейчас сюда съезжается огромное количество туристов со всей Европы и все устремляются в старый город.
Нашим гидом в Дубровниках был Александр, друг Драгана, он 20 лет преподавал русский язык в школе. Чувствовалась учительская манера ведения экскурсии – как хорошо подготовленный и выверенный урок.
Старый город окружен добротно и эстетично сделанной крепостной стеной, внутри уютный и интересный. Улочки узкие, в северном направлении они представляют собой высокие лестницы, вдоль которых стоят дома. Кроме общественных зданий, дома, которым по 600-700 лет, все жилые, и в них обитают счастливые наследники дубровнической знати. Мостовые сделаны из светлого камня, отшлифованные веками, они блестят, как начищенный паркет. Всюду, где только можно, – рестораны, кафе, закусочные, кондитерские, пиццерии. Они везде: на набережных, площадях, улицах. Если улочка хоть чуть шире, чем совсем узкая, обязательно на одной ее стороне, притулившись к стене, стоят в ряд столики со стульями. Только центральная улица не заставлена столами. Из-за обилия всех этих заведений, старый город пропитан кулинарными запахами, но доминирует над всеми запах жареного морского окуня.
По виду Дубровник – западноевропейский город. Облик города с католическими храмами, княжеским дворцом, мэрией формировался в 14-15 веках. С 15 века сохранились построенные итальянцами фонтаны, воду из них можно пить, и вода лучше, чем в водопроводе в Тивате. В городе присутствует смешение стилей, есть все: грубоватый и простой прибрежный адриатический, готика, ренессанс, барокко. Например, княжеский дворец отстроен в двух стилях: первый этаж в ренессансном, а второй в готическом.
Все же Дубровник производит впечатление какого-то туристически-бутафорского городка. Возможно, от того, что очень тщательно отреставрированы крепостные стены, мостовые, дома (он был сильно разрушен в годы Второй мировой войны), не осталось этой «патины времен».
В Дубровнике в сфере обслуги уже встречаются знающие русский. Мы зашли в кафе-мороженое и по своей великодержавной привычке обратились к девушке по-русски. Сама она сказать нам ничего не смогла, пыталась по-английски говорить, но где-то поодаль работал парень, который ей перевел наши вопросы, она повторяла за ним ответы на ломанном русском.
По нашим меркам, параметры Черногории игрушечные. Население – 620 тысяч (в Кемерово – 530 тысяч). Причем половина живет в экономической столице Черногории и ее окрестностях – Подгорице. В административной столице Цетинье проживает совсем уж смешное количество: 16 тысяч человек. Площадь Черногории в семь раз меньше площади нашей области. Но после того, как я прочла несколько путеводителей по Черногории, прочесала с десяток сайтов, объездила города, монастыри, морские побережья, мое великодержавное самомнение сдулось. На этой крошечной территории с древнейших времен разворачивалась бурная, интересная, героическая история, а сама Черногория по красоте и богатству своего ландшафта уступит мало какой стране.
Путешествие в Черногорию началось с тревожных переживаний. Впервые нам с дочерью нужно было самостоятельно приехать в далекую страну, без путевок, ваучеров, родственников, жить одним, ходить по магазинам, организовывать свой отдых, как-то общаться с черногорцами. У нас был только адрес квартиры брата в Тивате и телефон Ацо, который должен был нас встретить и дать ключи от квартиры брата Владимира.
Перед поездкой мы обзавелись русско-сербским разговорником, информацией о ценах на продукты, транспорт, туры и всего чего только можно, парой путеводителей, страховками, некоторым количеством евро – там в обиходе они – и некоторым количеством решимости, не знаю уж, в каких единицах ее можно измерить.
В аэропорту Тивата нас встретил Ацо. Он двенадцать лет работал строителем в Москве, выучил русский, взял в жены русскую Таню и вернулся в Черногорию. Он предупредительно показал нам ближайшие магазины, рынок, помог купить сим-карту местного туроператора «Теленор» и предложил звонить, если будут какие-либо трудности. Потом еще он привез нам литра полтора хорошего домашнего вина, которое мы с дочерью едва осилили за три недели. А мы подарили ему российский (кавказский) коньяк.
