Вячеслав Елатов. Угольное племя

Празднование общекузбасского Дня шахтёра в этом году в городе Прокопьевске совпало со всероссийским Годом литературы. Мировая литература предлагает читателю богатейшую россыпь проникновенных описаний и потрясающих рассказов о работе и жизни этих на особинку скроенных людей. С чего начать? Какую книгу снять с уцелевших в лихорадке «евроремонта» полок домашних библиотек? За каким произведением обратиться в сохранившиеся фонды библиотек массовых? На что обратить внимание в добрых старых книжных развалах и какую сказочно щедрую рыбку изловить в бескорыстном море буккроссинга (от англ. bookcrossing бесплатный книгообмен)?

Всероссийский Год литературы… Об одном из самых страшных эпизодов антикнижной вакханалии напомнил нам сегодня фильм режиссёра Брайана Персиваля «Воровка книг» по роману Маркуса Зусака. Впрочем, задолго до нацистских костров прототипы грибоедовского Фамусова проявляли не меньшую решительность в борьбе с ненавистным им просвещением:

… Уж коли зло пресечь:

Собрать все книги бы да сжечь.

И жгли. Но не всё пожгли в своё время мракобесы, не всё и мы в новейшие времена успели вынести к мусорным контейнерам. Кое-что кое у кого и осталось. У себя, например, на книжных полках я, как и прежде, нашёл относящиеся к заданной теме романы Фадеева, Кронина и Золя, первые два из которых подсказали мне название и эпиграф к настоящим заметкам; а что касается автора «Жерминаля», то будет весьма кстати напомнить отечественному читателю о той высокой оценке, какую высказал в наш адрес французский писатель: «Да будет мне позволено публично выразить мою благодарность великой нации, которая приютила и усыновила меня в момент, когда все газеты Парижа отвергали меня… Россия в один из жутких для меня часов безысходности вернула мне уверенность и силу, предоставив мне трибуну и самого просвещённого и страстного читателя в ми-ре».

В библиотеке «Семейный круг» в городе Прокопьевске мне предоставили на выбор произведения о шахтёрах из отечественной и зарубежной классики. Что касается книжных развалов (не путать с завалами 1990-х, забитых главным образом новинками, среди которых видное место занимала трэш литература, от англ. trash халтура), то они как таковые сегодня у нас исчезли; но по некоммерческому обмену в режиме буккроссинга мне, например, в той же библиотеке удалось присмотреть для себя изданный в 1981-ом году в Уфе сборник повестей и рассказов известной советской писательницы Лидии Сейфулиной. Жаль, конечно, что мы лишились возможности купить, как это было раньше, нужную книгу на рынке или в магазине «Старая книга». А ведь чего только ни предлагают туристу книгопродавцы, например, в сегодняшней Албании! «Осматривая достопримечательности, - читаем мы в путевых заметках одного из побывавших там россиян, - мы набрели на книжный развал; вообще их здесь много. Ассортимент разнообразен: «Педагогическая поэма» Макаренко, Стейнбек, Софокл, Джек Лондон, Шекспир, биография Дзержинского, «Капитал» Маркса, «Патология» (медицинский спрвочник), «ЦРУ против КГБ» Даллеса, «Дон-Кихот» Сервантеса, «Тимур и его команда» Гайдара – в общем, есть что почитать». При таком обилии предлагаемой тут и там книжной продукции не будет ошибкой предположить, что заинтересованный читатель нашёл бы там и произведения об «угольном племени» , будь то отечественная или зарубежная классика или сочинения наших советского времени авторов.

