5
Большой город – большое одиночество.
Маленький город – ?..
К встрече с Городом я была готова, пожалуй, лучше любого другого в деревне. С детства я слушала бабушкины рассказы о его непонятных чудесах.
Когда-то Город начинался с кирпичных одно– двухэтажных домиков – «коттеджей». Они были окружены палисадниками, усаженными цветами и фруктовыми деревьями. В центре дома были другими – высокими «небоскребами» из стекла и бетона. Дороги – широкие и ровные, как лед. И по ним ездили «машины». А дома украшались разноцветными вывесками. И людей в Городе было много, так много, что остаться одному на улице было почти невозможно.
– Пойдем? – полуспросил, полуприказал Серый.
– Я боюсь, – внезапно призналась я. И предупредила: – Не вздумай надо мной смеяться.
– Я и не собирался, – он пожал плечами. – Это ведь как прогулка по кладбищу. Все давно уже умерло, но еще живет. Мне тоже страшно, хотя я и прихожу сюда в третий раз.
– Ты будешь моим экскурсоводом, – решила я и зашагала к неприветливой серой массе, окутанной красноватыми бликами уходящего дня, – к своему прошлому.
– Кем? – удивленно переспросил Серый мне в спину.
– Эк-скур-со-во-дом, – по слогам продиктовала я. – Это такие люди, которые водят других людей по незнакомым местам и все им рассказывают, – я понимала, что мое объяснение на правду смахивает весьма отдаленно, но более точного определения, которое говорила мне бабушка, повторить сейчас не смогла.
– Ладно, – гордо согласился Серый. – А что бы ты хотела посмотреть в первую очередь?
– Все! – заявила я.
Мы шли по широкой улице. Справа и слева – полуразрушенные строения, у основания покрытые толстым ковром мха. Бетонная дорога в трещинах, сквозь которые пробивается редкая ядовито-оранжевая трава. Я наклонилась, сорвала одну травинку и почувствовала, как по руке побежала струйка крови – порезала палец.
– Осторожнее, – запоздало предупредил Серый. – Некоторые еще и кусаются...
– Ночевать будем тут, – объявил он чуть позже, показывая рукой на темный двухэтажный дом. – Безопасно.
Внутри было прохладно. Серый взял меня за руку и уверенно повел куда-то.
– Ступеньки... Поворот... Пригни голову...
Я хотела возмутиться – нечего обращаться со мной как с младенцем, я прекрасно вижу в темноте (впрочем, конечно, гораздо хуже, чем он), но промолчала. Мама говорит, что мужчинам иногда нравится чувствовать себя защитниками.
Комната была большой, как и все вокруг. В два ряда вдоль стен стояли низкие, судя по размерам, детские, кроватки. Рядом с одной на полу валялась кукла. Когда-то у меня была точно такая же. Мама сберегла, когда с родителями из Города уходила.
– Ложись, – сказал Серый, махнув в сторону кроватей. – Я первым подежурю, потом разбужу.
Я думала, что не смогу заснуть – слишком много впечатлений набралось за один день, но сон пришел сразу, окатил теплой тяжелой волной и отступил, подчиняясь требовательному голосу Серого:
– Дина! Дина! Вставай!
Я открыла глаза. В пустом проеме окна виднелось чуть посветлевшее на горизонте небо.
– Уже утро? Чего же ты меня не разбудил?
– Это Реактор. До рассвета еще как минимум три часа, мне хватит, чтобы выспаться.
Реактор. Надо запомнить, в какой он стороне.
Я встала, и Серый тут же занял мое место, отвернулся к стене и мгновенно заснул. Я прошлась по комнате, разминая затекшие ноги (все-таки кровать была очень маленькой). У дальней стены стояли низкие шкафчики с покосившимися дверцами. Я потянула за единственную сохранившуюся ручку и замерла в удивлении.
Там было три полки, доверху набитые книгами. Я села на пол, вытащила одну, и почувствовала, как задрожали руки. Это было настоящее богатство .
...Кто-то положил руку мне на плечо. Я подпрыгнула от неожиданности, напрочь забыв про нож, Серого и прочие средства защиты, имеющиеся в моем распоряжении.
– Диночка, радость моя, разве можно так увлекаться?
Серый стоял рядом, довольный собой и окружающим миром.
– Ты напугал меня до смерти, – сказала я после того, как почувствовала, что дыхание мое пришло в норму. И вдруг заметила, что в комнате было совсем светло. – Уже день?
– Ты забыла меня разбудить. Если бы у меня не было так развито чувство времени, то...
– Все-все, я поняла. А ты знал, что здесь есть книги?
– Знал. Тебе понравилось?
– Да...
Он кивнул.
– Я так и думал. Ты – единственная из нас, кто до такой степени любит читать . Пойдем, Дина.
Город завораживал. Здесь почти ничего не было от нового мира – ни низкорослых деревьев-шептунов, ни мелких, больно кусающихся мошек, ни мягкой болотистой почвы – ничего... Только редкая трава, тишина и ветер.
Дома действительно оказались большими, очень большими, – те, что устояли во время Взрыва, а таких было немного. В окнах кое-где сохранились куски стекол. Штукатурка обсыпалась и выцветшими пятнами украшала землю вокруг.
– Зайдем? – спросила я, кивая на ближайшую к нам темноту входа.
– Нет, не сюда. Здесь нет ничего интересного. Вот дальше...
Я поверила на слово. Серый был в городе раньше, значит, знает.