Закупая в первый день продукты, мы сразу столкнулись с особенностями черногорской кухни. Например, в магазинах не было черного хлеба, его вообще здесь не пекут. Поразили караваи и батоны огромных размеров. Был кукурузный хлеб, который, как я заметила, от хранения быстро терял вкусовые качества. Не едят черногорцы гречку, ее тоже нет в продаже. С трудом нашли творог, назывался он «мягкий сыр». Жирность некоторых продуктов зашкаливала, например, я видела 30% сметану. С овощами, фруктами на рынке не было проблем. Качество фруктов и овощей, такое же, как у нас: помидоры отличаются «деревянностью», как и нектарины, персики, у огурцов толстая грубая кожура, и привозят их уже переспевшими. Чтобы купить качественные овощи и фрукты, надо знать, где и когда они продаются. То же касается мясных продуктов: потом мы уже отказались от сосисок и фарша – попадались совершенно несъедобные. Везде рекламировали особый вкус черногорского меда. Но после алтайского он нам показался довольно заурядным. Безупречный продукт – это свежая морская рыба: орада, бронзин. Именно свежая, не замороженная. Такой рыбы у нас в Сибири отведать невозможно.
Мы сразу купили и те продукты, которые являются, так сказать, национальным брендом Черногории: пршут – сырокопченое свиное мясо, каймак – жирная сметана, слоистая. Что сказать? Непривычные мы к этим продуктам. Пршут был очень соленый, с привкусом сырого мяса. Мы его потом поджарили с луком и яйцом – получилось неплохо, если не обращать внимания на избыточную соленость. А каймак очень жирный и «сухой». Я его доесть так и не смогла. Дочь Катя сразу заявила, что «это» она есть не будет. Но, может быть, где-нибудь высоко в горах сербские пастухи делают каймак удивительного вкуса.
Итак, мы закупили продукты, распаковались, поели и пошли на первую прогулку по городу. Нам нужно было решить одну проблему – купить «белый картон». Я до сих пор не очень понимаю, что это такое, то ли налог на пребывание в Черногории, то ли заменитель регистрации, но как нам сказали, он должен быть. Стоит – 12 евро на человека.
Туристический офис, где оформляется эта бумага, мы нашли быстро. Я заготовила несколько необходимых фраз на черногорском.
– Dobar dan! Govorite russki? – спросила я у мужчины, который сидел за столом напротив входа.
– Ne. Anglijski.
А я-то наделась, что в международном туристическом центре знают русский.
– Mi treba…belij karton.
Он меня понял и указал на девушку, которая сидела слева от входа. Картон нам быстро оформили. Это простая белая бумажка с соответствующим текстом и печатью. Мне нужно было спросить, продают ли они туры по Черногории.
– Mi treba… туры по Черногории, – с трудом подобрала я слова.
Но служащие любезно предоставили флаеры агентства «Феникс», указав его адрес.
– Там говорят по-русски?
– Да, да.
Белый картон нам оказался не нужен, нигде никто ни разу не поинтересовался:
– Има ли господья белый картон?
Тиват не является крупным центром, здесь нет песчаных пляжей, не много и туристов. Поскольку его миновал курортный бум, он сохранил облик ухоженного южного приморского городка с виллами, каждая на свой особенный манер, малоэтажными многоквартирными домами, без торчащих штырями высоток.
Вечерами в Тивате все устремляются на набережную, и мы, конечно, тоже поспешили туда. Каждый вечер сюда пришвартовывался чудесный парусник – «Jadran», что в переводе означает «Адриатика» (я узнала наконец, что Черногорию омывает Адриатическое море). Этот романтический парусник с высокими мачтами, стройным силуэтом, хотя и был с белыми парусами, привел бы в восторг любую Ассоль. В нас он будил поэтические мечты о дальних морских путешествиях. На его борту было написано «учебский брод», что значит, учебный корабль.
Далее на набережной располагался порт «Монтенегро», куда пришвартовываются роскошные яхты со всего света. В противоположной стороне есть пирс, где в заливчике стоят на приколе совсем дешевенькие лодки и катера. Он грязный и вонючий, его хочется быстрее миновать.
Когда мы вернулись к дому на площадь Магнолии, нас ждал сюрприз. На террасе рядом с кафе играл духовой оркестр. Дирижировала молодая девушка с упругим, как струнка, станом. Она очень уверенно управлялась с мужским оркестром. Видно было, что оркестр любительский, потому что играли люди всех возрастов - от детей до стариков. Подбор мелодий интересный: от классических вальсов и джаза до рока. Поскольку ни до, ни после оркестр не появлялся на площади, мы решили, что выступал он в этот единственный вечер в честь нашего приезда.
