Поэзия Анатолия Иленко, члена Союза писателей России, продолжает в двадцать первом столетии традиции крестьянской и новокрестьянской поэзии девятнадцатого и двадцатого веков. Поэт воспевает полевую Россию, её быт и культуру, крестьянский труд, как прежде делали Иван Никитин, Иван Суриков, Сергей Есенин, Пётр Орешин. Лирический герой стихотворений А. П. Иленко умеет и пахать, и писать стихи, в этом ощущая свою «нужность родной земле»:
Может, лунной ночью родился, Что удача выпала мне: Где родился, там и сгодился, – В деревенской родной стороне. Эка штука – пахать умею, Каждый третий – пахарь в селе. За день так наломаешь шею, – Двух шагов не ступить по земле. На закате снопом усталым В травы смятые упадёшь, До печёнок проймёт, бывало, Хлебным духом спелая рожь…
Кемеровский поэт воспевает мгновения «тишины и благодати» деревенской жизни, существующей в едином ритме с жизнью природы:
В поздних сумерках деревни Тишина и благодать. Беспокойные деревья Уложили листья спать.
Рядом ветер лёг уставший Прямо в сонную траву…
Не спит лишь деревенский поэт, который должен словом живописать эту гармонию мира. Невольно возникают переклички со стихотворениями Сергея Есенина 1916-1918-х годов: «О красном вечере задумалась дорога…», «Закружилась листва золотая…» и др. Сердца поэтов наполняются «тихой радостью», ощущением узловой связи с миром природы и деревни.
Родом я вот из этой деревни, По всему видно, тут и умру; Поклонюсь, благодарный, деревьям, Терпеливо учившим добру.
…………………………………… Попрощаться ни с кем не забуду, Вспомню каждого в милом краю. Попрошу их: «Хорошие люди, Берегите деревню мою».
Если новокрестьянские поэты в 1920-е годы оплакивали начальный этап разрушения деревни и тысячелетней крестьянской культуры, то поэту Анатолию Иленко дано было увидеть продолжение этого процесса в 1990-е годы. Чувство собственной вины перед разрушенной деревней переполняет сердце поэта:
Прости меня, моя деревня, Что не могу ничем помочь. Склонили головы деревья, Беду пытаясь превозмочь.
Крапива жжёт нещадно руки, На пашне и в душе бурьян. За что немыслимые муки Подкараулили крестьян?
Тревожит душу поэта осознание того, что некому передавать плуг:
Поле скошено. Запах пшеницы Долго кружит над теплым жнивьём. Этим воздухом можно напиться, Принести под рубахою в дом.
Он под крышей легко приживётся, За семейный опустится стол, Доброй песней в душе отзовётся, Что в заботах житейских нашёл.
Пахнет хлеб… Разве есть что дороже? Каждый колос в цене, каждый грамм. Только взгляд мой с годами всё строже: Плуг свой в поле кому передам?
Как выстоять и как жить крестьянскому сыну в эпоху «перестройки вечной» (А. Твардовский «По праву памяти»)? Певец деревни хорошо усвоил нравственные заветы своих предков, он ощущает на себе груз ответственности за их передачу потомкам.
Учит не дорога, А преодоленье. Искушений много, – Вывезет терпенье…
Дорого сибирскому поэту Анатолию Иленко одно вековое свойство православного русского крестьянина – чувство сострадания ближнему.
– Как тебе дышится, Что тебе пишется? – Нынче приятель спросил. Друга участие Мне, как причастие, Свежих добавило сил.
В сборнике «Запах пашни» Анатолия Иленко звучат и другие темы: войны и сыновней памяти, материнской любви, верности первому любовному чувству… Основной же мотив книги лучше всего можно передать словами Сергея Есенина: «Но более всего любовь к родному краю меня томила, мучила и жгла». Книга Анатолия Иленко «Запах пашни» продолжает традиции русской патриотической, гражданской поэзии.
Галина Карпова, кандидат филологических наук, г. Кемерово