Мы шли и шли. Узкие переулки, засыпанные строительным мусором; гулкие пустые дворы; магазины, заваленные полусгнившими вещами, которые уже никогда никому не пригодятся. В одном из них я нашла хороший нож, даже лучше, чем у Серого. В широком лезвии, как в зеркале, отражался мир. Первоклассная сталь, и время ее не берет. У нас такой уже не делают. Немного подумала, и отдала Сержику – ему нужнее.
Большинство вещей было изъедено крысами. Я нигде не смогла найти книг. Тот дом был единственным, только я не понимала, почему крысы обошли его стороной. От них даже у нас в деревне избавиться было трудно, что уж говорить о месте, где с ними и бороться некому.
Самих крыс мы не видели. Серый сказал, что они живут в подвалах, поэтому в подвалы мы не пойдем.
– Если нападут стаей – не отобьемся.
Я знала, что он прав. Крыс побаивалась даже Лера, а она могла поджигать вещи взглядом.
К метро мы вышли случайно. Серый, конечно же, не знал, что это такое. Думал – очередной подвал или бомбоубежище, но я поняла сразу. «Метро»... Это была моя любимая история о прошлой жизни. Наверное, потому, что я плохо ее понимала, а непонятное всегда притягивает.
– Пойдем! – умоляюще сказала я. – Пожалуйста, Сержик! Это – самое настоящее метро! И если его не засыпало...
– Нет, Дина, там могут быть крысы.
Но я не слушала его. Я спускалась по ступенькам, и чувствовала, как со всех сторон на меня накатывает темнота, прохлада и запах... Вряд ли это можно передать словами.
Серый все-таки пошел следом. То ли любопытство потянуло, то ли побоялся, что овдовеет, не успев жениться.
Огромное темное помещение, заставленное пыльными ржавыми железными ящиками странной формы. Дальше – узкие лестницы, перегороженные перилами. Мама говорила, что такие лестницы ездили сами. Нужно было только встать на ступеньку и ждать, пока она свезет тебя вниз или поднимет наверх. Кажется, это называлось...
– ...скаматор... калотор... О! Эскалатор!
– Что-что? – переспросил Сержик, услышав мой возглас.
– Это называется «эскалатор»! – гордо провозгласила я и ругнулась, запнувшись в темноте о какой-то мусор, перегораживающий ступеньки.
– Аккуратнее, Дина, – Сержик успел поймать меня за плечо и вернуть в вертикальное положение, при этом чуть не оторвав мне руку.
Мы спускались все глубже и глубже под землю. Я замерзла, но возвращаться назад не хотела, и потому не жаловалась. К запаху я привыкла быстро, потому что ждала этого и была готова. Серый только заметил:
– Чем-то пахнет. Незнакомым...
– Метро... – сказала я, словно это все объясняло. – Здесь всегда так было.
В конце концов, спуск закончился. В подземелье было темно, хоть глаз выколи, и пусто. Гулкое эхо повторило наш разговор. Сделав шаг, я врезалась носом в стену.
– Я же сказал, аккуратнее, – прошипел мне в спину Серый. Он почему-то перешел на шепот. Потом взял мою руку. – Не вздумай вырываться, Дина.
Я и не думала. Убедившись, что нос цел и невредим, я ощупала руками сразившее меня препятствие. Стена была холодной и... круглой. Глаза привыкли к темноте, и я получила возможность немного осмотреться.
– Это называется «платформа».
Потолок подпирали огромные колонны. Гладкий каменный пол был усеян кусками штукатурки, стекла и другого мусора.
– Пусти, Сержик. Я уже хорошо вижу.
Для разнообразия он почему-то мне поверил и разжал пальцы.
– Здесь ходили поезда, – я подошла к краю платформы, посмотрела под ноги. Внизу сквозь темноту проглядывали две стальные полосы. Когда-то они блестели, отполированные колесами вагонов, а потом, после Взрыва, движение встало, и рельсы покрылись ржавчиной и пылью. – Такие тележки с крышами...
– Я помню. В учебнике по математике были картинки. А ты много знаешь, – чуть раздраженно заметил Серж.
Я спрыгнула с платформы, сделала несколько шагов в сторону.
– От бабки. Она боялась, что ее мир уйдет в прошлое. Собственно, именно это и произошло, только она никак не хотела с этим смириться. Знаешь, странно, что здесь так много всего сохранилось. Мама считает, что Город – это куча развалин. Говорит, природа не терпит пустоты и быстро заполняет чем-то новым освободившееся пространство. Раз человек ушел, то обязательно должно прийти что-нибудь другое.
– Крысы...
– Нет, Сержик. Крысы – это просто продукт эволюции. Они не виноваты, что лучше нас приспособились к новой жизни. Я имела ввиду... ну, например, что лес поглотит Город или...
– Я не знаю, что такое «эволюция». Крысы идут, Дина.
Я подняла голову и не увидела, почувствовала напряжение во всем его теле.
– Где?
Серый повернул голову вправо.
– Там, – он махнул рукой, и тогда я тоже услышала пока еще далекий скрежет сотен коготков по каменному полу тоннеля.
– Ой... – только и смогла сказать я.
Серый склонился над платформой, протянул мне руки.
– Отсюда пора сматываться, моя красавица.
Я в одно мгновение оказалась рядом с ним, больно ударившись коленками о край платформы. Скрежет коготков теперь раздавался значительно отчетливей. Мы побежали.
Путь наверх почему-то оказался намного длиннее, чем вниз. В какой-то момент я почувствовала, что на спину упало что-то тяжелое и живое. Резко крутанулась, сбрасывая с себя крысиную тушку, и увидела...
Это было похоже на речной поток. Темная масса, вырываясь из тоннеля, текла к эскалатору, разбивалась у поручней на рукава и поднималась по лестничным ступенькам, догоняя и обгоняя нас. Я на мгновение замерла, парализованная страхом.