Первые три дня мы осматривались, обживались, ходили на местные пляжи. Пытались освоить элементарный разговорный язык. Еще дома взялась за его овладение, так как понимала, что рядом не будет никого со знанием английского или сербского языков. Знающие люди мне сказали, что, несмотря на близость языков, беглую сербскую речь я не разберу, но когда начну конкретно о чем-то спрашивать, то понять друг друга можно. Так оно и оказалось. Некоторые сербские слова меня не то, что веселили, но были интересны оттенками смысла или открывшимися корнями: «хвала!» - спасибо, «молим» - пожалуйста (теперь чаще говорят «изволите» вместо «молим»), «опростите» – простите (типа «не цените меня высоко»), трг – площадь, «sobе» – номера или комнаты, то есть «возьму к себе», «менячница» – обменный пункт.
Иные слова, которые у нас употребляются в ироничном или негативном смысле, там вполне конвенциональные: «торба» – сумка, «позорница» – театр (Большой театр звучит как «Велико позорница»), «глумец» – актер, «попуст» – скидки, «улаз» – вход, «излаз» -–выход, «долазак» - прибытие, «понос» – гордость. Вежливое обращение: «господин и господья», при советской власти – «друже» (все-таки приличнее, чем «товарищ»).
Вопросы-то по разговорнику я научилась задавать, а вот что мне отвечали – «не разуме».
Ориентироваться в новой культурной среде и преодолевать языковой барьер нам стало гораздо проще, когда мы познакомились с Марией, молодой женщиной с роскошной копной вьющихся светло-каштановых волос. Мария работала в туристическом агентстве «Феникс», флаеры которого нам дали в туристическом центре. «Феникс» действительно ориентирован только на русскоязычных туристов. Агентство было расположено по соседству, на той же площади Магнолия. И потом мы часто заходили к Марии со своими проблемами. Она советовала нам, на какой пляж ездить, какую рыбу покупать в магазинах, как добраться до автовокзала, переводила некоторые нужные слова, просто болтала с нами, рассказывая о современной жизни в Черногории, в общем, была нашей палочкой-выручалочкой.
С первых же дней мы увидели, что присутствие русских в Черногории не просто внушительное, а лавинообразное. С 2007 года россияне занимают первое место по численности иностранных туристов. Везде слышна русская речь. Предложение номеров и продажа недвижимости во многом ориентирована на русских. Повсюду объявления о продаже недвижимости и сдаче «apartamani» – апартаментов на трех языках: сербском, английском и русском, а иногда и вовсе только русском. В системе сервиса, тем не менее, не очень часто знают русский, но для того, чтобы что-то заказать или купить, не обязательно владеть сербским, ваш русский будет понят. К русским относятся доброжелательно или скажем тверже – без раздражения. И поскольку Черногория сейчас испытывает экономические трудности и живет в основном за счет туризма, местные жители благожелательно относятся к тому, что приезжает много туристов и покупателей, которые привозят с собой много евро. В разгар сезона в курортной стране цены на продукты такие же, как у нас, а кое-что и дешевле. Цены на жилье несопоставимо низкие по сравнению с другими курортными зонами. Даже французы, имея под боком Лазурный берег, приезжают отдыхать в Черногорию. Низкие цены, море, близость языка, черногорская эмпатия по отношению к нам и привлекают сюда толпы русскоязычных туристов и покупателей недвижимости.
Особенно интересной была картина в аэропорту Тиват во время нашего отлета. В Черногории только два аэропорта – в Подгорице и в Тивате. На курорты прилетают и улетаю в основном через Тиват. Аэропорт был битком набит русскими пассажирами! На кого ни посмотришь – все говорят по-русски. Ну, просто какой-то филиал Шереметьево. Я встретила там не земляка даже, а коллегу – Женю Качалина, зав. музыкальной частью студклуба Кузбасского технического университета. Он с семьей отдыхал в Будве, летел на том же рейсе до Москвы и Кемерово. Правда, в Москве мы отстали от самолета, но это уже другая история. В аэропорту мы с изумлением обнялись и расцеловались. Так вот: черногорский аэропорт полон русскими пассажирами, и только девушки-черногорки в униформах ходят и с акцентом громко выкрикивают русские фамилии опаздывающих на рейс пассажиров – фантасмагорическая картина. Я подумала о новой экспансии русских в Восточную Европу.
День за днем мы знакомились с повседневной жизнью Тивата. На улицах ездят в основном немецкие машины, есть и японские, итальянские, пару раз встретили нашу «Ладу». Интересно было смотреть на номера машин. Очень много машин с сербскими номерами – «srb», их почти столько же, сколько черногорских – «Mne». В Будве встретили одну машину с московскими номерами – доехала!
