Виктор Арнаутов
Как ни странно, получается так, что очень мало пишут о современных кузбасских прозаиках. Вынесу за скобки творчество моего друга Сергея Павлова (хотя и он заслуживает большего), приведу в пример еще одного автора – Сергея Подгорнова.
Специально проверил по годовым указателям содержания журнала «Огни Кузбасса» – сколько раз в нем напечатался он сам и сколько раз напечатали о его творчестве. Так вот, начиная с 2000 года Сергея Подгорнова опубликовали в 17 номерах. Не так уж и мало! Иные члены нашего Союза писателей России за это время «засветились» в «Огнях Кузбасса» всего-то по три – пять раз. А как часто журнал публиковал критику и отзывы о творчестве Сергея Подгорнова? Ни разу! Ни ра-зу! И в том я вижу вопиющую несправедливость.
А между тем смею утверждать: Подгорнов на нашем писательском небосклоне звезда весьма и весьма яркая! По моему мнению, к его уровню может быть отнесено не более трех – пяти современных прозаиков Кузбасса. Стиль Сергея самобытен, его невозможно спутать ни с кем из собратьев. Искренне считаю, что как писатель он уже давно перешагнул границы не только Кемеровской области, но и Сибири.
Припоминаю случай. Шло ежегодное публичное обсуждение наполняемости и содержания журнала «Огни Кузбасса». В одном из выпущенных номеров была напечатана моя повесть «Мелодия текущего тока» – как мне казалось, не самое худшее мое творение. В качестве оппонента взял слово Подгорнов. И размазал повесть практически с самого первого ее абзаца. Я был категорически с ним не согласен, однако обиду на Сергея не затаил. Наоборот, пригласил к себе домой переночевать, поскольку вернуться после обсуждения в свою Анжерку он уже не успевал. Что же до критики... «Каждый пишет, как он слышит». А воспринимается все сугубо индивидуально. И то, что одному критику видится в произведении крайне слабым, другой отмечает как достоинство.
Не могу судить о качестве стихов Сергея Подгорнова (как поэта его знали у нас еще с 80-х годов), а вот о нем как о прозаике все же попытаюсь высказать свое мнение. Отмечу при этом еще один парадокс: за все то же время, с начала века, у него была издана всего лишь одна книга прозы «Ну – будем!». Всего лишь одна – за двадцать лет его членства в Союзе писателей! Хотя даже из того, что было опубликовано в журналах, наберется по меньшей мере на полдюжины книг.
Вернусь к его первым публикациям в нашем журнале. Но прежде важно отметить, что родился Сергей Елизарович Подгорнов в 1956 году в Кузбассе, в шахтерском Анжеро-Судженске. Вырос в этом городе, уезжал на несколько лет, но потом вернулся. И до сих пор является его жителем. И именно Анжеро-Судженск можно назвать едва ли не главным действующим лицом многих его рассказов, повестей и даже романов. Правда, в прозе Подгорнова у города имеется «литературный псевдоним» – Асинск. А относительно этого названия в его повести «Сказки горного цеха» приводится такая легенда. Якобы первой на месте нынешнего города обосновалась вельможная парочка из Испании, сосланная в Сибирь еще в XV веке, и имя поселение получило в честь любимой женщины маркиза де Савиньи – Асуньсьонск; однако впоследствии из-за грубости местного языка, «поломавшего благородные имена и названия», все сократилось до Асинска...
В остальном же в произведениях Подгорнова фигурируют вполне современные и узнаваемые реалии родного города: стекольный завод, водоканал, администрация, школы, профтехучилища и другие объекты, официально-бюрократически именуемые инфраструктурой. И еще всегда (пусть и слегка закамуфлированно) в литературных творениях Сергея явно чувствуется его собственное присутствие – как персонажа или повествователя. Благодаря этому достигается эффект абсолютного доверия читателя автору. Кроме того, почти все повести и рассказы Подгорнова пропущены сквозь призму если не гротеска, то уж во всяком случае иронии (в том числе и к самому себе или главному герою).
Парадоксальность ситуаций – вот что лежит в основе большинства его произведений. А возникают такие ситуации, когда в обыденной жизни обыватель или даже профессионал сталкивается с очевидной нелепостью. Например, с чиновничьими препонами или, напротив, «указивками», которые, несмотря на явное противоречие здравому смыслу, приходится исполнять.
В народе говорят: «Чтобы почувствовать вкус супа, вовсе не обязательно съесть содержимое всей тарелки, достаточно и одной ложки». Я это к тому, что Асинск – содержимое той самой ложки из тарелки под названием Россия. А наполняется эта «тарелка» компонентами из произведений Сергея Подгорного. И вкус, надо признать, весьма своеобразный, да еще и с перчиком!
Уже упомянутые «Сказки горного цеха» были напечатаны в нашем журнале (тогда еще альманахе) в 2000 году. В центре повести бригада промывщиков песка асинского стекольного завода. В ней мастер, два бульдозериста – Толян и Витя-боцман, а также трое рабочих: Костик, Боря и Мирон. На фоне нескольких рабочих смен этой бригады разворачиваются события, которые, впрочем, и событиями-то назвать трудно. Получается, что повесть как бы обо всем и ни о чем. Правда, персонажи выписаны весьма колоритно. Как мне видится, главное здесь диалоги. Причем на любую тему. И у каждого из персонажей по этому поводу имеется свое мнение. Нечто похожее через десять лет представил фильм «О чем говорят мужчины»: там ведь тоже почти никакого сюжета нет, зато диалоги... И тоже на любую тему. И тоже все так грамотно, остроумно, с неожиданными поворотами в разговорах, с тонким юмором, а то и откровенной сатирой.
90-е годы прошлого века иначе как смутным временем и не назовешь. Глобальный развал отлаженного Советами производства, повсеместно массовый локаут для профессиональных кадров. Пустующие полки магазинов, невыплаты зарплат и пенсий, тотальное безденежье обнищавшего разом народа и насущные поиски средств пропитания и выживания.
Вот на этом фоне и происходит «Обыкновенная история поиска работы, данная в размышлениях и обобщениях», напечатанная во втором номере «Огней Кузбасса» за 2001 год. Кстати, и тут не обошлось без эпизодов биографии самого автора: помотавшись по морям Дальнего Востока со специальностью «океанограф», Сергей возвращается к родным пенатам. Но пока лихие девяностые лишь на пороге стояли. «Работы было больше, чем людей! Господи, ну почему, почему я не был безработным тогда?»