– Не останавливайся! – крикнул Серый. Он бежал по соседней лестнице. – Если они отрежут нас от входа, мы пропали!
Пропали! Не то слово! Сожрут в два счета.
Мы почти успели. До последней лестницы оставался какой-нибудь десяток шагов, когда крысы взяли нас в кольцо. Большие, размером с приличную кошку, с красными глазками-бусинками и, я не сомневалась в этом, очень острыми зубами, они смотрели на нас, как на законную добычу, и, наверное, прикидывали в уме, кому сколько достанется.
– Бей по носу, – негромко сказал Серый. – Со всей силы. Береги шею. Помни, главное – выйти на свет. Укусы потом заживут.
В левой руке он держал нож, который я ему подарила. Я в который раз пожалела, что не умею поджигать взглядом. И вообще...
Они кинулись на нас все разом. Я очень хотела испугаться, но не смогла. Чувствуя, как рвется моя одежда, как в тело вонзаются острые бритвы, как мой нож с противным хрустом входит в живые тушки, я ощущала только раздражение оттого, что мне испортили чудесную прогулку.
А потом все внезапно закончилось. Мы сидели на ступеньках у входа в метро. Сверху светило чуть красноватое солнце. Было тепло, тихо и непривычно спокойно.
– П-почему т-ты в кота не превратился, – с трудом выговорила я, пытаясь отдышаться.
– Потому что пока бы я перевоплотился, да пока сознание восстановил и сообразил, что к чему, крысы бы уже тебя дожевали, – охотно пояснил Серый. – И потом, чтобы здесь мог сделать один, пусть даже лесной, кот? Ты видела, сколько их было?
Я видела. В кои-то веки Серый подробно ответил на мой вопрос, а я не знала, стоит ли этому радоваться.
– Испортили такой день...
Серый хрипло рассмеялся.
– Я тебя предупреждал.
– А почему они не пошли за нами?
– Потому что не видят на свету. Глазные нервы атрофированы. И вообще, они открытое пространство не любят. Даже ночью на улицы редко выходят.
– «Атрофированы»... Какие ты слова знаешь!
– У тебя учусь.
– Я есть хочу.
– А у тебя крепкие нервы, моя красавица.
– Подозреваю, что и это ты выяснил заранее.
Он снова рассмеялся.
– Сколько лет мы знакомы, Дина?
– Восемнадцать, если мне не изменяет память. С моего рождения.
– Было бы странно, если бы за такой срок я выяснил только цвет твоих глаз.
– Да? А кстати, – я зажмурилась, – какого цвета у меня глаза?
– Серого, – не задумываясь, ответил он. – А насчет обеда есть одна идея. Пойдем!
– Куда?
Серж встал и протянул мне руку.
– Туда, где много еды.
6
Что может быть обыденней,
чем банка сгущенки?
Рекламный агент
Искусанные крысами ноги горели, но идти было можно. Правая рука онемела. Серый выдавил из глубокой раны побольше крови, чтобы заразы в организме не осталось, и туго перетянул лоскутом моей же рубашки. Сам он выглядел примерно также, только держался на ногах чуть увереннее.
– Промыть бы надо, вдруг они ядовитые? – сказала я, с трудом поднимаясь.
– Они не ядовитые, – заверил Сержик. – Да и где ж здесь нужные травы возьмешь? Ай, ладно, авось обойдется. Не в первый раз.
– Главное, чтобы не в последний.
– Не будь занудой, Диночка. Помнится, ты хотела приключений. Вот и наслаждайся.
Разве я говорила именно о таких приключениях?
Через полчаса блужданий по лабиринтам незнакомых улиц, когда мне уже начинало казаться, что Серый просто-напросто заблудился и теперь боится в этом признаться, мы остановились у тяжелой железной двери. Мне даже не нужно было ее открывать, чтобы понять, что за ней начинается спуск под землю. Бомбоубежище. Когда ждали войны, такие строились в каждом дворе. Только война так и не успела начаться.
– Не пойду! – заявила я и на всякий случай отступила на пару шагов от Сержа. – Крыс на сегодня было более чем достаточно.
– Там нет крыс.
Серый сказал это таким тоном, что мне сразу же захотелось ему поверить, но я не поддалась минутной слабости.
– Почему? – спросила я подозрительно.
– Не знаю, Диночка. Но я говорю правду. Крыс там нет. Я что, похож на самоубийцу? Между прочим, это ты полезла в...
– Все-все, верю, – сказала я поспешно. Не люблю, когда мне напоминают о собственной глупости.
Серый вставил нож в тонкую щель между дверными створками, и одна из них легко ушла в стену. Я вздохнула и шагнула за Серым в темноту.
Внизу оказалось довольно большое и очень холодное помещение, заваленное деревянными ящиками и пластиковыми упаковками. На полу у входа валялись открытые пустые банки, стружка и оберточная бумага.
– Я ел, – сказал Серый, кивая на мусор. – Когда последний раз приходил в Город. Раньше я об этом складе не знал.
– Это съедобно? – Я ткнула пальцем в коробки.
– Угу.
– До сих пор?
– Это же военные запасы. На века делались.
Серый подошел к полке у стены. Я услышала, как рвется упаковка.
– Держи, – он протянул мне жестяную банку, покрытую толстым слоем масла. – Открывай ножом. Сможешь?
– Смогу.
Когда-то у нас дома было полно консервов.