В происходящих сегодня на юго-востоке Украины трагических событиях не последнюю роль сыграло решение Киевской власти ущемить интересы русскоязычного населения Донбасса. А в той же Албании русский язык в недавнем прошлом учили в качестве одного из иностранных в школе: «Вот и книжный магазинчик. Реакция пожилого продавца на услышанный им русский язык очень трогательна: он заулыбался, сказал, что хорошо его знал, но теперь подзабыл, хотя всё понимает». Ничего удивительного: русский язык был и остаётся языком межнационального общения не только для народов бывших советских социалистических республик. Похоже, и в Киеве без него сегодня не обойтись: для иностранцев знать его на Украине не менее важно, чем, например, английский. А для многих литераторов Донбасса он вообще был и остаётся родным. Чтобы не быть голословным, сошлюсь на изданный в Кемерове в 1984 году сборник рассказов писателей Кузбасса и Донбасса под названием «Шахтёрский характер»: на русском языке писали свои рассказы проживавший в Макеевке Донецкой области Леонид Астахов и житель Донецка Владимир Кондратьев, заведовавший отделом русской прозы и поэзии журнала «Донбасс» Иван Костыря и удостоенный третьей премии на Всесоюзном конкурсе ВЦСПС (Всесоюзный Центральный Совет Профессиональных Союзов) и СП СССР (Союз писателей) на лучшее произведение о рабочем классе Владимир Мухин, проживавшие в городе Первомайске Луганской области Николай Тютюнников и в городе Брянка той же на слуху сегодня области Николай Погромский…

4 марта 2015. Классика и современность… Была такая книжная серия и такая рубрика в толстых литературных журналах. Читая сегодня о запертых в результате аварии глубоко под землёй углекопах в «Жерминале» у Золя или в романе английского писателя Кронина «Звёзды смотрят вниз», мы отрываемся от книжных страниц и обращаемся к теленовостям, чтобы послушать о том, как идут спасательные работы на шахте имени Засядько в Донбассе. Нам ли, на Земле Кузнецкой, не знать о подобных трагедиях? Нам ли, живущим рядом с теми, кто продолжает до конца дней своих оплакивать близких – отцов, мужей и сыновей – не разделить горя наших вчерашних соотечественников?..

Год литературы и наша новейшая изящная словесность… Мне уже доводилось высказывать своё суждение о прошлом, настоящем и будущем отечественной литературы. Через пятнадцать лет после опубликования статьи «Воскресение» в прокопьевском еженедельнике «Народовластие» я слово в слово повторяю сегодня её заключительные строки: «Тема воскресения, тема духовного обновления «маленького человека» стала стержневой для литературы социалистического реализма. Это было шагом вперёд в художественном развитии человечества, отражением исторического прогресса. И потому на все вчерашние и сегодняшние попытки отбросить нас вспять, скомкать и вывернуть наизнанку наши социальные и культурные достижения мы, перефразируя Замятина , утверждаем, что исторически обозримое будущее русской литературы – это её советское прошлое». На такой позиции я остаюсь, прислушиваясь к мнению коллег-литературоведов. Что думает, например, по этому поводу, представляя читателю шахтёрскую тему в произведениях «нулевых» XXI века, новомировский обозреватель Марина Галина? Она констатирует, что былая реальность искусства слова постепенно отменяется: «начавшаяся колебаться уже в «Шахте», она подменяется наркотическим бредом в «Марк Шейдере» и оборачивается «вет-вящимися версиями» в «Столовой горе».

Несколько слов об упомянутых Галиной произведениях. Роман «Шахта» написал Михаил Балбачан. Он сын горняка и в специфике горного дела хорошо ориентируется. Действие романа охватывает период с 1920-х по 1950-е годы. Мы вправе были бы ждать от автора добротного повествования о работе и жизни «угольного племени» в советское время. Но Галина, ссылаясь на популярного колумниста из Сети, сообщает читателю, что последняя глава романа переворачивает всё с ног на голову. «После заключительных строчек, - пишет этот литературный критик, - ты начинаешь понимать, что на самом деле прочёл великолепный м и с т и ч е с к и й р о м а н . Или мистический триллер. Весь реализм оказывается сплошной обманкой». Дело вкуса, в данном случае - читательского: baroni (под таким псевдонимом выступает сетевой обозреватель), например, на дух не переносит реалистического искусства, а у автора настоящих строк – столь же сильное отвращение к упадочническим «обманкам». Так что на роман Балбачана я своего времени тратить не стал, оставив это удовольствие для любителей мистических треволнений.