А вот и они нагрянули: «Сегодня работу потерять нетрудно. Трудно найти ее. В первом я с легкостью преуспел. Принес заявление, мне его мигом подписали, и я ушел. Все... Оставаться наедине с самим собою и трудовой книжкой – это, скажу я вам, не повод для восторга...»
Вот и начинается «хождение по мукам», то бишь беготня по инстанциям, различным бюро по трудо-устройству, отделам кадров... Школы, профтехучилища, железнодорожные и пожарные депо, машзавод, стекольный завод... «Я мотался по городу, выцеливая подряд все конторы и скромненько проскальзывал в кабинеты... Любопытствовал: «Нет ли у вас какой-нибудь работы?» Естественно, мне сразу же говорили: «Нет!»
Но наконец-то, кажется, повезло. Кто в эту пору самые востребованные? Презентанты и маркетологи – будущие менеджеры! Кто бы еще знал, что это такое... «По ночам мне снился маркетинг. Он был большой и пушистый». А-а, как говорится, была не была, маркетологом так маркетологом! Но надо при этом, оказывается, еще и выдержать конкурс, а претендентов на одно место аж семь человек. И тут как на рыбалке: клюнуть-то клюнуло, да сход уже с крючка случился.
Зато, как на охоте, в самый последний момент да и наткнешься на какую-нибудь дичину или животину. Ай, повезло! И не маркетологом вовсе можно стать, а в конструкторский отдел стекольного завода попасть! Но перед этим надо пройти медкомиссию, встать на учет в военкомате и сделать еще много чего. Но главное, тут еще экзамен... по технике безопасности. Скажем, билет номер 9 с вопросом «Правила движения пешеходов по территории завода».
«Старик, – однажды сказал мне Степа Побокин (лицо вполне реальное – анжерский поэт и прозаик, встречающийся как персонаж в повестях С. Подгорнова неоднократно. – Прим. авт.), – я прошел сто предприятий и везде сдавал технику безопасности. Так вот: меня никто не пытался затянуть в станок, зато я девять раз травился в производственных столовых. А про столовые ни в одной технике безопасности не сказано. Ни в одной!»
И сколько же счастья испытывает главный герой, когда все препоны уже позади и он наконец-то обрел вожделенную работу! Вот они – язвы капиталистической системы, которую совсем недавно так критиковали все учебники по политэкономии и научному коммунизму.
Очередная повесть «Забег неудачников» начинается с вопроса того же Степы Побокина: «У тебя нет ощущения, что за десять последних лет мы оказались не просто в другом городе, а на другой планете?»
И действие переносится в ретрогоды, самый конец восьмидесятых, канун развала Советского Союза. Это – время экономической и политической агонии, разгула чиновничьей бюрократии, когда те, кто стоял у кормила власти, уже прицеливались на жирный кусок общенародной собственности, прикрывая предстоящий грабеж обманной приватизацией и ваучерами. Ненамного лучше в те годы пресловутой перестройки и «ускорения» обстояло дело и со служебным инженерно-техническим рвением, когда ценность выполняемой работы подменялась иллюзией ее огромной важности...
Герой повествования оказывается уже в качестве шефа по гражданской обороне на городском водоканале, и вся суть его должности заключается в написании инструкций, к примеру, охранникам и сторожам: «У меня обязанность такая – готовить инструкции для тех, у кого их нет, а потом следить за исполнением. Я служащий, и этим все сказано». Так и приходит на ум параллель с фильмом Эльдара Рязанова «Забытая мелодия для флейты», где чиновники поют. А еще о том времени говаривали: «Мы делаем вид, что работаем, а начальство делает вид, что нам платит». И неудачниками в таком «забеге» (в никуда) оказывается большинство бывших уважаемых (и чаще – порядочных) людей.
В этой повести много отступлений, как, впрочем, и в предыдущей, когда главный герой нашел работу на стекольном заводе. И тогда повествование велось махонькими озаглавленными порциями – в виде анекдотов и бытовых случаев и даже одно-двухстрочных афоризмов. И употреблять эти порции следует вдумчиво, мелкими глоточками, будто дегустируя дорогой коньяк. Смакуя, скажем, юмор, которого и тут предостаточно. Да вот, к примеру, чем не афоризм: «Зимой в Асинске дни настолько короткие, что даже молоко приходится выбирать на ощупь». Или такой диалог на базаре: «Эй, товарищ, сало бери! Погляди какое – с прослойками». – «Какие еще прослойки? Ты лучше скажи: зачем свинью мучил?»
Не удержусь еще от одного смачного «глотка»: «В честь наступающего Дня города по указу мэрии над Асинском были развешаны новые звезды. Самая крупная получила имя «Губернаторская». У звезды, сиявшей над 5-м отделением милиции, два луча были заломлены за спину».
А теперь опять по поводу «забега», его конечной цели и месте в нем. Тут автор явно скромничает, утверждая: «...даже в утешительном забеге я далеко не первый. Никого я не догнал и никуда не втиснулся... Да и надо ли?» Догнал, догнал! Да и обошел многих – по крайней мере, на ниве литературной. А вот с дальнейшим тезисом я полностью соглашусь: «Ведь, по сути, вся наша дорога – не в погоне за кем-то, она – в поисках человеческого тепла. Нашел – ты царь. И принимай чужое, и делись своим. По-царски щедро и безоглядно – так, как только сердце твое способно. Вот это и есть жизнь!»
Повесть «Консервативный ряд» была напечатана в журнале «Огни Кузбасса» № 1 за 2006 год. Особое внимание хочу обратить на то, что написанное Сергеем Подгорновым не залеживалось подолгу в его писательском столе – так же как и в редакторском портфеле. И время создания той или иной повести, как правило, совпадало с реальным временем происходящего в них. В этом явная актуальность прозы автора. И даже небольшие отступления в прошлое лишь играют на настоящее. Они всегда к месту и обоснованны.
Бартер – слово-то какое. Что, забывать стали? А ведь через него все прошли, особенно производственники. Это когда «ты – мне, я – тебе». За водичку, скажем, платить нечем, денег нет на ферме или стекольном заводе? А вы нам тогда – телочками, или поросятами, или рыбой живой, допустим карпами. Или: мы вам – воду, вы нам – трубы, задвижки, фланцы, кабели, химреактивы, стекло... Идет? Тогда по рукам!
Повесть «Консервативный ряд» как раз о тех серединно-девяностых, бартерных, когда, чтобы не померли с голоду свои работяги, отоваривали их в счет зарплат бартерными продуктами (через свои уже коммерческие ларьки и магазины). Экономили, выгадывали на всем, хватаясь как за спасительную соломинку за подсобные хозяйства. Свои производственные дыры и прорехи латать было нечем.