Мой дед был человеком прозорливым, недаром Совет возглавлял. После Взрыва, когда оставшиеся в живых люди беспорядочно рванули из Города кто куда, он свою семью вывез очень даже организовано. Сюда, в деревню. А когда начался голод, он уговорил несколько мужиков из тех, кто еще на ногах мог стоять, натаскать продуктов из Города из неприкосновенных армейских запасов. Женщины поначалу ругались, потому что радиации боялись больше, чем голода. А дед сказал, что он от своей дозы облучения уже давно помереть должен был. Не помер, значит, не судьба. Беда общая, детей нужно выходить, иначе конец всему. И пошел с первой группой в набег на продуктовые склады. Так вот и получилось, что те, кто не умер от радиации, выжил на радиоактивных консервах. И моя мать в том числе.
В банке, которую дал мне Сержик, оказалось тушеное мясо. Есть пришлось руками. Большие сочные соленые куски таяли во рту, напоминая о детстве. Соус тек по пальцам, падая на пол жирными уродливыми кляксами.
– Мы похожи на варваров, – заметила я, отыскивая среди бесчисленных коробок хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее воду.
– Варвары? – Серый напрягся, пытаясь открыть какой-то ящик. – Кто такие?
– Варвары – это германские племена, разрушившие великую Римскую цивилизацию.
– Ну-у, сравнила! Когда произошел Взрыв, большинства из нас еще и на свете не было. Этот мир разрушился сам по себе. Мы только доедаем то, что осталось. Держи.
В протянутой им банке оказался обыкновенный компот.
Серый ел быстро и много. Мне казалось, что его не интересует вкус мяса или молока – лишь бы не помереть от голода. До Римской цивилизации ему не было никакого дела. Мужчина... Охотник. Потребитель, как говорит мама.
Потом, наевшись, мы еще долго сидели молча. Мне хотелось спать, но оставаться в этом подземелье было страшновато.
– Почему все-таки нет крыс? – спросила я, пытаясь не зевать.
– Какая разница, Диночка? – Серый поднялся, потянулся. – Пора выбираться отсюда. Когда сядет солнце, мы должны быть в том доме, где ночевали вчера. Я больше не знаю здесь безопасных мест.
Солнце действительно садилось. Как быстро пролетел день...
– Слушай, Сержик! Если здесь столько еды, то почему бы нам не захватить немного в деревню? С голоду ведь помрем до следующего урожая!
– Не помрем, – уверенно и как-то лениво ответил он. – Не впервой. И потом... Ты же знаешь, что наши ничего городского есть не будут. Отвыкли уже. И боятся. Не боялись бы – из Города столько всего можно было бы домой принести... Здесь ведь и оружие есть... Только поискать надо... Так нет! Сами не ходят, и нам не разрешают!
Серый опять начинал злиться.
– Ну, ничего, скоро все изменится... Скоро...
Я догадывалась, что он имел в виду. Уже не в первый раз я слышала среди молодежи недовольные реплики в адрес Старших. Пока еще им не хватало лидера... Пока. Серый был прирожденным вожаком. Я чувствовала, что момент прощания со старыми порядками уже не за горами. Только вот я не знала, к добру ли это.
– Пора домой, – сказала я, стараясь увести разговор в сторону. – Только уходить не хочется.
– Если с нами ничего больше не случится, обещаю, что мы сюда еще наведаемся.
Хорошее обещание, интересно, останется ли оно в силе после сегодняшней ночи?
7
Всем тем, чья совесть нечиста,
Кто прячется в своем краю,
Закрыты райские врата,
А нас встречает Бог в раю...
Крестоносец
Мы снова спали по очереди. Сначала я, потом Сержик. Улегшись на согретую мной постель, он долго ворочался с боку на бок, ворчал, что, мол, кровать маловата. Как будто виновата в этом была я. Но зато когда он все-таки заснул, то сон этот был крепче крепкого. И вот в этом моя вина точно имелась. Вечером я тайком подсыпала ему во фляжку с водой толченые корни сон-травы. Я знала, что он будет вне себя, когда проснется, хотя бы потому, что у него будет страшно болеть голова, и все же рискнула. Я надеялась вернуться раньше, чем наступит счастливый момент его пробуждения. Мой путь пролегал через пустые улицы, слабо освещенные далекими розовыми отблесками работающего Реактора. Туда я, собственно, и шла. Мне казалось, что я найду там ответы на все свои вопросы. Это было чистейшей воды сумасшествие, но разве не так называла меня Лера?
Из-под стены в мою сторону рванулась серая тень. Крыса! Я взмахнула ножом, крыса отскочила, злобно сверкнув маленькими глазками.
– Пшла вон! – прикрикнула я и тут же испуганно смолкла. Мой голос гулким эхом отразился от стен, ударил в уши и пропал. Повторять опыт не хотелось. Во истину, молчание – золото.
Крыса исчезла, но, видимо, не надолго. Стоило поторопиться, если я не хотела стать чьим-то ранним завтраком. Что там говорила мама? Что после войны должны были выжить только крысы и тараканы? Ну, войны-то не было, так что неизвестно, кто в этих развалинах еще остался. Кроме крыс и тараканов, конечно.
Розовая полоса на горизонте постепенно становилась все шире и ярче. Веяло прохладой. Я чувствовала, что близка к цели.
Оба звука я услышала одновременно. Шуршание множества лапок за спиной и шелест воды впереди. Я резко обернулась.
Если в метро крысиная стая напомнила мне речной поток, то уж здесь, на улице это было больше похоже на бескрайнее болото. Оно чуть заметно колыхалось в такт моим шагам и, как мне показалось, с каждым мгновением все прибывало. Интересно, почему все эти чудные зверушки до сих пор на меня не кинулись? Впрочем, задавать подобные вопросы в слух я посчитала не тактичным.