В Черногории пока нет мультикасс, во всяком случае, в Тивате мы их не видели. Зато есть некоторые приспособления для борьбы с жарой. Жара здесь изнуряющая. Как во всех южных странах, существует фиеста с 12 до 16. Но это не касается торговых заведений, кафе и ресторанов. Вдоль некоторых улиц и площадей проложены желобки, по ним иногда течет вода, может, не только для охлаждения, но и для полива. Более дорогие открытые кафе имеют систему охлаждения с помощью воды: в жару через трубочки по террасе распыляется прохладная водяная пыль. Это удивительно приятное ощущение – попасть во время пекла в прохладное влажное облако.
Мы помним, что среди лучших баскетбольных команд была мужская команда югославов с игроками гигантского роста. Мужчины Черногории сохранили это преимущество. Есть и такой же тип женщин – высокие, стройные, с красивыми, несколько удлиненными лицами, прямыми носами. Особенно прелестными их делает то, что они золотистокожие брюнетки. Однако со многими женщинами и девушками пршут и каймак делают свое черное дело. Они рыхлые, с тяжелыми формами. Мне показалось, что красивые девушки встречаются чаще, чем красивые мужчины. Но у черногорских мужчин есть преимущество – они чаще и дольше остаются волосатыми. Много длинноволосых седых, если не стариков, то зрелых мужей.
Черногорские мужчины могут предаваться одному занятию, которое русских не заставишь делать: самозабвенно лежать на солнце и загорать. Русские мужчины будут печь шашлыки, пить пиво, флиртовать с девушками, обсуждать мировые проблемы, читать, прохаживаться, ну, купаться в лучшем случае, но едва ли вы их уложите на лежак дольше, чем на десять минут. А здесь мужчина может один прийти на пляж и лежать без движения.
Универсальная уличная одежда приморских городов: шорты, майки, сланцы, шляпки с короткими полями, на манер чилийских. У молодых девушек – очень короткие шорты, у мужчин – подлиннее. Мужчины не носят головных уборов, у них красивые волосы. Женщины средних лет еще таки иногда носят платья и юбки. В присутственных местах клерки, официанты, водители автобусов одеты в униформу. А вот, кого я не могу вспомнить, так это черногорских полицейских и гаишников. То ли страна без них обходится?
Первая наша поездка состоялась на пляж «Плави горизонты» – «Голубые горизонты». Об этом пляже мы читали на сайтах и форумах (сайт Черногория.ру), и Маша тоже посоветовала нам поехать туда. Тиват расположен в одноименном заливе, пляжи в городе или бетонные, или с крупными камнями, без вида открытого моря. Ближайшее место, где открывается Адриатика – Плави горизонты. Ехать туда 30-35 минут на автобусе.
Пляж нам поначалу очень понравился. Это небольшая бухта с песчаным берегом. Песок светлый, мелкий, как мука. С двух сторон пляж окаймлен скалистыми мысами. Слева и справа по мысам тянется красивый парк. Много раскидистых деревьев растет и вдоль пляжа. Удивление началось тогда, когда я решила прогуляться по парку и выйти на берег каменного мыса. Тут я столкнулась с проблемой, которая нас будет не раз преследовать в Черногории – острая нехватка общественных туалетов. На весь огромный пляж был один платный туалет в кафе. Что люди в таких случаях делают, объяснять, думаю, не надо. Весь прекрасный парк был пропитан неприятными запахами человеческой жизнедеятельности, свернуть куда-то с тропинки или аллеи, чтобы не наткнуться на следы этой деятельности, тоже было невозможно. Перетерпев все это и выйдя на каменистый берег мыса, я была вознаграждена чудесными видом на Адриатику. В солнечный день поражал цвет воды, волны играли всеми оттенками лазури, бирюзы, насыщенного фиолетового цвета, на воде вспыхивали синие искры. В водах Адриатики очень большое содержание соли, поэтому никакого особого умения плавать не надо, пока ты шевелишь руками и ногами – вода держит. Плыть в открытое теплое море, когда перед тобой круглится безбрежный синий горизонт, приятное и волнующее занятие.
На четвертый день нашего пребывания в Черногории мы поехали в однодневное путешествие на Скадарское озеро. Все местные туроператоры продают только однодневные туры по Черногории и близлежащим странам. Когда я спросила почему, Маша сказала мне, что так проще, не надо решать вопрос с гостиницей и питанием, да и туристы быстрее раскупают дешевые туры на один день. Поэтому я не нашла туров, например, в Сербию с посещением Белграда. Туда за день не съездишь.