Вот в такое время и попадает в нелепую ситуацию герой повести Леонид Фигуркин. Он пришел в контору водоканала заплатить за воду, а его впопыхах по ошибке приняли за другого человека, однофамильца, устраивавшегося сюда на должность консультанта по разведению карпов на очистных сооружениях, – для получения, так сказать, побочного продукта. А почему бы и нет? Ведь Фигуркин – бывший океанолог. Рыбу видел в морях? Как не видеть. Значит, подойдет... «Так вот, вода водой, но нам, если выжить хотим, с любого хвоста навар иметь надо. Даже с рыбьего. А почему за карпов беремся – они быстро растут. Но в теплой воде», – подведет итог директор водоканала на одной из планерок.
И этот будто бы вымышленный курьезный случай вовсе не редкий для того времени. Мой однокашник и друг, инженер-лесовод по образованию, в самом деле стал вдруг директором мебельной фабрики. А что? Там лес, и тут дерево...
Мода. Она может быть не только на стильную одежду, обувь, прическу, татуировку, песни, музыку, абстрактно-образную поэзию, авангардистское искусство. В наше время – это еще и повальное увлечение юбилейными датами.
«Девяносто пять» – сатирическая повесть Сергея Подгорнова как раз о таком виде моды – отмечать юбилеи. И не столько отдельных личностей, сколько целых организаций и офисов, коих расплодилось с началом нового века как грибов после благодатного дождика. Теперь их, кстати, стало модно называть на западный манер корпоративами. А для коммерческих скороспелок уже и какие-нибудь пять лет существования – повод для шумного праздника, с приглашением раскрученных поп-звезд.
И вот, глядя на такие корпоративы, прочие организации и предприятия, кое-как выжившие в жесточайшей схватке с капиталом, стали думать: а чем мы-то хуже?
«Вон, тепловая станция годовщину отметила: торжественное собрание, банкет и все такое... Металлический завод перед Днем космонавтики юбилей отпраздновал; налоговая служба, горноспасательная станция» – не то 90, не то уже 95 лет. Так ведь и нам уже... дай бог памяти, а сколько же нам-то лет?
А давайте и мы закатим что-нибудь похожее! Правда, зарплату особо платить нечем и на новые трубы с задвижками не хватает, не говоря уже про новые бульдозеры и экскаваторы. Но ничего, как-нибудь осилим... Да не просто одним банкетом надо отделаться, с грамотами и премиями. Еще и книжку сделаем по поводу юбилея, отразив в ней свою историю! А то вон металлический завод брошюру издал «90 лет металлическому заводу»... Кто этим займется? А кто у нас тут самый грамотный, синекурный? Леонид Фигуркин – начальник ГО? Вот ему и поручим это дело!
«– А нужна ли эта книга? Кучу денег потратим, а толку? Лучше подарки детям купить,– сомневались сотрудники.
– Книга нужна, – объявил директор. – Подарок быстро забудется, а книгу, если даже и сунешь куда, все равно нет-нет да наткнешься. Без книги никак нельзя».
Девяносто пять – это же о-го-го! Чего ж дожидаться столетия?! Девяносто пять – это же на год больше, чем у соседей, тепловой станции! Наметим дату и время празднования. И книгу – через полгода!
Вот и занялся нежданно-негаданно наш герой сбором материалов для будущей книги к юбилею: архивы, музеи, старые газеты, фотографии, встречи с ветеранами Асинского водоканала. И чем дальше углублялся он в историю, тем больше выявлялось неприглядных фактов, как выражались раньше – «крупных недостатков». А с ними-то как быть? Предать огласке или умолчать? Но главное все же – установить точную дату: когда на самом деле появился в Асинске водоканал?
Не получилось бы с книгой как с теми же карпами, напомнили Фигуркину о неудавшемся недавнем рыбном эксперименте. А у того сразу страх: «Ненаписанная книга вдруг представилась мне взведенным капканом, и я, рохля, сую в него свою бестолковую голову».
И хоть не удалось доказать, что водоканалу не 95, а всего лишь 75 лет, как это официально утверждала справка из архива, юбилей все равно состоится и книга будет написана и издана к намеченному сроку.
«Дом». Какое лаконичное и в то же время емкое слово!
Пожалуй, и начать анализировать творчество Сергея Подгорнова следовало бы с его философского эссе с таким названием. Дом – это не просто место твоего обитания. Это не какая-нибудь панельная или кирпичная многоквартирная хрущевка. Дом непременно должен стоять на своей территории – осанистый, рубленный из кругляша (лучше листвяжного), и вокруг него – постройки хозяйственные, стайки для скота и птицы, огород и обязательно банька. Раньше все это называли одним словом – усадьба.
«Дом – это твоя собственная вселенная. Он скорее открыт миру, чем закрыт от него. В доме есть все, чего недостает за его пределами. А если все-таки чего-то нет, значит, сам виноват. Какие претензии ты можешь предъявить миру, если не в состоянии обустроить дом?»
Вот и обустраивали дом-усадьбу веками по своему семейно-родовому укладу, по усмотрению патриархальному. Недаром же столько хорошего ему посвящено и столько ностальгического связано именно с домом (добавлю, уточняя: с отчим домом).
Вот и для писателя Сергея Подгорнова отчий дом – то главное, что привязывает его к малой родине, все к тому же (пусть будет и тут в авторской версии) Асинску.
У этого населенного пункта, как и у любого другого, есть своя история, начало которой уходит корнями к местным преданиям. О таких преданиях и узнаем мы из небольшого эссе «Асинск». Оказывается, начинался этот город как поселок, где стали добывать каменный уголек. Сначала вручную, примитивно, это потом уже настроили шахты с современным оборудованием.
Одна из легенд открытия «горючего камня» в районе Асинска связана с... обыкновенной рыжей лисицей, которая своими лапками выковыривала из мышиной норки черные камушки. И кстати, если посмотреть на контуры Асинска на карте, можно разглядеть именно силуэт лисицы: «туловище, лапы, горделивая высокая шея, хвост на отлете и корона на голове». А уж от этой легенды прямая тропинка к настоящему открывателю асинских углей, к кузнецу Ивану Карышеву и его сыну Сергею. А от них – к промышленнику Льву Михельсону, бывшему питерскому адвокату... Были у Асинска свои времена детства, юности и возмужания. А в ностальгические детско-отроческие годы будущего писателя Подгорнова (1960-е) Асинск «занимался тем, чем и всегда: выпускал стекло, лекарства и необходимые шахтам скребковые конвейеры. И вычерпывал уголь из-под себя. Центр его оседал. Он все больше походил на огромную вогнутую чашку, сильно припорошенную шлаком, вылетающим из труб ТЭЦ».