Я сделала неуверенный шаг, потом еще один. Крысы шли следом, словно подталкивали меня к воде. К воде?
Повернуться спиной к крысиной стае было верхом героизма. Я и не повернулась, только чуть скосила глаза и увидела... Еще полсотни шагов, и дорога, по которой я, вернее сказать, мы шли, заканчивалась у реки. Если бы не скрежет коготков по мостовой, я бы услышала тихий плеск волн, набегавших на высокий крутой берег. Река была широкой. Очень широкой. В отдалении на другом ее берегу, окутанные розовым сиянием, светились какие-то строения. Реактор. Я почти дошла.
Я снова сконцентрировалась на крысиной стае. Тысячи маленьких красных глазок смотрели на меня внимательно, ненавидяще, голодно. Какое-то время мы так и стояли, я и это жуткое болото. Потом оно колыхнулось в мою сторону, и я инстинктивно отступила назад, к реке. И снова тишина и молчание. И потом еще один мой шаг к темной глубокой воде. Они что, хотят меня утопить? Мертвечина нынче пользуется особым спросом?
Ну, вообще-то я умела плавать. Серый научил. Но воду мы не любили. Любая вода всегда полна неожиданностей. Мы все это хорошо усвоили на собственном же опыте. Последняя беда случилась прошлым летом, когда ушел на реку и не вернулся дядя Юра, отец Марика. Мы так и не узнали, что с ним случилось. «Вода дала, вода взяла», – сказал кто-то в общине.
Сейчас, похоже, выбирать не приходилось. Или с головой в воду, или с ножом на стаю. Только бы не оказалось, что эти твари тоже умеют плавать! Стараясь не показывать страха, я сделала еще несколько шагов и оказалась почти на краю обрыва. Крысы остановились. Краем глаз я заметила, что небо на востоке заметно посветлело. Хорошо. Только бы переждать восход, а там, глядишь, крысы и сами разбегутся. Если верить Серому, они боятся света. Правда, если верить ему же, они и на улицах редко появляются. Можно сказать, мне крупно повезло.
Я нащупала ступнями край обрыва, оттолкнулась и прыгнула вниз головой, не слушая раздавшегося за спиной предостерегающего крика.
Вода оказалась прохладной и мягкой. Я погружалась все глубже и глубже, поначалу наслаждаясь ею, и в какой-то момент поняла, что пропала... Не было ни верха, ни низа, только одна сплошная синева. Она закручивала меня, несла куда-то, не считаясь с количеством воздуха в моих легких. Бороться за ускользающую жизнь не хотелось – навалилась апатия, чувство совершенно мне непривычное. Я закрыла глаза и выдохнула остатки воздуха. Умирать всегда лучше быстро. Ловушка захлопнулась.
Я очнулась на горячем песке. Над головой раскинулось темное синее небо без единой звездочки, красивое, но совершенно чужое. Наперекор его вечернему цвету вокруг было по полуденному светло. Я встала и огляделась. Бесконечный желтый берег и бесконечная синяя вода. Где-то далеко вода и небо сливались в одно, такое же бесконечное, пространство. Яркими вспышками молний в этом пространстве метались белые птицы, ныряя то в воду, то в небо. Невероятно красивое зрелище.
Я медленно подошла к воде. Вблизи она оказалась не синей, а черной, как ночь, и в этой черноте непонятным образом отражались я, берег и птицы. Я осторожно коснулась босой ступней набежавшей волны и тут же отдернула ногу. Вода была горячей как кипяток и холодной как лед одновременно.
– Ди-и-на-а! – зазвенел в моих ушах голос Серого. Окружающая меня реальность как-то зыбко передернулась. – Дина, черт возьми, что ты наделала!
Я огляделась, но вокруг по-прежнему никого не было. Я наконец-то обнаружила в себе хоть какие-то эмоции – удивление и страх. Ой-ой, куда же это я попала?! И, главное, как из этого «куда» выбраться обратно?
– Не надо бояться, – раздался за спиной скрипучий, как несмазанная дверная петля, голос. Я подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Это было самое обыкновенное привидение. Из тех, что иногда бродят по деревенской улице, заглядывают в окна и пытаются напугать несмышленых малышей, потому что ни на кого больше не способны произвести впечатление. Совершенно безвредная нелепая выдумка нашего мира.
– Странно, – сказала я, разглядывая призрачное сияние, отдаленно напоминающее фигуру Эдьки – такое же высокое, худое и розовое, – а у нас дома привидения не разговаривают.
– Время еще не пришло, – скрипнуло оно мне в ответ. – Лет через сто заговорят как миленькие. Потом хлопот не оберетесь – они такие болтливые! Между прочим, я – не привидение.
– Да? А похоже...
– Знаю, – во вздохе существа послышалось сожаление. – Я должен тебе кое-что объяснить, Диана Странная. Присядем или пройдемся?
Я окинула взглядом песчаные пляжи без начала и конца.
– Везде одно и то же?
– Не везде. И не всегда. Кому как повезет.
– Тогда лучше пройдемся. Вдруг я – везучая?
– Ты? Ты – да, Диана Странная.
Обнадеженная таким заявлением, я двинулась вдоль линии прибоя, стараясь не приближаться к воде. Она мне не нравилась. Привидение (я упорно отказывалась видеть в нем что-нибудь еще) скользило рядом, почему-то оставляя на песке широкий след.
– Ты ждешь объяснений. Слушай. Это место, – привидение махнуло конечностью, исполняющей функцию руки, – называется Эм-мирьем...
– Эм чем?