В туры от турфирмы «Феникс» мы ездили на микроавтобусе с гидом Драганом Княжевичем (Княжевич – фамилия, отчеств у сербов нет). Было ему к семидесяти, но выглядел он замечательно: симпатичный, высокий, стройный, подтянутый, чуть седоватый. Когда мы сделали первую остановку у знаменитого острова-отеля Свети-Стефан, к Драгану подбежал мальчик лет семи и радостно обнял его. Оказалось, что это его внук, а потом подошла и дочь, которая вместе с мужем ехала на машине за нами. Дочерью оказалась … Маша. Накануне она говорила нам, что тоже хочет съездить на Скадарское озеро на денек, отдохнуть и сына с собой взять: «Ни разу еще за лето никуда не выезжали. Столько работы!» – сетовала она. Ее муж Слободан был исполнительным директором «Феникса» и водителем по совместительству – в общем, семейный бизнес. Родоначальником этого бизнеса стал Драган, который в молодости через «Спутник» – молодежную студенческую организацию – занимался югославско-советским обменом молодежи и студентов. Встречал молодежь из Советского Союза, сам не раз ездил в СССР. Он имел техническую специальность и намеренно не учился на переводчика. Маша с детства слышала русскую речь, начала говорить по-русски. В семейном предприятии она некоторое время исполняла обязанности гида, теперь вела офисную работу.
Водителем нашим был Дарко Радович. Как мне нравятся сербские имена! Желько, Николина, Бояна, Зорица, Златко, Мирка, Милан – в них столько нежности и притягательности.
Горная дорога на Скадарское озеро шла вдоль очень живописного побережья Адриатики, так называемой Будванской ривьеры. Она взлетала высоко на перевалы, петляла между горных вершин. По черногорским дорогам быстро не поедешь, они узкие, с большим количеством поворотов, подъемов и спусков и достаточно загруженные. Но ездить по ним нескучно – ландшафт прекрасный. Отвесные скалы над дорогами забраны металлической сеткой. Встречаются таблички, памятники и венки вдоль дороги – памятные знаки автокатастроф.
Горы в Черногории не черные, а зеленые. Как нам потом объяснили, черными они казались прежде от особого вида хвойных деревьев (может, пихт?), которые встречаются сейчас редко. Это побережье называли «Montenegro» итальянские моряки еще в средние века, потом это название так и прижилось.
Справа от нас простирался берег, изрезанный бухтами, мысами, с рассыпанными вдоль него маленькими и большими островами. По этой дороге мы будем ездить еще много раз. Драган рассказывал нам про историю и особенности городков и памятных мест, которые мы проезжали. В его голосе чувствовалась усталость: туристический сезон заканчивался и сколько раз он уже наматывал километры по этой дороге, повествуя о том, как бедное рыбацкое побережье превратилось в курортную зону с отелями, виллами, апартаментами. Некоторые города побережья, как определили археологи, оказались современниками античной цивилизации – например, Будва, нынешняя туристическая Мекка Черногории, ей более двух тысяч лет.
Из окна автобуса Драган показал нам старый рыбацкий дом. Он стоял особняком на лесистом склоне – маленький башнеобразный домик из светлого камня с односкатной черепичной крышей. Раньше черногорцы думали, что море нужно для того, чтобы ловить рыбу, но теперь они поняли, что морем можно выгодно торговать. Все побережье лихорадочно застраивается.
В Черногории по городам и весям, на островах и возвышенностях можно увидеть множество церквей. Почти 400 лет сербы были под властью турок, поэтому православные храмы и монастыри, как и в целом, исповедание православия, являлись своеобразным оплотом свободы, символом национальной и культурной самоидентификации. Стоит церковь – значит, жив дух свободы и православия. Большинство из них совсем маленькие, объемом в одну небольшую комнату. Но эти крошечные церкви из светлого камня под красной черепичной крышей особенно трогательны. Они в своем крошечном размере имеют все необходимые атрибуты православного храма: полукруглую апсиду, выступающую с восточной стороны, на крыше над входом небольшую колокольню в виде арки с колоколом, иногда есть даже небольшой притвор с западной стороны. Но все эти церкви всегда закрыты. Мне не удалось в них попасть.
Грустное впечатление оставила одна маленькая церковь на острове св. Николая в Будве. К несчастью, она оказалась прямо на территории пляжа. Стояла ненужная, закрытая давным-давно на замок, к ней не вилась никакая тропка. А ведь когда-то она ослепительно белела на берегу чудесного зеленого острова как столп и утверждение истины.
Белый поклонный крест, стоящий рядом, накрыл развесистый куст. Вокруг полуголые туристы подставляют свои бока под солнечные лучи – млеют. Или используют тень от нее. Я подумала: какая чудовищная метаморфоза – от церкви нужна только тень на пляже! Уж лучше бы ее куда-нибудь перенесли или огородили. Я все ходила вокруг, заглядывая внутрь через узкие окна, щель в дверях. Разглядеть ничего невозможно – внутри мутный сумрак.