И еще о доме в том же Асинске. Но уже в другом произведении, в романе под названием «Поглощение». Конечно, сам жанр подразумевает, что здесь все намного шире, объемнее. С глубокой проблематикой и подтекстом, как и положено у настоящего мастера слова. Но именно вокруг дома и города на протяжении романа все и вращается.
Главный герой Юрий Михайлович Волков является инженером по охране труда и промышленной безопасности ООО «Ремстройналадка». Время действия – уже второй десяток нового столетия. После пресловутой приватизации многие городские предприятия и организации оказались обществами либо акционерными, либо с ограниченной (что это такое, никто не знает) ответственностью. И у каждого ООО свой хозяин, как правило живущий в Москве, лишь изредка наведывающийся в свою вотчину. И большая часть доходов организации, как правило, хозяину-барину и достается. А на все производственные нужды (не говоря уже про соцпакеты работникам) один ответ: денег нет. Нет даже на лампочку в туалете. Даже на специальную форму-одежду и средства индивидуальной химзащиты, хотя их обязательное наличие предписывает закон.
Управляет же хозяйством исполнительный директор, у которого тоже денег не допросишься. Да и появляется он в конторе от силы раз в неделю, только чтобы подписать накопившиеся бумаги.
А надзорных организаций – пруд пруди, с плановыми и внеплановыми проверками, аудитами и инспекциями. И всем им надо иметь кусок хлеба, да еще и с хорошим слоем маслица. Вот и облагают штрафами, часть из которых приходится на долю крайнего – инженера по ТБ да из его же дырявого кармана и изымается. Тут, как говорится, хочешь жить – умей вертеться...
Да и ладно бы. Только вот беда у нашего героя – покруче штрафов. Его личный дом (точнее даже, усадьба) стал проваливаться в буквальном смысле слова.
Многие годы из-под Асинска вычерпывали уголек. Стало быть, внизу образовывались пустоты. И поверхность города постепенно проседала.
Как-то, возвращаясь домой после работы, Юрий Михайлович вдруг обнаружил, что «перед самой калиткой, всего в полуметре, земля со стороны дома осела. Неглубоко, на штык лопаты. Обрез был ровный и четкий, словно кто-то лопатой и подрубал».
Дальше – больше: «Он обежал свои владения. Вся усадьба, словно аккуратно вырезанный кусок торта, опустилась на двадцать – двадцать пять сантиметров».
Причем в таком же положении в Асинске оказывается не только усадьба Волкова, но и многие другие дома и объекты инфраструктуры. Тут следует авторский комментарий: «Под землей располагались выработки заброшенных шахт. Ближе других была «Асинская». Ее в середине девяностых, как и все остальные, прихлопнули, а пустые выработки остались. Сколько на разных глубинах нарыто, никто не знает. Вот земля и начала оседать. Отец Юрия Михайловича к этим выработкам тоже руку приложил, двадцать три года отдал «Асинской».
О приближающейся катастрофе во все фанфары трубила лишь местная газетенка. Знали об этом и местные власти, да отделывались лишь одними обещаниями о переселении и просили обреченных «держаться».
А между тем дом Волкова стал походить на «спустившего штаны бедолагу, когда у того внезапно прихватило живот. Даже окна выглядывали из ямы страдальчески». Через некоторое время не выдержала, лопнув, водопроводная труба, и палисадник быстро превратился в небольшое озеро.
Примечателен диалог Юрия Михайловича с женой Леной:
«– Это когда-нибудь прекратится? – допытывалась Елена Петровна.
– Прекратится, Ленусь. Вот только пустоты в шахтах заполнятся, и сразу все прекратится.
– Татьяна на работе говорила, что тут не пустоты виноваты.
– А что?
– Грехи наши...»
Что сказать: с этим трудно не согласиться. Грехи. Их немало на совести любого человека. А сколько их на совести политиков? Власть имущих? Хозяев, грабящих трудяг и население, вывозящих награбленное в офшоры, покупающих для себя дорогущие виллы, яхты и даже футбольные клубы? И ничего не меня-ется!
Так что провал – это еще и глубокий символ результатов политики и экономики управления не только ООО «Ремстройналадка», Асинска, но и страны в целом!
В итоге вся усадьба нашего инженера проваливается окончательно, вместе с ним самим. Выбраться самостоятельно он уже не может.
Но! Вот тут-то и есть главная изюминка романа! В провале Юрий Михайлович обнаруживает небольшую лазейку, ведущую в старые выработки. А там – о чудо! – ему навстречу по галерее уже спешит бригада шахтеров, освещая путь своими фонарями: «Где-то здесь должен быть выход. Идем с нами, выход искать». И они все вместе уходят.
Такой вот финал романа. С надеждой на непременный выход из завала. Только искать его нужно. Но он точно будет найден! Выход – для инженера Волкова. Выход – для нашего народа. Выход – для Асинска.
Выход – для России!
...Как-то мой студенческий друг, ныне доктор наук и профессор одного из санкт-петербургских университетов (между прочим, уроженец города Анжеро-Судженска) обидно упрекнул меня в квасном патриотизме. Мне было что язвительно ответить: «Ну как же – мы ж теперь питерцы! Нам не квасок хлебный, русский – нам кока-колу подавай!» Но я промолчал...
А вот Сергей Подгорнов, как асинский кулик, не застыдился своего «болота»: «...Я оглядываю мою землю. Тот кусочек Кирпичной, к которому привязан больше всего. Здесь дом моего отца, моей матери. Здесь мой дом. Для себя я давно определился: ума надо набираться на стороне, а жить дома; такая вот штука. Это правило, само собой, не для всех, но для меня это – правило».
Вне всякого сомнения, одной этой бегло-обзорной статьей (за бортом остались даже такие крупные произведения, как повести «Ну – будем!», «Салим», «Счастливые люди», «ЧП в Асинске», роман «Аукцион») невозможно охватить все многогранное творчество нашего земляка, современного писателя Сергея Елизаровича Подгорнова. Да я и не ставил перед собой такой задачи. Это – дело настоящих критиков и литературоведов. Только вот где они, эти критики и литературоведы? Ау!
Это я к вам обращаюсь, студенты и преподаватели филфака госуниверситета! Не пора ли свои курсовые, дипломные и диссертационные работы начинать писать на местном материале? Уж поверьте мне, как бывшему студенту и аспиранту, высасывать из пальца ничего не придется: богатейшего материала для анализа и выводов – море безбрежное!
