Вячеслав Елатов. Живут поэты (о сборнике «Когда приходит вдохновенье…» г. Прокопьевск)
Автор: Вячеслав Елатов
Название отклика на вышедший в 2013-ом году в издательстве «Сибирское время» коллективный сборник прокопьевских поэтов и прозаиков «Когда приходит вдохновенье…» подсказано одним из авторов:
Живут в Прокопьевске поэты.
Живут, работают, как все…
Издание осуществлено Управлением по культуре города Прокопьевска под патронатом главы города В.А.Гаранина. Помимо ныне здравствующих, читатель получил возможность оглянуться и на творчество ушедших из жизни авторов. Красочно оформленное юбилейное издание, приуроченное к 70-летию Кемеровской области, заняло достойное место в ряду таких, например, проектов, как литературная страница в городской газете «Шахтёрская правда» , редакция которой стала в своё время своеобразным лито для местных поэтов, и городской поэтический клуб «Вдохновение», которым вот уже двадцать с лишним лет руководит Руденко Л.Г.
Стихи пишут школьники и студенты, представители самых разных профессий и ветераны. Поэзия, по большому счёту, рождается в сокровенных глубинах народного самосознания, таящих в себе неисчерпаемый источник вдохновения.
Сколько копий и сколько дров наломали мы, противопоставляя форму содержанию! Договорились даже до того, что чем выше мастерство версификации – тем с большим недоверием должны мы относиться к лирическому образу. В этом, должно быть, сказалась наша реакция на чрезмерное увлечение формальными экспериментами. Но очистительную стихию самодеятельной поэтической глубинки никакой – заимствованной или доморощенной – пеной не замутить. Примерами вдохновенного стихотворства полнится и рассматриваемый сборник.
При восприятии поэтических произведений мы, прежде всего, ориентируемся на свой литера-турный вкус: вот какие стихотворения мне понравились, вот из каких я выписал для себя отдельные строки и вот ещё в каких меня восхитило мастерство исполнения. Не составляет исключения и настоящий отклик. Начну, для примера, со стихотворения Николая Клочкова «Зимние прогулки»:
Лес заснеженный внимает
Сказке зимних грёз.
Белый иней обнимает
Веточки берёз.
Может, где-то на Канарах
Солнышко теплей.
Но сибирские поляны
Для меня милей.
Непритязательный разностопный симметричный хорей, а как задушевно сказано о нашей – такой огромной! – малой родине Сибири! Кстати, о размерах. В этом сборнике хорей вообще ненамного уступает ямбу, а вот трёхсложными размерами наши поэты пользуются в два раза реже, чем дву-сложными. Причём анапестом написано почти столько же, сколько дактилем и амфибрахием вместе взятыми. Попадаются, к слову сказать, и четырёхсложные пеоны. Это даёт нам представле-ние о том, каким инструментарием оперируют авторы сборника в целом: он достаточно разнообразен. Но говорит ли это что-нибудь о конкретном произведении? Очень мало. Пока, возьму другой пример, не прочтём у Дины Сабыниной написанное застывшим дольником стихотворение «Время», мы о такой редкой форме, как логаэд, и думать не думаем:
Время – оно бежит,
Время летит стрелой.
Новый виток прожит,
В прошлом – грядущий бой.
Время – оно как миг,
Время – оно как свет.
Гнался, мечты достиг!
Глядь, а полжизни нет.
Вроде в достатке дом,
Должность и внешний шик…
Только встаёшь с трудом.
Глядь, а в запасе – пшик.
Год ли, неделя, день…
Замер в руке бокал…
Скука, враги, мигрень.
Разве о том мечтал?!
Как не посочувствовать лирическому герою? И как не вспомнить при этом оставшуюся в прошлом устремлённость – «Время, вперёд! Вперёд, время!» - в светлое будущее, о которой напомнила за-ключительная строка с удвоенными знаками препинания?! У той же поэтессы, кстати, мы найдём и вполне регулярный трёхсложник; к традиционному трёхстопному анапесту она обратилась, чтобы написать о долгожданной встрече с родным городом:
Ты, конечно, трудяга, герой!
Но мне дорог ты вовсе не этим.
Ты как в светлое детство билетик,
Как отец – мудрый, строгий, родной.
Ну, а в целом заинтересованный читатель найдёт в сборнике примеры всех традиционных типов русского дольника: и «есенинского», и «цветаевского», и «акмеистского». Не обошли авторы вниманием ни вольный стих, ни цезурованный, регулярный и «хромой»:
Мою нежность к тебе голубые снега замели,
Но я буду твоим, убивая любовью морозы.