Скадарское озеро – красивое, окруженное горами, прорезанное мысами, украшенное островами. Мы отправились на прогулку по озеру на небольшом катере. Долго плыли по заболоченной протоке, слева и справа цвели лотосы или водяные лилии, кувшинки, плавали птицы с выводками. В центре озера лодка остановилась, и начался пикник на воде. Сын Марии Вук разносил нам пончики. Ему дали порулить лодкой. Мы с удовольствием фотографировали усердного улыбчивого мальчика.
– Ну вот, потом появятся фотографии в интернете: как в Черногории используют детский труд, – пошутила Мария, – Нас в наручники закуют – и в тюрьму.
Вук органично приобщался к семейному бизнесу. Слободан угощал нас яблочным соком, вином и ракией. Я попробовала ракию, думаю, цена ее была гораздо ниже 10 евро. Я помню непереносимый запах первача, который гнали в деревнях, звали его хана. И запахом, и вкусом ракия была такая же. Выпить я не смогла – выплюнула в озеро (незаметно).
Лодочка причалила к уютному берегу. Вода в озере была не просто теплой, а горячей, она мало остужала. После купания мы поднялись в конобу, – маленький ресторанчик в местном стиле и с местной кухней. Она примостилась на высоком берегу в роще между каменных уступов. На обед подали озерную рыбу: жареных карпа, форель, маринованную уклейку. Скадарский жареный карп великолепен! Мы всей кампанией сидели за большим длинным столом на прохладной террасе. За деревьями открывался вид на озеро, окружающие его горы.
30 июля мы поехали в Дайбабский монастырь и Острог.
Для меня и как путешественницы, и как паломницы знакомство с православными святынями Черногории было особенно интересно. Через это знакомство открылись прежде мне неизвестные духовные связи Черногории и России. Кстати, герб Черногории на первый взгляд почти неотличим от российского: такой же хищный двуглавый орел с державой и скипетром в лапах. Только на груди у него не Георгий Победоносец, а лев, и вместо трех венцов над головой – один.
Сами черногорцы считают, что тремя самыми великими монастырями в их стране являются Цетинский монастырь, монастырь Острог и Дайбабский. Они перечислены именно по чину: первый Цетинский, затем Острог и Дайбабский. Мы посетили их в обратном порядке.
Дайбабский монастырь находится в четырех километрах от столицы Подгорицы, на Дайбабской горе, где неподалеку было селение с таким же названием. Сейчас окрестностями этого монастыря является неприглядная промзона алюминиевого завода, который купил русский олигарх Дерипаска. Монастырь состоит из храма Успения Богородицы и небольшого паломнического дома. Храм представляет собой нерукотворную крестообразную пещеру с алтарем в центральном гроте, шириной всего лишь два с половиной метра. Внешне храм имеет обычный фасад с двумя колокольнями. Заходишь через низкую дверь, спускаешься вниз по ступеням и оказываешься в удивительном мире. Неровные стены пещер расписаны рукой самого основателя монастыря Симеона Дайбабского. Он не был художником, но переполнявшее его духовное горение вдохновило на создание оригинальных образов: святые со строгими лицами и огромными глазами взирают из полутьмы на посетителей. Фрески осыпаются, покрыты копотью, некоторые из них плохо различимы.
Симеон Дайбабский учился в Киево-Печерской лавре и там был пострижен в монахи; и, наверное, при устройстве храма преподобный не мог не вспоминать святых пещер Киево-Печерской обители, где он принимал постриг.
Пятьдесят лет, никуда не стремясь, жил здесь Симеон, обозревал один и тот же пейзаж, днями и ночами молился в темной пещерке. Что же такое, не доступное для нас, он переживал и ощущал? Что держало его полвека на этой сухой горе и в тесной пещере? Нам, кочующим и жаждущим постоянной смены впечатлений, этого уже не понять и не постигнуть. Сегодня в Дайбабском монастыре подвизается всего один монах.
Дальше наш путь лежал в Острог. До поездки я слышала, что в Черногории есть какие-то особенные монастыри. Потом увидела многочисленные фотографии этого удивительного монастыря – Острога. Однако они совершенно не передают то волнующее и оглушительное впечатление, которое оказывает монастырь уже при первом взгляде на него.
«Не может быть!» – говорили мне друзья, когда я рассказывала им, что монастырь Острог находится в скале на высоте 900 метров. Когда мы въехали в ущелье и Драган указал нам маленький крест, белеющий чуть ли не на вершине противоположной горной гряды, пояснив, что это и есть Острог, я тоже подумала: «Не может быть!»