– Эм-мирьем. Междумирьем. Хотя нет, по большому счету оно вообще никак не называется, но тебе так будет проще меня понять... Так вот, Междумирье – это реальность, которая заполняет пространство между мирами. Оно призывает к себе тех, кто колеблется, и дает им возможность сделать выбор.
– А нельзя с этого места поподробнее? Что-то я плохо тебя понимаю.
– Ладно, – привидение снова вздохнуло, видимо расстроившись из-за моей тупости. – Приведу самый примитивный пример. Представь себе молодого человека, вся проблема которого заключается в том, что он в полнолуние независимо от собственных желаний превращается в волка.
– Оборотень, что ли? Ну и что в этом такого? Серый так умеет, только не в волка. Волки – зверье мерзкое...
– Это сейчас вам «ничего». А еще какую-нибудь тысячу лет назад... И вообще, не перебивай. На чем я остановился?
– На том, что молодой человек превращался в волка.
– Да!.. Первую половину своей жизни он провел в бегах и постоянном страхе, вздрагивая от собственной тени. В то время, знаешь ли, за такие способности живьем сжигали на костре...
– Вспомнила! Это называется «охота на ведьм». Я читала.
– Междумирье, – невозмутимо продолжало привидение, – призвало этого человека и предложило ему выбор – жить в вечном страхе, но у себя дома или перебраться в другой, пусть поначалу и чужой мир, в котором оборотень – явление повседневное и непримечательное. Как ты думаешь, что он выбрал?
– Раз ты мне это рассказываешь, значит, второе, – я пожала плечами. – Слушай, а что, кроме нашего мира есть еще и другие?
– Бесконечное множество. Ну, теперь ты понимаешь?
– Кажется, да.
Бесконечное множество... В это трудно поверить, и именно поэтому я и поверила. Самое нелепое, как правило, оказывается правдой.
Земля под ногами закачалась, словно кто-то встряхнул скатерть на столе. Я потеряла равновесие и упала на песок.
– Очнись, Дина! Ну, пожалуйста, очнись! – настойчиво просил где-то невидимый и далекий Сержик. В его голосе слышались совершенно непривычные интонации. Испугался он, что ли?
Привидение присело рядом. Я подтянула ноги к груди, обхватила их руками и повернулась к воде. Вдалеке, рассекая спокойную синюю гладь, медленно плыл огромный корабль с гордо поднятыми парусами цвета крови.
– Я же говорил, ты везучая, Диана Странная...
– Почему ты меня так называешь?
– Так было принято во времена моей молодости... Ну, знаешь, – Вильгельм Завоеватель, Ричард Львиное Сердце, Иоанн Грозный... Я привык.
– А я, значит, «Странная»?
– Это определение наиболее точно отражает твою сущность.
– Да, наверное... – Я вспомнила своих друзей. – Впрочем, с таким же успехом ты мог сказать «Ненормальная». Или «Сумасшедшая».
– Ты придаешь слишком большое значение пустым словам.
Корабль все плыл. Я знала, что там, под алыми парусами, находятся двое, для которых мечта стала реальностью. Это была любимая сказка моей мамы.
– Междумирье призывает не всех, – рассуждало тем временем привидение. – Только лучших, особенных. Я сам отбираю кандидатуры.
– Ты?
– Я. Я – Проводник между мирами. Я указываю Путь заблудшим и помогаю нерешительным, – в скрипучем голосе звучала непомерная гордость. Ну, прямо как Серый... – Я нашел тебя, Диана Странная, как находил многих других, и позвал...
– Как? Как позвал?
– Крысы...
– Крысы... Это ты?!
– Ну... ты ведь не пришла бы по собственной воле. Вы боитесь воды.
– Я чуть не умерла! Они могли меня загрызть!
– Не преувеличивай, – строго сказало привидение. – Крысы – всего лишь наваждение. Ты искала людей, похожих на себя. Ты ведь за этим пошла на станцию.
– На какую станцию?
– Ну... (как вы говорите?) к Реактору. Реактор – это бывшая атомная станция.
– А-а...
Очень понятно.
– Ты думала, там есть кто-нибудь... что-нибудь... такое, что поможет тебе. Так вот, я и есть твоя помощь. Я могу подарить тебе любой мир. И ты будешь там тем, кем захочешь – от попрошайки до местного божества. Я даю тебе возможность выбирать.
– Вообще-то я хочу...
– Ди-и-ина!
Голос Сержика ворвался в Междумирье словно ураган, поднимая на своем пути огромные волны из воды и песка, в которых исчезли корабль с алыми парусами, белые птицы и привидение. Нетронутым стихией оказался только тот клочок земли, где сидела я. Конец света продолжался несколько мгновений, а потом все внезапно закончилось.
– Какой он у тебя, оказывается, настойчивый, – удивленно заметило привидение, снова появляясь рядом. – Знаешь, по-моему, тебе лучше поторопиться с выбором, иначе твой приятель разнесет нашу и без того хрупкую реальность в клочья.
Я улыбнулась. Вспомнила сильную руку, вытаскивающую меня из трясины, метро и крыс, глаза – карий и голубой. Да, Серый всегда был необычайно упрям.
– Я хочу вернуться.
– Подумай хорошо, Диана Странная, – сердито сказало привидение. Похоже, ему не понравился мой ответ. – Второго шанса у тебя не будет.
– Мне не о чем думать. Там – мой дом. Разве тебе это не понятно?
Привидение вздохнуло.
– Стоило тогда мне так распинаться... Могла бы сразу сказать. Выход там же, где и вход, – оно протянуло руку в сторону синей кромки воды. – Ныряй. Если переборешь страх, вернешься в свой мир живой.
– А если нет?
Привидение хмыкнуло, и я тут же пожалела, что спросила.