Уроженец Днепропетровска Дмитрий Савочкин тоже написал о шахтёрах. Галина информирует потенциальных читателей, что, с одной стороны, его роман «Марк Шейдер» получил высокую оценку у авторитетного критика Льва Данилкина , а с другой, что многие читатели отвергают это произведение за его чернушность и дискредитацию доброго шахтёрского имени и даже просто за незнание горного дела. Будь я профессиональным литературным критиком, такая информация вызвала бы у меня желание принять участие в этой дискуссии; но оставаясь на позиции просто заинтересованного читателя, я решил довериться впечатлениям упомянутых Галиной (в таких вопросах ей можно вполне доверять) многих опередивших меня читателей да тем и ограничиться.

По названию шахты и одноимённого городка озаглавил свой роман «Столовая гора» Андрей Хуснутдинов. Эта книга была опублиуована в рижском издательстве «Снежный ком» в 2007-ом году. В приведённом выше отзыве это произведение замыкает ниспадающий ряд новейших сочинений о шахтёрах. Ну, а что же противостоит этому отступлению постсоветской литературы от реалистиче-ского искусства? Какова и есть ли вообще альтернатива этому мороку из мистики, наркотического бреда и распустившихся пышным цветом махровых «версий», позволяющим специалистам говорить уже о сюрреалистических вывертах и раздвоении, если не полной атомизации, окончательном распаде сознания? – Да, такая альтернатива есть. Беспросветной пучине декаданса противостояла, проти-востоит и будет противостоять ныне , присно и во веки веков хорошо нам знакомая добротная литература критического и социалистического реализма, от которой нас сегодня, как это не раз было и в прошлом, пытаются отвратить с помощью глобального разворота в сторону пропасти. Сегодня это делается в виде пресловутого «антропологического поворота»…

Нет нужды знакомить «самого просвещённого и страстного читателя в мире», например, с «Жерминалем» Золя из его многотомных «Ругон-Маккаров» или с рассказом Куприна «В недрах земли», с романами Фадеева «Разгром» и «Молодая гвардия» или «Звёзды смотрят вниз» и «Цитадель» Кронина, «Шахтой» Александра Плетнёва, «Землёй Кузнецкой» Александра Волошина или романами Геннадия Молостнова «Голубые огни» и «Междуречье»: эти книги в качестве противоядия упадочнической литературе нам просто следует – в рамках объявленного Года литературы - сегодня перечитать заново, воскрешая в памяти и горькую историческую правду об «угольном племени», и восхищение несгибаемым шахтёрским характером, давшим знать о себе сегодня в Донбассе в противостоянии новоявленным киевским властям.

Шахтёрский характер… Свой отзыв об упомянутом выше сборнике рассказов кузбасских и донбасских писателей бригадир с кузбасской шахты «Нагорная» Е.И.Дроздецкий назвал «Книгой о моих товарищах». Напомнив читателю, что не-сколькими годами раньше уже вышел такой же совместный сборник поэтов Донбасса и Кузбасса, дважды Герой Социалистического Труда при этом заметил: «Жаль только, что мало пишут о шахтёрах, о нашем сложном труде. И очень радостно, когда встречаешь книгу о шахтёрах. Я с большим интересом прочитал сборник рассказов «Шахтёрский характер».

Уже после слома советской государственной машины, в 1995-ом году в Москве вышел 15-ый номер роман-газеты, который представлял собой сборник художественных произвелений и публицистических материалов, посвящённый шахтёрам, под символическим названием «Лава». В открывающем сборник интервью журналисту С.Г.Чугуряну генеральный директор компании «Кузнецк-уголь» Виктор Васильевич Некрасов выразил, по существу, то же сожаление, что и Дроздецкий: «о проблемах угольщиков газеты, радио и телевидение вспоминают только в экстремальных ситуациях социальных конфликтов. Причём, зачастую информация идёт однобокая, эпизодическая и без мало-мальских попыток анализа <…>. Убеждён, что о проблемах, делах, успехах или неуспехах, то есть повседневной жизни горняков, надо людям рассказывать и больше, и чаще, и серьёз-ней».