К монастырю ведет восьмикилометровый серпантин. Наш микроавтобус начал взбираться вверх по серпантину. Драган стал рассказывать об истории создания монастыря и его основателе Василии Острожском. Будущий святой родился в 1610 году. В детстве он был отдан благочестивыми родителями в монастырь, потом стал архимандритом, среди прочих совершил паломническую поездку на Русь, откуда привез много богатых даров, деньги благотворителей. Тут я посмотрела вниз и… потеряла нить рассказа. Края дороги видно не было, мы в буквальном смысле ехали над пропастью. Лишь кое-где кромку дороги отмечали низкие бетонные блоки, а редкие булыжники были поставлены, думаю, лишь для психологической поддержки водителей. При этом дорога была однополосная, машины же ехали в обе стороны чуть ли не бороздя боками друг друга. Я схватилась за подлокотник, потому что больше не за что было держаться. В голове всплыла фраза из одного путеводителя по Черногории: на опасной дороге к монастырю Острог не было ни одного происшествия, так как Василий Острожский хранит паломников. И правда, только молитва может уберечь от аварий на такой дороге. И черногорские водители очень уверенно чувствуют себя. Дарко не выказывал никакого напряжения, шутил, болтал. Я заметила за рулем некоторых встречных машин девушек, старушку в преклонном возрасте. Причем одна девушка болтала по сотовому телефону. Ну, отчаянные дамы! И на всю эту дорогу был один дорожный знак: ограничение грузоподъемности – 10 тонн – весьма любезно.
Включиться в рассказ гида мне так и не удалось до самого монастыря – боялась, маловерная. Но, когда мы въехали на площадь перед монастырем, сверху вся долина открылась нам с высоты птичьего полета, и передалось это упоительное ощущение парения.
Думаю, можно сказать, что монастырь Острог, в котором хранятся мощи Василия Острожского, является православным духовным центром Черногории. В скальной нише – белоснежная крестообразная постройка: Вертикальная ось креста – колокольня – горизонтальная – церкви. Рядом еще гостиница.
Я спросила у Драгана, почему монастырь построили так высоко. Он сказал, что существует два объяснения: во-первых, чтобы лучше защищать от турок этот островок христианской веры; во-вторых, здесь первоначально была деревня, где и возник монастырь.
Сюда стекаются огромное количество паломников. В сорокоградусную жару под солнцем в будний день мы простояли в очереди около двух часов. Сначала поднялись в Введенскую, очень маленькую, тесную, церковь размером 3х3 метра. В ней Василий Острожский молился в течение 15 лет и здесь же покоятся его мощи. У раки с мощами святого на высоком кресле сидел старый седой монах с крестом, возможно, настоятель. Он ласково смотрел на паломников. Мы поцеловали крест и потом приложились к мощам Василия Острожского. Рака была полуоткрыта, мощи укрыты плащаницей. Потом перешли в помещение, где подавали записочки о здравии и упокоении и затем поднялись еще на несколько пролетов вверх к вырубленной в скале Крестовоздвиженской церкви, тоже маленькой и тесной, немыслимым образом прилепившейся к скале справа от колокольни. Ее неровные каменные стены украшены фресками. Рядом с церковью прямо из скальной расщелины растет чудесная виноградная лоза. По преданию, она появилась еще при жизни Василия Острожского.
Эти тесные, лишенные лоска церквушки, украшенные неловкой росписью, безмолвно свидетельствуют о непререкаемой крепости веры. И весь строгий белоснежный ансамбль, вознесшийся к вершинам пропеченных солнцем скал, хранит подлинное величие и высоту духа.
Каждый паломник получает в подарок святую воду и масло, освященное на мощах Василия Острожского.
В пяти километрах от Верхнего монастыря есть еще нижний. Наш гид Драган сказал, что люди, которые особенно почитают Василия Острожского, идут от Нижнего монастыря к Верхнему босиком или даже на коленях, но не по серпантину, а по более короткой тропинке. В Троицком соборе Нижнего монастыря хранятся кисти рук 15-летнего Станко, их мальчику отсекли турки за то, что он не хотел выпустить Святой Крест. Почерневшие нетленные кисти выставлены в ковчежке рядом с алтарем. На стене храма чудесная фреска: Василий Острожский в окружении с надеждой обращенных к нему страждущих людей. Калеки, бесноватые, слепые, бездетные женщины и даже иноверцы-мусульмане ждут помощи от великого чудотворца.