Как ни странно, получается так, что очень мало пишут о современных кузбасских прозаиках. Вынесу за скобки творчество моего друга Сергея Павлова (хотя и он заслуживает большего), приведу в пример еще одного автора – Сергея Подгорнова.
Специально проверил по годовым указателям содержания журнала «Огни Кузбасса» – сколько раз в нем напечатался он сам и сколько раз напечатали о его творчестве. Так вот, начиная с 2000 года Сергея Подгорнова опубликовали в 17 номерах. Не так уж и мало! Иные члены нашего Союза писателей России за это время «засветились» в «Огнях Кузбасса» всего-то по три – пять раз. А как часто журнал публиковал критику и отзывы о творчестве Сергея Подгорнова? Ни разу! Ни ра-зу! И в том я вижу вопиющую несправедливость.
А между тем смею утверждать: Подгорнов на нашем писательском небосклоне звезда весьма и весьма яркая! По моему мнению, к его уровню может быть отнесено не более трех – пяти современных прозаиков Кузбасса. Стиль Сергея самобытен, его невозможно спутать ни с кем из собратьев. Искренне считаю, что как писатель он уже давно перешагнул границы не только Кемеровской области, но и Сибири.
Припоминаю случай. Шло ежегодное публичное обсуждение наполняемости и содержания журнала «Огни Кузбасса». В одном из выпущенных номеров была напечатана моя повесть «Мелодия текущего тока» – как мне казалось, не самое худшее мое творение. В качестве оппонента взял слово Подгорнов. И размазал повесть практически с самого первого ее абзаца. Я был категорически с ним не согласен, однако обиду на Сергея не затаил. Наоборот, пригласил к себе домой переночевать, поскольку вернуться после обсуждения в свою Анжерку он уже не успевал. Что же до критики... «Каждый пишет, как он слышит». А воспринимается все сугубо индивидуально. И то, что одному критику видится в произведении крайне слабым, другой отмечает как достоинство.
Не могу судить о качестве стихов Сергея Подгорнова (как поэта его знали у нас еще с 80-х годов), а вот о нем как о прозаике все же попытаюсь высказать свое мнение. Отмечу при этом еще один парадокс: за все то же время, с начала века, у него была издана всего лишь одна книга прозы «Ну – будем!». Всего лишь одна – за двадцать лет его членства в Союзе писателей! Хотя даже из того, что было опубликовано в журналах, наберется по меньшей мере на полдюжины книг.
Вернусь к его первым публикациям в нашем журнале. Но прежде важно отметить, что родился Сергей Елизарович Подгорнов в 1956 году в Кузбассе, в шахтерском Анжеро-Судженске. Вырос в этом городе, уезжал на несколько лет, но потом вернулся. И до сих пор является его жителем. И именно Анжеро-Судженск можно назвать едва ли не главным действующим лицом многих его рассказов, повестей и даже романов. Правда, в прозе Подгорнова у города имеется «литературный псевдоним» – Асинск. А относительно этого названия в его повести «Сказки горного цеха» приводится такая легенда. Якобы первой на месте нынешнего города обосновалась вельможная парочка из Испании, сосланная в Сибирь еще в XV веке, и имя поселение получило в честь любимой женщины маркиза де Савиньи – Асуньсьонск; однако впоследствии из-за грубости местного языка, «поломавшего благородные имена и названия», все сократилось до Асинска...
В остальном же в произведениях Подгорнова фигурируют вполне современные и узнаваемые реалии родного города: стекольный завод, водоканал, администрация, школы, профтехучилища и другие объекты, официально-бюрократически именуемые инфраструктурой. И еще всегда (пусть и слегка закамуфлированно) в литературных творениях Сергея явно чувствуется его собственное присутствие – как персонажа или повествователя. Благодаря этому достигается эффект абсолютного доверия читателя автору. Кроме того, почти все повести и рассказы Подгорнова пропущены сквозь призму если не гротеска, то уж во всяком случае иронии (в том числе и к самому себе или главному герою).
Парадоксальность ситуаций – вот что лежит в основе большинства его произведений. А возникают такие ситуации, когда в обыденной жизни обыватель или даже профессионал сталкивается с очевидной нелепостью. Например, с чиновничьими препонами или, напротив, «указивками», которые, несмотря на явное противоречие здравому смыслу, приходится исполнять.
В народе говорят: «Чтобы почувствовать вкус супа, вовсе не обязательно съесть содержимое всей тарелки, достаточно и одной ложки». Я это к тому, что Асинск – содержимое той самой ложки из тарелки под названием Россия. А наполняется эта «тарелка» компонентами из произведений Сергея Подгорного. И вкус, надо признать, весьма своеобразный, да еще и с перчиком!
Уже упомянутые «Сказки горного цеха» были напечатаны в нашем журнале (тогда еще альманахе) в 2000 году. В центре повести бригада промывщиков песка асинского стекольного завода. В ней мастер, два бульдозериста – Толян и Витя-боцман, а также трое рабочих: Костик, Боря и Мирон. На фоне нескольких рабочих смен этой бригады разворачиваются события, которые, впрочем, и событиями-то назвать трудно. Получается, что повесть как бы обо всем и ни о чем. Правда, персонажи выписаны весьма колоритно. Как мне видится, главное здесь диалоги. Причем на любую тему. И у каждого из персонажей по этому поводу имеется свое мнение. Нечто похожее через десять лет представил фильм «О чем говорят мужчины»: там ведь тоже почти никакого сюжета нет, зато диалоги... И тоже на любую тему. И тоже все так грамотно, остроумно, с неожиданными поворотами в разговорах, с тонким юмором, а то и откровенной сатирой.
90-е годы прошлого века иначе как смутным временем и не назовешь. Глобальный развал отлаженного Советами производства, повсеместно массовый локаут для профессиональных кадров. Пустующие полки магазинов, невыплаты зарплат и пенсий, тотальное безденежье обнищавшего разом народа и насущные поиски средств пропитания и выживания.
Вот на этом фоне и происходит «Обыкновенная история поиска работы, данная в размышлениях и обобщениях», напечатанная во втором номере «Огней Кузбасса» за 2001 год. Кстати, и тут не обошлось без эпизодов биографии самого автора: помотавшись по морям Дальнего Востока со специальностью «океанограф», Сергей возвращается к родным пенатам. Но пока лихие девяностые лишь на пороге стояли. «Работы было больше, чем людей! Господи, ну почему, почему я не был безработным тогда?»