Рассказы в сборнике «Шахтёрский характер» расположены по авторам в алфавитном порядке, вперемешку кузбасским и донбасским писателям. Рассказ «Авария» написал уроженец Кемеровской области Константин Андреев. В своё время он был редактором многотиражки на шахте «Юбилейная» в Новокузнецке, печатался в альманахе «Огни Кузбасса». Его рассказ и есть та самая серьёзная литература о горняках, к созданию которой призывал генерал из «Кузнецкугля». Погиб шахтёр, попал под фрезу комбайна. Виноват в случившемся, по сути, горный мастер, который вовремя не заменил неисправное быстроразъёмное соединение. Автор обращает наше внимание на то, как в этой ситуации ведут себя люди, имеющие прямое отношение к аварии и расследованию её причин. Поведение заместителя главного инженера напомнит читателю коллизию в известной повести Владимира Тендрякова «Суд»; но если там бесстрашный воин пасует, оказавшись перед нравственным выбором в мирное время, то тут герой Андреева изменяет себе в шахте, скрывая вину мастера, так же, как когда-то на фронте он не выдал радиста, который готов был сдаться в плен. И теперь он осуждает себя за это. А что может быть беспощаднее своего собственного суда?

5 марта 2015. С шахты им. Засядько пришло сообщение о гибели 32 шахтёров. Работа по извлечению тел погибших горняков и по расследованию причин аварии продолжается. Мы видим спасателей и тех, кто остался в живых. Мы слышим стон безутешных близких и слова соболезнования, которые доходят сюда из России.

В рассказе донбасского писателя Леонида Астахова речь идёт о липовых «передовиках проиводства», о мошеннических приписках при замерах норм выработки. В нравственном отношении это на ступеньку ниже даже того, о чём писал в своём романе «Утоление жажды» Юрий Трифонов: там, конечно, были и рвачи, но хоть жульничества с показателями не было. В рассказе, написанном от первого лица крупным планом выведен один из таких умельцев «прихватизировать» то, чего он не заработал: «По всеобщему признанию, он был мастером «пускать пыль в глаза». <…> Ворует он по три, а то и по четыре рамы. Большинство крепилей знает это и относятся к его славе лучшего звеньевого иронически».

У автора известного романа «Земля Кузнецкая» Александра Волошина в этом сборнике мы прочтём рассказ под названием «Веточка». Не стану предварять чита-тельского впечатления, отмечу лишь, что в этой миниатюре уместилась наша история за двадцать с лишним лет, включая и Великую Отечественную войну. Сохраню при этом и тайну интригующего названия…

Интересно, как сложилась судьба у автора рассказа «Ложная кровля» Владимира Кондратьева? Родился он на Урале, окончил Донецкий политехнический институт; в 1984-ом году ему было тридцать шесть лет, сейчас должно быть шестьдесят семь… Где он теперь, житель многострадального Донецка? Помнит ли он свой рассказ о том, как на шахте испытывались разработанные научно-исследовательским институтом комбайновые цепи, а вместе с тем проходили проверку на нравственную прочность главный инженер шахты, горный мастер и приехавший сюда за актами об успешном завершении испытаний молодой специалист из института?.. Не пройдёт и десяти лет, как не менее серьёзному нравственному испытанию будут подвергнуты реальные прототипы наших литературных героев, и прежде всего тех из них, кто ещё при Советской власти обнаружил ущербность в своих представлениях об окружающем их мире…

