Надежда Куракина
Сборник стихотворений Галины Золотаиной «Давайте о хорошем» – это вечер, проведенный у веселой, говорливой хозяйки, которая в подробностях расскажет о жизни, покажет свой дом и альбом с семейными фотографиями, угостит вином, смехом и слезами. Иногда вам, возможно, будет неловко, но такова уж героиня этих стихотворений, прячущая за ухарством и грубыми словами нежную душу.
Эта книга прочно привязана к точке на карте: топонимы, природа, региональные словечки определенно переносят нас в сибирский город, в его старые исчезающие районы – и новые, безликие, одинаковые в каждом городе. Пожалуй, стихотворения, посвященные городу и истории его улиц, – самые удачные, глубокие и тревожащие: «Триптих про Барнаулку», «Обязательно в городе я нахожу район…» и вот это, в начале сборника:
А парк – он пока что безлиствен, прозрачен,
И аттракционы пусты и ненужны.
Закрыты все кассы, и мелкие лужи
Пробует лапка трехпалая грачья.
Город у Золотаиной получается зримый, с приметами времени и сезона, наполненный воспоминаниями. Словом, когда автор выходит за рамки своего маленького, домашнего мира, – глубину обретают и тексты.
В то же время целый набор стихотворений сборника – бытовые детали, простые события дня. Дневниковые записи, не имеющие сюжета, такие, например, как «Мой день» или «Субботняя», «Смени аккаунт и живи». Эти перечисления можно длить и длить бесконечно – но только неизвестно, зачем. Зарифмовать быт, сделать ритмичным сообщение о еде или огороде – еще не значит найти в нем поэзию. Стихотворение «Чем дальше, тем наивнее запросы...» – словно бы ответ на эту претензию. Автору хочется думать, что человек мудреет с годами и поэтому живет в простоте вот такими маленькими бытовыми делами.
Списки дел дополняют своеобразные стихотворные поучения самой себе: поступай так-то, живи вот так, «Заставь себя сначала жить как пава». Это разговоры немного с собой, а немного с читателем. Алгоритм, которому сама лирическая героиня не следует, но вдруг читателю такой план пригодится.
Правда, не всегда понятно, что же именно нужно делать. В стихотворении «Ты хочешь с мужчинами быть на равных?» автор предлагает дождаться, пока сильные мужчины состарятся, но что делать с ними потом – не пишет. В этом ряду самое цельное стихотворение – «Не зацикливайся на точке: она мала», оно небольшое, но сильное.
Еще одна интонационная особенность стихов Галины Золотаиной – эмоциональность, а затем обесценивание переживаний. То есть сами чувства – любовь, восхищение, отвращение – всегда есть в начале, но именно к финалу стихотворения они скатываются в насмешку над этими же чувствами. Атмосферные строки стихотворения «Хорошо, что кончается этот февраль…» обрываются в «Бросить бы на фиг все эти стихи / и уйти в монастырь…», словно не хватает сил закончить описание тягостного, какого-то древнерусского февраля. Иногда автору не удается дотянуть до конца стихотворный размер («Кровельная»), рифмовку (к концу стихотворения «Из детства» она пропадает), а иногда – и самого лирического героя («Плеснешь в снулое лицо, / Помолишься Сыну с Отцом / … Буду до вечера весела, легка, / Размешаю миксером облака…»), когда «ты» легко превращается в «я». Или «меня» («Где меня предавали, всё поросло быльем») превращается в «нас» («Тех, кого любим, мы беспощадно бьем»).
При всем этом сборник стихотворений – удачный автопортрет, героиня везде одна и та же, узнаваема и по словечкам, и по поступкам, несмотря на то, что она часто – разного возраста. Это летопись женской судьбы от рождения до сегодняшнего дня. Детство – стилизованное под старину, не просто выцветшее фото, а намеренно состаренное. Отрочество – дерзкое, неприличное напоказ. Молодость – бурная и полная разочарований. А настоящее – на двух ладонях: постылый быт, усталое тело – и философские мысли.