А вот и они нагрянули: «Сегодня работу потерять нетрудно. Трудно найти ее. В первом я с легкостью преуспел. Принес заявление, мне его мигом подписали, и я ушел. Все... Оставаться наедине с самим собою и трудовой книжкой – это, скажу я вам, не повод для восторга...»
Вот и начинается «хождение по мукам», то бишь беготня по инстанциям, различным бюро по трудо-устройству, отделам кадров... Школы, профтехучилища, железнодорожные и пожарные депо, машзавод, стекольный завод... «Я мотался по городу, выцеливая подряд все конторы и скромненько проскальзывал в кабинеты... Любопытствовал: «Нет ли у вас какой-нибудь работы?» Естественно, мне сразу же говорили: «Нет!»
Но наконец-то, кажется, повезло. Кто в эту пору самые востребованные? Презентанты и маркетологи – будущие менеджеры! Кто бы еще знал, что это такое... «По ночам мне снился маркетинг. Он был большой и пушистый». А-а, как говорится, была не была, маркетологом так маркетологом! Но надо при этом, оказывается, еще и выдержать конкурс, а претендентов на одно место аж семь человек. И тут как на рыбалке: клюнуть-то клюнуло, да сход уже с крючка случился.
Зато, как на охоте, в самый последний момент да и наткнешься на какую-нибудь дичину или животину. Ай, повезло! И не маркетологом вовсе можно стать, а в конструкторский отдел стекольного завода попасть! Но перед этим надо пройти медкомиссию, встать на учет в военкомате и сделать еще много чего. Но главное, тут еще экзамен... по технике безопасности. Скажем, билет номер 9 с вопросом «Правила движения пешеходов по территории завода».
«Старик, – однажды сказал мне Степа Побокин (лицо вполне реальное – анжерский поэт и прозаик, встречающийся как персонаж в повестях С. Подгорнова неоднократно. – Прим. авт.), – я прошел сто предприятий и везде сдавал технику безопасности. Так вот: меня никто не пытался затянуть в станок, зато я девять раз травился в производственных столовых. А про столовые ни в одной технике безопасности не сказано. Ни в одной!»
И сколько же счастья испытывает главный герой, когда все препоны уже позади и он наконец-то обрел вожделенную работу! Вот они – язвы капиталистической системы, которую совсем недавно так критиковали все учебники по политэкономии и научному коммунизму.
Очередная повесть «Забег неудачников» начинается с вопроса того же Степы Побокина: «У тебя нет ощущения, что за десять последних лет мы оказались не просто в другом городе, а на другой планете?»
И действие переносится в ретрогоды, самый конец восьмидесятых, канун развала Советского Союза. Это – время экономической и политической агонии, разгула чиновничьей бюрократии, когда те, кто стоял у кормила власти, уже прицеливались на жирный кусок общенародной собственности, прикрывая предстоящий грабеж обманной приватизацией и ваучерами. Ненамного лучше в те годы пресловутой перестройки и «ускорения» обстояло дело и со служебным инженерно-техническим рвением, когда ценность выполняемой работы подменялась иллюзией ее огромной важности...
Герой повествования оказывается уже в качестве шефа по гражданской обороне на городском водоканале, и вся суть его должности заключается в написании инструкций, к примеру, охранникам и сторожам: «У меня обязанность такая – готовить инструкции для тех, у кого их нет, а потом следить за исполнением. Я служащий, и этим все сказано». Так и приходит на ум параллель с фильмом Эльдара Рязанова «Забытая мелодия для флейты», где чиновники поют. А еще о том времени говаривали: «Мы делаем вид, что работаем, а начальство делает вид, что нам платит». И неудачниками в таком «забеге» (в никуда) оказывается большинство бывших уважаемых (и чаще – порядочных) людей.
В этой повести много отступлений, как, впрочем, и в предыдущей, когда главный герой нашел работу на стекольном заводе. И тогда повествование велось махонькими озаглавленными порциями – в виде анекдотов и бытовых случаев и даже одно-двухстрочных афоризмов. И употреблять эти порции следует вдумчиво, мелкими глоточками, будто дегустируя дорогой коньяк. Смакуя, скажем, юмор, которого и тут предостаточно. Да вот, к примеру, чем не афоризм: «Зимой в Асинске дни настолько короткие, что даже молоко приходится выбирать на ощупь». Или такой диалог на базаре: «Эй, товарищ, сало бери! Погляди какое – с прослойками». – «Какие еще прослойки? Ты лучше скажи: зачем свинью мучил?»
Не удержусь еще от одного смачного «глотка»: «В честь наступающего Дня города по указу мэрии над Асинском были развешаны новые звезды. Самая крупная получила имя «Губернаторская». У звезды, сиявшей над 5-м отделением милиции, два луча были заломлены за спину».
А теперь опять по поводу «забега», его конечной цели и месте в нем. Тут автор явно скромничает, утверждая: «...даже в утешительном забеге я далеко не первый. Никого я не догнал и никуда не втиснулся... Да и надо ли?» Догнал, догнал! Да и обошел многих – по крайней мере, на ниве литературной. А вот с дальнейшим тезисом я полностью соглашусь: «Ведь, по сути, вся наша дорога – не в погоне за кем-то, она – в поисках человеческого тепла. Нашел – ты царь. И принимай чужое, и делись своим. По-царски щедро и безоглядно – так, как только сердце твое способно. Вот это и есть жизнь!»
Повесть «Консервативный ряд» была напечатана в журнале «Огни Кузбасса» № 1 за 2006 год. Особое внимание хочу обратить на то, что написанное Сергеем Подгорновым не залеживалось подолгу в его писательском столе – так же как и в редакторском портфеле. И время создания той или иной повести, как правило, совпадало с реальным временем происходящего в них. В этом явная актуальность прозы автора. И даже небольшие отступления в прошлое лишь играют на настоящее. Они всегда к месту и обоснованны.
Бартер – слово-то какое. Что, забывать стали? А ведь через него все прошли, особенно производственники. Это когда «ты – мне, я – тебе». За водичку, скажем, платить нечем, денег нет на ферме или стекольном заводе? А вы нам тогда – телочками, или поросятами, или рыбой живой, допустим карпами. Или: мы вам – воду, вы нам – трубы, задвижки, фланцы, кабели, химреактивы, стекло... Идет? Тогда по рукам!
Повесть «Консервативный ряд» как раз о тех серединно-девяностых, бартерных, когда, чтобы не померли с голоду свои работяги, отоваривали их в счет зарплат бартерными продуктами (через свои уже коммерческие ларьки и магазины). Экономили, выгадывали на всем, хватаясь как за спасительную соломинку за подсобные хозяйства. Свои производственные дыры и прорехи латать было нечем.