Владимир Коньков был в своё время секретарём горкома комсомола в городе Осинники Кемеровской области, редактировал шахтовую многотиражную газету. К его рассказу «Утренняя смена» в полной мере могут быть отнесено сказанное во вступительном слове Дроздецким: «шахтёры показаны и под землёй, в работе <…>, и на-гора, в кругу семьи и друзей. Разные судьбы, разные характеры, непростые отношения». О непростых отношениях умолчу: пусть об зтом поведает читателю сам автор, очень уж у него это хорошо получилось. Да и о работе под землёй, я дуиаю, будет лучше, если предоставлю слово рассказчику, бригадиру Анатолию Токареву, который и отца своего, шахтёра, вспомнил, и своего товарища по работе удивительным образом представил:

«Отец мой всю жизнь крепильщиком в шахте проработал. Главным кормильцем у него был топор. Притаскивают лесогоны в забой стойки, затяжки, горбыли, верхняки, а отец из них «круги» - крепь шахтовую ставит. Сколько за двадцать лет тех «кругов» вышло?!

А у Ковалёва, машиниста крепи, совсем другая работа, тонкая. Поворачивает он рукоятки гидрораспределителя, и металлические стойки, будто устав, приседают, и оголяются страшные сантиметры пустоты. Кажется, вот-вот освобождённая неожиданно Гора, воспользовавшись моментом, надавит своей громадой. Но нет. Поворачивает машинист рукоятку, и, послушные его команде, одна за другой прижимаются к груди забоя секции, вновь принимая на свои плечи невообразимую тяжесть горы. Впечатляющая картина! Удивительно. И словами не расскажешь…».

6 марта 2015. На шахте им. Засядько извлечены тридцать три тела погибших шахтёров. Из России вместе с гуманитарным грузом прибыли высококлассные спе-циалисты: спасатели, психологи и медики. Психологическая помощь оказывается членам семей погибших горняков.



После информации с донбасской щахты решаю в унисон с ней закончить прерванную цитату

из рассказа Конькова: «У каждого пласта, словно у человека, свой характер, свой нрав. Бывают – словно бы сами просятся: бери! А бывают такие коварные, что хоть криком кричи! Всякое случается».

Я позволил себе задержать внимание читателя на скромной книжке рассказов кузбасских и донбасских писателей потому, что, в отличие от общеизвестной классики, она была издана скомнейшим по тому времени тиражом – всего каких-нибудь 15000 экземпляров. Теперь эта книга стала раритетом, оказалась в ряду редчайших изданий советского времени. Представляя авторов, я не менял при этом алфавитного порядка, которым воспользовался составитель сборника. Таким образом, и донбасского писателя Ивана Костырю я не выбирал в качестве очередного автора, а просто следовал выпискам своего читательског дневника. Из предпосланной рассказам справки мы узнаём, что он тоже, как говорится, не лыком шит: член Союза писателей СССР, он, повторюсь, заведовал отделом русской прозы и поэзии в толстом литературном журнале «Донбасс». В сборнике Костыря представлен тремя небольшими рассказами. В первом из них на-гора (рассказ так и называется «На-гора») вместо угля выдали новорожденного, которого родила там, в шахте, уже ушедшая в декрктный отпуск фельдшер подземного медпункта. Во втором рассказе читателя ждёт история о том, как в завале оказались двое: старый да малый. Одному из них и пришло самоотверженное решение: на двоих воздуха не хватит… Сюжет третьего рассказа Костыри тоже не случаен: он выпускник Киевского мединститута, работал врачом (как тут не вспомнишь врача из «Цитадели» Кронина!) На глубине 850 метров произошёл обвал. Молодому горному инженеру железной дугой прижало руку к ребру вагонетки. Речь зашла об ампутации, иначе ему жизнь не спасти. Но вмешался старый горный мастер…

У кузбасского автора рассказа «Костёр» Владимира Куропатова солидный «послужной список»: поработал он в своё время и такелажником, и электрослесарем, и рабочим маркшейдерского бюро на осинниковской шахте «Капитальная», а после окончания горного техникума преподавал в горном профтехучилище. Своё писательское перо он оттачивал, как и многие до и после него, редактируя шахтовую многотиражку. Работал в газете «Комсомолец Кузбасса», был ответственным секретарём альманаха «Огни Кузбасса»…