Но автору больше нравится колоть, смешить, провоцировать. Скоморошества в сборнике немало: от вполне безобидного «Как фейсбук там и ватсап, все ав-ав и цап-царап. /Ступим смело за порог, впереди нам сто дорог / Открывается отныне, и во всем поможет Бог» до цикла «Хорошо в Сибири летом» и строчек типа «Что же остается на исходе лет, дед? / Вместо полового акта – катаракта?» Грубая, просторечная лексика – яркая краска к автопортрету автора, ее щит, за которым прячется отчаяние, и ее меч, которым она расправляется с невзгодами.
Но иногда автор сама не подозревает, что смешной образ вышел из ошибки:
«...Он летит с небес на дорогу и на жилье.
Каждую зиму в белом халате, как врач,
Он совершает этот прекрасный полет…»
Хочется отметить стихотворения «В пятнадцать я влюбилась в старика…» – цельное, законченное, как и колючая «Безотцовка»; трогательную колыбельную «Мы ложимся ровно в десять…», лаконичную, как инь-янь «Обратную версию», «Буду тратить, пока жива» (правда, без концовки, до «смерти неминучей» включительно).
В общем ряду выделяются стихотворения о Боге, но не темой, а именно лексикой. Там, где Бог, там обязательно появляются высокие, книжные – или намеренно юродивые слова: «До Господа Бога мово и опосля людского скопища / Да будет мне выдана полной мерой юдоль нейтральная…», «И слез, что исходят целебно / На кровлю земного чертога…» (кровлю, которая чуть позже почему-то «не стесняется»). Чувствуется, что для этой темы у автора «есть еще в пороховницах порох, / Коль что-то не нравится в этой прекрасной жизни!» И правда будет где-то посредине, между поучениями самому себе и церковно-славянскими восклицаниями, в простых картинах жизни, где мелочи быта обретут какой-то новый смысл.
Сборник стихотворений Галины Золотаиной «Давайте о хорошем» – это вечер, проведенный у веселой, говорливой хозяйки, которая в подробностях расскажет о жизни, покажет свой дом и альбом с семейными фотографиями, угостит вином, смехом и слезами. Иногда вам, возможно, будет неловко, но такова уж героиня этих стихотворений, прячущая за ухарством и грубыми словами нежную душу.
Эта книга прочно привязана к точке на карте: топонимы, природа, региональные словечки определенно переносят нас в сибирский город, в его старые исчезающие районы – и новые, безликие, одинаковые в каждом городе. Пожалуй, стихотворения, посвященные городу и истории его улиц, – самые удачные, глубокие и тревожащие: «Триптих про Барнаулку», «Обязательно в городе я нахожу район…» и вот это, в начале сборника:
А парк – он пока что безлиствен, прозрачен,
И аттракционы пусты и ненужны.
Закрыты все кассы, и мелкие лужи
Пробует лапка трехпалая грачья.
Город у Золотаиной получается зримый, с приметами времени и сезона, наполненный воспоминаниями. Словом, когда автор выходит за рамки своего маленького, домашнего мира, – глубину обретают и тексты.
В то же время целый набор стихотворений сборника – бытовые детали, простые события дня. Дневниковые записи, не имеющие сюжета, такие, например, как «Мой день» или «Субботняя», «Смени аккаунт и живи». Эти перечисления можно длить и длить бесконечно – но только неизвестно, зачем. Зарифмовать быт, сделать ритмичным сообщение о еде или огороде – еще не значит найти в нем поэзию. Стихотворение «Чем дальше, тем наивнее запросы...» – словно бы ответ на эту претензию. Автору хочется думать, что человек мудреет с годами и поэтому живет в простоте вот такими маленькими бытовыми делами.