Вот в такое время и попадает в нелепую ситуацию герой повести Леонид Фигуркин. Он пришел в контору водоканала заплатить за воду, а его впопыхах по ошибке приняли за другого человека, однофамильца, устраивавшегося сюда на должность консультанта по разведению карпов на очистных сооружениях, – для получения, так сказать, побочного продукта. А почему бы и нет? Ведь Фигуркин – бывший океанолог. Рыбу видел в морях? Как не видеть. Значит, подойдет... «Так вот, вода водой, но нам, если выжить хотим, с любого хвоста навар иметь надо. Даже с рыбьего. А почему за карпов беремся – они быстро растут. Но в теплой воде», – подведет итог директор водоканала на одной из планерок.
И этот будто бы вымышленный курьезный случай вовсе не редкий для того времени. Мой однокашник и друг, инженер-лесовод по образованию, в самом деле стал вдруг директором мебельной фабрики. А что? Там лес, и тут дерево...
Мода. Она может быть не только на стильную одежду, обувь, прическу, татуировку, песни, музыку, абстрактно-образную поэзию, авангардистское искусство. В наше время – это еще и повальное увлечение юбилейными датами.
«Девяносто пять» – сатирическая повесть Сергея Подгорнова как раз о таком виде моды – отмечать юбилеи. И не столько отдельных личностей, сколько целых организаций и офисов, коих расплодилось с началом нового века как грибов после благодатного дождика. Теперь их, кстати, стало модно называть на западный манер корпоративами. А для коммерческих скороспелок уже и какие-нибудь пять лет существования – повод для шумного праздника, с приглашением раскрученных поп-звезд.
И вот, глядя на такие корпоративы, прочие организации и предприятия, кое-как выжившие в жесточайшей схватке с капиталом, стали думать: а чем мы-то хуже?
«Вон, тепловая станция годовщину отметила: торжественное собрание, банкет и все такое... Металлический завод перед Днем космонавтики юбилей отпраздновал; налоговая служба, горноспасательная станция» – не то 90, не то уже 95 лет. Так ведь и нам уже... дай бог памяти, а сколько же нам-то лет?
А давайте и мы закатим что-нибудь похожее! Правда, зарплату особо платить нечем и на новые трубы с задвижками не хватает, не говоря уже про новые бульдозеры и экскаваторы. Но ничего, как-нибудь осилим... Да не просто одним банкетом надо отделаться, с грамотами и премиями. Еще и книжку сделаем по поводу юбилея, отразив в ней свою историю! А то вон металлический завод брошюру издал «90 лет металлическому заводу»... Кто этим займется? А кто у нас тут самый грамотный, синекурный? Леонид Фигуркин – начальник ГО? Вот ему и поручим это дело!
«– А нужна ли эта книга? Кучу денег потратим, а толку? Лучше подарки детям купить,– сомневались сотрудники.
– Книга нужна, – объявил директор. – Подарок быстро забудется, а книгу, если даже и сунешь куда, все равно нет-нет да наткнешься. Без книги никак нельзя».
Девяносто пять – это же о-го-го! Чего ж дожидаться столетия?! Девяносто пять – это же на год больше, чем у соседей, тепловой станции! Наметим дату и время празднования. И книгу – через полгода!
Вот и занялся нежданно-негаданно наш герой сбором материалов для будущей книги к юбилею: архивы, музеи, старые газеты, фотографии, встречи с ветеранами Асинского водоканала. И чем дальше углублялся он в историю, тем больше выявлялось неприглядных фактов, как выражались раньше – «крупных недостатков». А с ними-то как быть? Предать огласке или умолчать? Но главное все же – установить точную дату: когда на самом деле появился в Асинске водоканал?
Не получилось бы с книгой как с теми же карпами, напомнили Фигуркину о неудавшемся недавнем рыбном эксперименте. А у того сразу страх: «Ненаписанная книга вдруг представилась мне взведенным капканом, и я, рохля, сую в него свою бестолковую голову».
И хоть не удалось доказать, что водоканалу не 95, а всего лишь 75 лет, как это официально утверждала справка из архива, юбилей все равно состоится и книга будет написана и издана к намеченному сроку.
«Дом». Какое лаконичное и в то же время емкое слово!
Пожалуй, и начать анализировать творчество Сергея Подгорнова следовало бы с его философского эссе с таким названием. Дом – это не просто место твоего обитания. Это не какая-нибудь панельная или кирпичная многоквартирная хрущевка. Дом непременно должен стоять на своей территории – осанистый, рубленный из кругляша (лучше листвяжного), и вокруг него – постройки хозяйственные, стайки для скота и птицы, огород и обязательно банька. Раньше все это называли одним словом – усадьба.
«Дом – это твоя собственная вселенная. Он скорее открыт миру, чем закрыт от него. В доме есть все, чего недостает за его пределами. А если все-таки чего-то нет, значит, сам виноват. Какие претензии ты можешь предъявить миру, если не в состоянии обустроить дом?»
Вот и обустраивали дом-усадьбу веками по своему семейно-родовому укладу, по усмотрению патриархальному. Недаром же столько хорошего ему посвящено и столько ностальгического связано именно с домом (добавлю, уточняя: с отчим домом).
Вот и для писателя Сергея Подгорнова отчий дом – то главное, что привязывает его к малой родине, все к тому же (пусть будет и тут в авторской версии) Асинску.
У этого населенного пункта, как и у любого другого, есть своя история, начало которой уходит корнями к местным преданиям. О таких преданиях и узнаем мы из небольшого эссе «Асинск». Оказывается, начинался этот город как поселок, где стали добывать каменный уголек. Сначала вручную, примитивно, это потом уже настроили шахты с современным оборудованием.
Одна из легенд открытия «горючего камня» в районе Асинска связана с... обыкновенной рыжей лисицей, которая своими лапками выковыривала из мышиной норки черные камушки. И кстати, если посмотреть на контуры Асинска на карте, можно разглядеть именно силуэт лисицы: «туловище, лапы, горделивая высокая шея, хвост на отлете и корона на голове». А уж от этой легенды прямая тропинка к настоящему открывателю асинских углей, к кузнецу Ивану Карышеву и его сыну Сергею. А от них – к промышленнику Льву Михельсону, бывшему питерскому адвокату... Были у Асинска свои времена детства, юности и возмужания. А в ностальгические детско-отроческие годы будущего писателя Подгорнова (1960-е) Асинск «занимался тем, чем и всегда: выпускал стекло, лекарства и необходимые шахтам скребковые конвейеры. И вычерпывал уголь из-под себя. Центр его оседал. Он все больше походил на огромную вогнутую чашку, сильно припорошенную шлаком, вылетающим из труб ТЭЦ».