Перечитывая сегодня рассказ «Костёр», я не могу не думать о той несправедливости, которая в обобщённом виде выразила себя в нашем отношении к «производственному роману» - будь то рассказ, повесть или роман на производственную тему. Я, например, с гораздо большим удовольствием читаю о людях, занятых производительным трудом, чем о скучающих «возвышенных», под стать «идеальным девам» из позапрошлого века, натурах. Например, о тех же монтажниках из романа Евгения Воробьёва «Высота», лесоводах из «Русского леса» Леонида Леонова или тракторостроителях из «Битвы в пути» Галины Николаевой, о кораблестроителях и металлургах в романах Всеволода Кочетова, о врачах и работниках милиции у Юрия Германа – и в этом ряду об «угольном племени» планеты. Эти люди интересны и на рабочем месте, и в быту, и даже тогда, когда силою обстоятельств они вырваны – как, например, в романах Фадеева «Разгром» и «Молодая гвардия» - из привычной для них обстановки. Вспомним взвод Дубова в отряде Левинсона и выписанного крупным планом Морозку! Вспомним «в грозном зареве войны» шахтёрский Краснодон… Шахтёрский харак-тер проявляет себя в любой ситуации, будь то война гражданская, Великая Отечест-венная или сегодняшнее донбасское ополчение… Главное, о чём нам , читателям, следует помнить, - это не судить о литературных произведениях предвзято, не пользоваться при этом «заёмным умом». В предисловии к роману «Западня» Золя по этому поводу высказался таким образом: «Всё дело в том, что мои романы следует сначала прочесть <…>, а не выносить заранее нелепых и злостных суждений, какие распространяют обо мне и моих книгах». Ну, а когда читать – если не в Год литературы! Лиха, как говорится, беда – начало…

Из рассказа Куропатова я сделал для себя выписок, пожалуй, больше всего:

«Горняки получали наряды и уходили в мойку переодеваться.В раскомандировке перед столом начальника участка нас, такелажников, осталось трое…»

«Шахта есть шахта. С тем, что на поверхности, поднатужась и крякнув, взвалишь на хребет и потихоньку да полегоньку потащишь, куда тебе надо, под землёй не вдруг совладаешь – темно, тесно, душно, сыро, аммуниция мешает…»

«Маюсь я. Мается дядя Петя Сараев. Мается Митька Логачёв. Но если мы с дядей Петей – молча, то Митька визжит истерично, матюкается. Богов, попов, крестителей, чертей и ангелов – всех поливает. Будто это они виноваты, что в шахте тесно, темно, душно, сыро…»

Ну, вот ещё:

«Утверждают, что среди шахтёров оригинальных натур куда больше, чем среди людей какой-либо другой профессии. И кто-то, говорят, не поленился и подсчитал, что десять шахтёров из десяти любят от души посмеяться. Девять из десяти – умеют рассмешить, пять из десяти – остроумцы, для которых в словесных состязаниях не бывает проигрышных ситуаций. И, наконец, среди этих десяти всегда есть один такой, кто, обладая всеми перечисленными качествами, обладает ещё тем обаянием, которое позволяет ему всегда быть в центре внимания, быть баловнем публики, её кумиром». Общаясь с шахтёрами на-гора, встречаясь с ними по сосеству, обзаведясь приятелями и даже друзьями, могу сказать, что приведённая выше «статистика» меня убеждает.

И далее в сборнике идут произведения не менее достойные: просто фамилии их авторов расположены по алфавиту всё дальше и дальше от буквы «А». Заинтересованный читатель может убедиться в этом сам.

Запала в память метафора из рассказа Владимира Конькова: когда бригадир говорит о могучих плечах секций механизированного крепления. И я нашёл у генерала «угольного племени» самое подходяшее для настоящих заметок заключение:

«Мы внизу, - говорил Виктор Васильевич Некрасов в тяжелейшие для россиян 1990-ые. – Мы опора державы. И как ни устало горняцкое плечо, как ни напряжено оно – будем подпирать, пока сможем, всё, что называем Родиной, называем Россией».