Списки дел дополняют своеобразные стихотворные поучения самой себе: поступай так-то, живи вот так, «Заставь себя сначала жить как пава». Это разговоры немного с собой, а немного с читателем. Алгоритм, которому сама лирическая героиня не следует, но вдруг читателю такой план пригодится.
Правда, не всегда понятно, что же именно нужно делать. В стихотворении «Ты хочешь с мужчинами быть на равных?» автор предлагает дождаться, пока сильные мужчины состарятся, но что делать с ними потом – не пишет. В этом ряду самое цельное стихотворение – «Не зацикливайся на точке: она мала», оно небольшое, но сильное.
Еще одна интонационная особенность стихов Галины Золотаиной – эмоциональность, а затем обесценивание переживаний. То есть сами чувства – любовь, восхищение, отвращение – всегда есть в начале, но именно к финалу стихотворения они скатываются в насмешку над этими же чувствами. Атмосферные строки стихотворения «Хорошо, что кончается этот февраль…» обрываются в «Бросить бы на фиг все эти стихи / и уйти в монастырь…», словно не хватает сил закончить описание тягостного, какого-то древнерусского февраля. Иногда автору не удается дотянуть до конца стихотворный размер («Кровельная»), рифмовку (к концу стихотворения «Из детства» она пропадает), а иногда – и самого лирического героя («Плеснешь в снулое лицо, / Помолишься Сыну с Отцом / … Буду до вечера весела, легка, / Размешаю миксером облака…»), когда «ты» легко превращается в «я». Или «меня» («Где меня предавали, всё поросло быльем») превращается в «нас» («Тех, кого любим, мы беспощадно бьем»).
При всем этом сборник стихотворений – удачный автопортрет, героиня везде одна и та же, узнаваема и по словечкам, и по поступкам, несмотря на то, что она часто – разного возраста. Это летопись женской судьбы от рождения до сегодняшнего дня. Детство – стилизованное под старину, не просто выцветшее фото, а намеренно состаренное. Отрочество – дерзкое, неприличное напоказ. Молодость – бурная и полная разочарований. А настоящее – на двух ладонях: постылый быт, усталое тело – и философские мысли.
Но автору больше нравится колоть, смешить, провоцировать. Скоморошества в сборнике немало: от вполне безобидного «Как фейсбук там и ватсап, все ав-ав и цап-царап. /Ступим смело за порог, впереди нам сто дорог / Открывается отныне, и во всем поможет Бог» до цикла «Хорошо в Сибири летом» и строчек типа «Что же остается на исходе лет, дед? / Вместо полового акта – катаракта?» Грубая, просторечная лексика – яркая краска к автопортрету автора, ее щит, за которым прячется отчаяние, и ее меч, которым она расправляется с невзгодами.
Но иногда автор сама не подозревает, что смешной образ вышел из ошибки:
«...Он летит с небес на дорогу и на жилье.
Каждую зиму в белом халате, как врач,
Он совершает этот прекрасный полет…»
Хочется отметить стихотворения «В пятнадцать я влюбилась в старика…» – цельное, законченное, как и колючая «Безотцовка»; трогательную колыбельную «Мы ложимся ровно в десять…», лаконичную, как инь-янь «Обратную версию», «Буду тратить, пока жива» (правда, без концовки, до «смерти неминучей» включительно).
В общем ряду выделяются стихотворения о Боге, но не темой, а именно лексикой. Там, где Бог, там обязательно появляются высокие, книжные – или намеренно юродивые слова: «До Господа Бога мово и опосля людского скопища / Да будет мне выдана полной мерой юдоль нейтральная…», «И слез, что исходят целебно / На кровлю земного чертога…» (кровлю, которая чуть позже почему-то «не стесняется»). Чувствуется, что для этой темы у автора «есть еще в пороховницах порох, / Коль что-то не нравится в этой прекрасной жизни!» И правда будет где-то посредине, между поучениями самому себе и церковно-славянскими восклицаниями, в простых картинах жизни, где мелочи быта обретут какой-то новый смысл.