И еще о доме в том же Асинске. Но уже в другом произведении, в романе под названием «Поглощение». Конечно, сам жанр подразумевает, что здесь все намного шире, объемнее. С глубокой проблематикой и подтекстом, как и положено у настоящего мастера слова. Но именно вокруг дома и города на протяжении романа все и вращается.
Главный герой Юрий Михайлович Волков является инженером по охране труда и промышленной безопасности ООО «Ремстройналадка». Время действия – уже второй десяток нового столетия. После пресловутой приватизации многие городские предприятия и организации оказались обществами либо акционерными, либо с ограниченной (что это такое, никто не знает) ответственностью. И у каждого ООО свой хозяин, как правило живущий в Москве, лишь изредка наведывающийся в свою вотчину. И большая часть доходов организации, как правило, хозяину-барину и достается. А на все производственные нужды (не говоря уже про соцпакеты работникам) один ответ: денег нет. Нет даже на лампочку в туалете. Даже на специальную форму-одежду и средства индивидуальной химзащиты, хотя их обязательное наличие предписывает закон.
Управляет же хозяйством исполнительный директор, у которого тоже денег не допросишься. Да и появляется он в конторе от силы раз в неделю, только чтобы подписать накопившиеся бумаги.
А надзорных организаций – пруд пруди, с плановыми и внеплановыми проверками, аудитами и инспекциями. И всем им надо иметь кусок хлеба, да еще и с хорошим слоем маслица. Вот и облагают штрафами, часть из которых приходится на долю крайнего – инженера по ТБ да из его же дырявого кармана и изымается. Тут, как говорится, хочешь жить – умей вертеться...
Да и ладно бы. Только вот беда у нашего героя – покруче штрафов. Его личный дом (точнее даже, усадьба) стал проваливаться в буквальном смысле слова.
Многие годы из-под Асинска вычерпывали уголек. Стало быть, внизу образовывались пустоты. И поверхность города постепенно проседала.
Как-то, возвращаясь домой после работы, Юрий Михайлович вдруг обнаружил, что «перед самой калиткой, всего в полуметре, земля со стороны дома осела. Неглубоко, на штык лопаты. Обрез был ровный и четкий, словно кто-то лопатой и подрубал».
Дальше – больше: «Он обежал свои владения. Вся усадьба, словно аккуратно вырезанный кусок торта, опустилась на двадцать – двадцать пять сантиметров».
Причем в таком же положении в Асинске оказывается не только усадьба Волкова, но и многие другие дома и объекты инфраструктуры. Тут следует авторский комментарий: «Под землей располагались выработки заброшенных шахт. Ближе других была «Асинская». Ее в середине девяностых, как и все остальные, прихлопнули, а пустые выработки остались. Сколько на разных глубинах нарыто, никто не знает. Вот земля и начала оседать. Отец Юрия Михайловича к этим выработкам тоже руку приложил, двадцать три года отдал «Асинской».
О приближающейся катастрофе во все фанфары трубила лишь местная газетенка. Знали об этом и местные власти, да отделывались лишь одними обещаниями о переселении и просили обреченных «держаться».
А между тем дом Волкова стал походить на «спустившего штаны бедолагу, когда у того внезапно прихватило живот. Даже окна выглядывали из ямы страдальчески». Через некоторое время не выдержала, лопнув, водопроводная труба, и палисадник быстро превратился в небольшое озеро.
Примечателен диалог Юрия Михайловича с женой Леной:
«– Это когда-нибудь прекратится? – допытывалась Елена Петровна.
– Прекратится, Ленусь. Вот только пустоты в шахтах заполнятся, и сразу все прекратится.
– Татьяна на работе говорила, что тут не пустоты виноваты.
– А что?
– Грехи наши...»
Что сказать: с этим трудно не согласиться. Грехи. Их немало на совести любого человека. А сколько их на совести политиков? Власть имущих? Хозяев, грабящих трудяг и население, вывозящих награбленное в офшоры, покупающих для себя дорогущие виллы, яхты и даже футбольные клубы? И ничего не меня-ется!
Так что провал – это еще и глубокий символ результатов политики и экономики управления не только ООО «Ремстройналадка», Асинска, но и страны в целом!
В итоге вся усадьба нашего инженера проваливается окончательно, вместе с ним самим. Выбраться самостоятельно он уже не может.
Но! Вот тут-то и есть главная изюминка романа! В провале Юрий Михайлович обнаруживает небольшую лазейку, ведущую в старые выработки. А там – о чудо! – ему навстречу по галерее уже спешит бригада шахтеров, освещая путь своими фонарями: «Где-то здесь должен быть выход. Идем с нами, выход искать». И они все вместе уходят.
Такой вот финал романа. С надеждой на непременный выход из завала. Только искать его нужно. Но он точно будет найден! Выход – для инженера Волкова. Выход – для нашего народа. Выход – для Асинска.
Выход – для России!
...Как-то мой студенческий друг, ныне доктор наук и профессор одного из санкт-петербургских университетов (между прочим, уроженец города Анжеро-Судженска) обидно упрекнул меня в квасном патриотизме. Мне было что язвительно ответить: «Ну как же – мы ж теперь питерцы! Нам не квасок хлебный, русский – нам кока-колу подавай!» Но я промолчал...
А вот Сергей Подгорнов, как асинский кулик, не застыдился своего «болота»: «...Я оглядываю мою землю. Тот кусочек Кирпичной, к которому привязан больше всего. Здесь дом моего отца, моей матери. Здесь мой дом. Для себя я давно определился: ума надо набираться на стороне, а жить дома; такая вот штука. Это правило, само собой, не для всех, но для меня это – правило».
Вне всякого сомнения, одной этой бегло-обзорной статьей (за бортом остались даже такие крупные произведения, как повести «Ну – будем!», «Салим», «Счастливые люди», «ЧП в Асинске», роман «Аукцион») невозможно охватить все многогранное творчество нашего земляка, современного писателя Сергея Елизаровича Подгорнова. Да я и не ставил перед собой такой задачи. Это – дело настоящих критиков и литературоведов. Только вот где они, эти критики и литературоведы? Ау!
Это я к вам обращаюсь, студенты и преподаватели филфака госуниверситета! Не пора ли свои курсовые, дипломные и диссертационные работы начинать писать на местном материале? Уж поверьте мне, как бывшему студенту и аспиранту, высасывать из пальца ничего не придется: богатейшего материала для анализа и выводов – море безбрежное!