И в Дайбабском монастыре, и в Остроге мы видели немало икон русских святых. Черногорцы их знают и почитают (чего не скажешь о нас). Это были иконы Серафима Саровского, Александра Свирского, Елизаветы Романовой, царственных мучеников, в Цетинском монастыре видела «Троицу» Рублева. Вообще в Черногории очень почтительно относятся к Русской Православной Церкви.
Первого августа мы отправились в Хорватию, в город Дубровник, расположенный примерно в часе езды от границы Черногории. Хорваты - те же славяне, только католики. Хорватия также была частью Югославии.
Доехали до границы быстро, но на самой границе стояли почти час в очереди на солнцепеке. Система кондиционирования работала плохо, выйти было нельзя, так как сразу окажешься под прямыми лучами солнца. Скоро нас уже вполне можно было консервировать. Наконец зашла девушка в форме хорватского пограничника. Как ее учили опытные пограничники, цепко и быстро вглядываясь в наши лица, чтобы не пропустить врагов Хорватии, собрала паспорта. Потом мы увидели едва различимые штампы. На обратном пути никакого штампа о том, что мы выбыли, нам не поставили. Как порой раздражает эта брутальная серьезность молодых государств. Вот когда мы ездили в Албанию, на границе гид собрала паспорта и унесла в таможню, никто не заскакивал к нам в автобус, чтобы внимательно вглядеться в наши лица. Да и штампа никакого не поставили, просто отсканировали паспорта.
Итак, мы пересекли наконец-то границу и въехали в Хорватию. С пристальным вниманием рассматривали пейзажи, придорожные поселки. Хорватская архитектура немного отличается от черногорской, она более простая и строгая, хотя мы видели те же добротные дома из светлого камня с красными черепичными крышами. На склонах гор, где нет воды и человеческой заботы, растут дикие густые заросли невысокого кустарника. Но стоит лишь приложить труд и старание, как вырастают гигантские средиземноморские сосны, вздымаются пальмы, плодоносят деревья, вьется виноград, зеленеет трава и благоухают цветы. И в Черногории, и в Хорватии эти пейзажи часто перемежаются: сухой, дикий и ухоженный, цветущий.
Дубровник называют жемчужиной Адриатики, город включен в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Какое-то время существовала республика Дубровник, которая занимала узкую полосу вдоль Адриатики протяженностью в 100 километров. С помощью дипломатии и золота маленькая республика отбивалась от византийцев, венецианцев и турок.
Сейчас сюда съезжается огромное количество туристов со всей Европы и все устремляются в старый город.
Нашим гидом в Дубровниках был Александр, друг Драгана, он 20 лет преподавал русский язык в школе. Чувствовалась учительская манера ведения экскурсии – как хорошо подготовленный и выверенный урок.
Старый город окружен добротно и эстетично сделанной крепостной стеной, внутри уютный и интересный. Улочки узкие, в северном направлении они представляют собой высокие лестницы, вдоль которых стоят дома. Кроме общественных зданий, дома, которым по 600-700 лет, все жилые, и в них обитают счастливые наследники дубровнической знати. Мостовые сделаны из светлого камня, отшлифованные веками, они блестят, как начищенный паркет. Всюду, где только можно, – рестораны, кафе, закусочные, кондитерские, пиццерии. Они везде: на набережных, площадях, улицах. Если улочка хоть чуть шире, чем совсем узкая, обязательно на одной ее стороне, притулившись к стене, стоят в ряд столики со стульями. Только центральная улица не заставлена столами. Из-за обилия всех этих заведений, старый город пропитан кулинарными запахами, но доминирует над всеми запах жареного морского окуня.
По виду Дубровник – западноевропейский город. Облик города с католическими храмами, княжеским дворцом, мэрией формировался в 14-15 веках. С 15 века сохранились построенные итальянцами фонтаны, воду из них можно пить, и вода лучше, чем в водопроводе в Тивате. В городе присутствует смешение стилей, есть все: грубоватый и простой прибрежный адриатический, готика, ренессанс, барокко. Например, княжеский дворец отстроен в двух стилях: первый этаж в ренессансном, а второй в готическом.
Все же Дубровник производит впечатление какого-то туристически-бутафорского городка. Возможно, от того, что очень тщательно отреставрированы крепостные стены, мостовые, дома (он был сильно разрушен в годы Второй мировой войны), не осталось этой «патины времен».
В Дубровнике в сфере обслуги уже встречаются знающие русский. Мы зашли в кафе-мороженое и по своей великодержавной привычке обратились к девушке по-русски. Сама она сказать нам ничего не смогла, пыталась по-английски говорить, но где-то поодаль работал парень, который ей перевел наши вопросы, она повторяла за ним ответы на ломанном русском.
| Далее