Я встала, подошла к воде. Одна из волн коснулась моих ног, обжигая не то холодом, не то жаром. Мне стало страшно.
– Ты сделала свой выбор, Диана Странная, – напомнило привидение из-за спины. – Теперь поздно отступать.
В его голосе звучало неприкрытое злорадство. Ну уж нет! Не хочу, чтобы меня потом приводили в качестве примера посетителям этого «Эм-мирья»! Я тут же разозлилась. Забыв о страхе, я с разбегу нырнула головой вниз прямо в набегающие волны бесконечной воды, которая (я это вспомнила) называется «океаном». Я погружалась в нее все глубже и глубже, и не было ни верха, ни низа, только одна сплошная синева вокруг. Я снова испугалась. Мелькнула мысль, что этот заплесневелый призрак обманул меня, отправил на верную смерть, чтобы восстановить свое пошатнувшееся самолюбие. Я чувствовала, как кончается воздух в легких. Для мертвого не важно, в каком мире его похоронят. Как там говорили? Вода дала, вода взяла...
Я готова была сдаться... Нет, я уже сдалась, когда чья-то рука схватила меня за волосы, потянула наверх...
Меня били по щекам, резко, ритмично и больно давили на грудную клетку, проталкивали через плотно сжатые губы воздух в легкие, насильно заставляя дышать, и снова били по щекам...
– Дина, Ди-и-на-а! – звенел в моих ушах голос Сержа. – Дина, черт возьми, что ты наделала! Не хочешь со мной жить, не надо, только открой глаза! Ну, пожалуйста, очнись! Скажи что-нибудь!
Я, наконец, почувствовала спиной жесткую траву и камни. Серый держал меня за плечи и тряс так, словно я была молодым дубком, с которого в качестве приза за настойчивость должны посыпаться желуди.
Я закашлялась, выплевывая солено-горькую, не речную воду.
– Перестань, ты меня убьешь... – прошептала я.
– Жива...
– Жива, конечно. Ты что-то говорил по поводу нашего совместного проживания?
Радость в голосе Серого исчезла так же быстро, как и появилась.
– Тебе послышалось, моя красавица. С этого момента, если будешь делать что-то вопреки моим просьбам...
– Скорее уж приказам!
– ... я тебя вообще запру в доме!
– Какое счастье, что мы живем раздельно!
– Пока раздельно. Но, раз уж возникла такая необходимость, я, конечно, что-нибудь придумаю. Веришь?
– Верю...
Теперь-то мне не оставалось ничего другого, как соглашаться с ним, поскольку единственный шанс избавиться от его присутствия в своей жизни я уже упустила. Ладно, еще не вечер. Как говорит мама, в жизни командуют мужчины, а правят женщины.
Большой город – большое одиночество.
Маленький город – ?..
К встрече с Городом я была готова, пожалуй, лучше любого другого в деревне. С детства я слушала бабушкины рассказы о его непонятных чудесах.
Когда-то Город начинался с кирпичных одно– двухэтажных домиков – «коттеджей». Они были окружены палисадниками, усаженными цветами и фруктовыми деревьями. В центре дома были другими – высокими «небоскребами» из стекла и бетона. Дороги – широкие и ровные, как лед. И по ним ездили «машины». А дома украшались разноцветными вывесками. И людей в Городе было много, так много, что остаться одному на улице было почти невозможно.
– Пойдем? – полуспросил, полуприказал Серый.
– Я боюсь, – внезапно призналась я. И предупредила: – Не вздумай надо мной смеяться.
– Я и не собирался, – он пожал плечами. – Это ведь как прогулка по кладбищу. Все давно уже умерло, но еще живет. Мне тоже страшно, хотя я и прихожу сюда в третий раз.
– Ты будешь моим экскурсоводом, – решила я и зашагала к неприветливой серой массе, окутанной красноватыми бликами уходящего дня, – к своему прошлому.
– Кем? – удивленно переспросил Серый мне в спину.
– Эк-скур-со-во-дом, – по слогам продиктовала я. – Это такие люди, которые водят других людей по незнакомым местам и все им рассказывают, – я понимала, что мое объяснение на правду смахивает весьма отдаленно, но более точного определения, которое говорила мне бабушка, повторить сейчас не смогла.
– Ладно, – гордо согласился Серый. – А что бы ты хотела посмотреть в первую очередь?
– Все! – заявила я.
Мы шли по широкой улице. Справа и слева – полуразрушенные строения, у основания покрытые толстым ковром мха. Бетонная дорога в трещинах, сквозь которые пробивается редкая ядовито-оранжевая трава. Я наклонилась, сорвала одну травинку и почувствовала, как по руке побежала струйка крови – порезала палец.
– Осторожнее, – запоздало предупредил Серый. – Некоторые еще и кусаются...
– Ночевать будем тут, – объявил он чуть позже, показывая рукой на темный двухэтажный дом. – Безопасно.
Внутри было прохладно. Серый взял меня за руку и уверенно повел куда-то.
– Ступеньки... Поворот... Пригни голову...
Я хотела возмутиться – нечего обращаться со мной как с младенцем, я прекрасно вижу в темноте (впрочем, конечно, гораздо хуже, чем он), но промолчала. Мама говорит, что мужчинам иногда нравится чувствовать себя защитниками.
Комната была большой, как и все вокруг. В два ряда вдоль стен стояли низкие, судя по размерам, детские, кроватки. Рядом с одной на полу валялась кукла. Когда-то у меня была точно такая же. Мама сберегла, когда с родителями из Города уходила.
– Ложись, – сказал Серый, махнув в сторону кроватей. – Я первым подежурю, потом разбужу.