За седьмым горизонтом, за тихою далью земли
В аромате садов расцвели мои алые розы.
Если я потеряюсь иль вдруг упаду на бегу,
Обо мне никогда не печаль свою память слезами.
Без тебя я ничто, без тебя я нигде не смогу,
Я найду тебя даже с закрытыми в полночь глазами.
Мне всегда на земле, мне под солнцем всегда хорошо,
Средь людей мне везло, я святыми целован устами.
Не ищите меня. Я не где-то. Я просто ушёл
За седьмой горизонт, чтоб к рассвету вернуться с цветами.
Лёгким «прихрамыванием» в пятистопном цезурованном анапесте Виктор Савинков (1936 – 2009) делает свой стих адекватным создаваемому образу: безукоризненный печатный шаг тут, вероятно, резал бы слух. Так с помощью «алгебры» выстраивается необходимое соответствие между содержанием и формой.
Делением на строфы поэты усиливают ритмическую организацию стиха. Среди традиционных строф в сборнике явно преобладает четверостишие. Но присутствуют и примеры с ослаблением строфической композиции в виде нетождественных строф, строфоидов и строф с метрическими пе-ребоями. А нестрофических стихов здесь в три раза меньше. Всё это вместе взятое обогащает ритмическую палитру книжной подборки. Обращает на себя внимание Григорий Маслов (1920 – 2007), который традиционен в выборе и темы («Пушкину»), и твёрдой формы строфы (венок сонетов) для её воплощения. Вот один из пятнадцати искусно сплетённых сонетов:
Стихи твои мы знаем с детства.
Когда наш мир был – стол, постель,
Тогда-то, в наше малолетство,
Зимою пела нам метель.
Стенала, вихрилась у дома
(Не знаю, что её влекло),
Шепталась с кровельной соломой,
Упорно в мёрзлое стекло
Озябшим путником стучала…
Что мог понять тогда малец?
Потом я понял наконец:
Она стихи твои читала.
Стихи! Их слушал млад и стар.
Они для нас – как божий дар.
Кроме чётко обозначенного ритма, традиционный стих, как известно, держится на рифменном со-звучии. Чей-то слух, как в приведённом выше примере, ласкает точная рифма, а кто-то на-страивается на различные от неё отступления. В принципе, нужное впечатление может равным образом достигаться с помощью как «стёртых» от долгого употребления глагольных рифм (см. выше: стучала – читала), так и ослабленных, от ассонанса до приблизительной (см. ниже: истекая - доверяю), и даже рифмы-диссонанса (с добрый десяток таких фигур высшего пилотажа мы обнаруживаем в представленных в сборнике образцах). Шесть десятилетий отделяет сегодняшнее юбилейное издание от времени первой публикации стихотворения Анатолия Грохова (1923 – 2011) «Отмечаю доброту» - дай бог написанному сегодня прозвучать так же свежо и актуально в 2073-ем! –
Когда снегам лежать невмоготу
И плавятся, ручьями истекая,
Я отмечаю солнца доброту,
А доброте я сердце доверяю.
В войну ломали, били тьму-орду,
Со злостью гнали, смертно добивая.
И в этом видел только доброту,
А доброте я сердце доверяю.
В мышленье набирая высоту,
И возмущённо зло изобличаю,
Познаньем понимаю доброту,
И доброте я сердце доверяю.
Мы знаем, что сегодня у нас не мытьём – так катаньем насаждаются нетрадиционные подходы – не только в версификации и не только в области культуры. Российская глубинка, в отличие от метрополии, более устойчива в своих привязанностях. Кое-кто в связи с этим спешит обвинить нас в дремучей отсталости, ссылаясь в том числе на то, что мы никак, дескать, не можем расстаться в стихосложении с безнадежно якобы устаревшей силлабо-тоникой. То ли, мол, дело – верлибр! Но как обстоит дело в действительности?
На вожделенном Западе – что в Америке, что во Франции – экстравагантными поэтическими дели-катесами, похоже, уже насытились. Там уже наметился обратный процесс, с которым нашим аван-гардистам ещё предстоит столкнуться.
Ну, что ж: имеющий уши да слышит. И не только экспертов. Но и поэтов – среди прочих и тех, кто живёт и работает рядом с нами, в том же, например, Прокопьевске.
Судя по юбилейному сборнику, мы слышим всех: и тех, кто уже утвердился в качестве признанного таланта, и тех, кто – лиха беда начало! – только ещё вступает на благословенную стезю вдохновенного творчества.