Я думала, что не смогу заснуть – слишком много впечатлений набралось за один день, но сон пришел сразу, окатил теплой тяжелой волной и отступил, подчиняясь требовательному голосу Серого:
– Дина! Дина! Вставай!
Я открыла глаза. В пустом проеме окна виднелось чуть посветлевшее на горизонте небо.
– Уже утро? Чего же ты меня не разбудил?
– Это Реактор. До рассвета еще как минимум три часа, мне хватит, чтобы выспаться.
Реактор. Надо запомнить, в какой он стороне.
Я встала, и Серый тут же занял мое место, отвернулся к стене и мгновенно заснул. Я прошлась по комнате, разминая затекшие ноги (все-таки кровать была очень маленькой). У дальней стены стояли низкие шкафчики с покосившимися дверцами. Я потянула за единственную сохранившуюся ручку и замерла в удивлении.
Там было три полки, доверху набитые книгами. Я села на пол, вытащила одну, и почувствовала, как задрожали руки. Это было настоящее богатство .
...Кто-то положил руку мне на плечо. Я подпрыгнула от неожиданности, напрочь забыв про нож, Серого и прочие средства защиты, имеющиеся в моем распоряжении.
– Диночка, радость моя, разве можно так увлекаться?
Серый стоял рядом, довольный собой и окружающим миром.
– Ты напугал меня до смерти, – сказала я после того, как почувствовала, что дыхание мое пришло в норму. И вдруг заметила, что в комнате было совсем светло. – Уже день?
– Ты забыла меня разбудить. Если бы у меня не было так развито чувство времени, то...
– Все-все, я поняла. А ты знал, что здесь есть книги?
– Знал. Тебе понравилось?
– Да...
Он кивнул.
– Я так и думал. Ты – единственная из нас, кто до такой степени любит читать . Пойдем, Дина.
Город завораживал. Здесь почти ничего не было от нового мира – ни низкорослых деревьев-шептунов, ни мелких, больно кусающихся мошек, ни мягкой болотистой почвы – ничего... Только редкая трава, тишина и ветер.
Дома действительно оказались большими, очень большими, – те, что устояли во время Взрыва, а таких было немного. В окнах кое-где сохранились куски стекол. Штукатурка обсыпалась и выцветшими пятнами украшала землю вокруг.
– Зайдем? – спросила я, кивая на ближайшую к нам темноту входа.
– Нет, не сюда. Здесь нет ничего интересного. Вот дальше...
Я поверила на слово. Серый был в городе раньше, значит, знает.
Мы шли и шли. Узкие переулки, засыпанные строительным мусором; гулкие пустые дворы; магазины, заваленные полусгнившими вещами, которые уже никогда никому не пригодятся. В одном из них я нашла хороший нож, даже лучше, чем у Серого. В широком лезвии, как в зеркале, отражался мир. Первоклассная сталь, и время ее не берет. У нас такой уже не делают. Немного подумала, и отдала Сержику – ему нужнее.
Большинство вещей было изъедено крысами. Я нигде не смогла найти книг. Тот дом был единственным, только я не понимала, почему крысы обошли его стороной. От них даже у нас в деревне избавиться было трудно, что уж говорить о месте, где с ними и бороться некому.
Самих крыс мы не видели. Серый сказал, что они живут в подвалах, поэтому в подвалы мы не пойдем.
– Если нападут стаей – не отобьемся.
Я знала, что он прав. Крыс побаивалась даже Лера, а она могла поджигать вещи взглядом.
К метро мы вышли случайно. Серый, конечно же, не знал, что это такое. Думал – очередной подвал или бомбоубежище, но я поняла сразу. «Метро»... Это была моя любимая история о прошлой жизни. Наверное, потому, что я плохо ее понимала, а непонятное всегда притягивает.
– Пойдем! – умоляюще сказала я. – Пожалуйста, Сержик! Это – самое настоящее метро! И если его не засыпало...
– Нет, Дина, там могут быть крысы.
Но я не слушала его. Я спускалась по ступенькам, и чувствовала, как со всех сторон на меня накатывает темнота, прохлада и запах... Вряд ли это можно передать словами.
Серый все-таки пошел следом. То ли любопытство потянуло, то ли побоялся, что овдовеет, не успев жениться.
Огромное темное помещение, заставленное пыльными ржавыми железными ящиками странной формы. Дальше – узкие лестницы, перегороженные перилами. Мама говорила, что такие лестницы ездили сами. Нужно было только встать на ступеньку и ждать, пока она свезет тебя вниз или поднимет наверх. Кажется, это называлось...
– ...скаматор... калотор... О! Эскалатор!
– Что-что? – переспросил Сержик, услышав мой возглас.
– Это называется «эскалатор»! – гордо провозгласила я и ругнулась, запнувшись в темноте о какой-то мусор, перегораживающий ступеньки.
– Аккуратнее, Дина, – Сержик успел поймать меня за плечо и вернуть в вертикальное положение, при этом чуть не оторвав мне руку.
Мы спускались все глубже и глубже под землю. Я замерзла, но возвращаться назад не хотела, и потому не жаловалась. К запаху я привыкла быстро, потому что ждала этого и была готова. Серый только заметил:
– Чем-то пахнет. Незнакомым...
– Метро... – сказала я, словно это все объясняло. – Здесь всегда так было.
В конце концов, спуск закончился. В подземелье было темно, хоть глаз выколи, и пусто. Гулкое эхо повторило наш разговор. Сделав шаг, я врезалась носом в стену.
– Я же сказал, аккуратнее, – прошипел мне в спину Серый. Он почему-то перешел на шепот. Потом взял мою руку. – Не вздумай вырываться, Дина.
Я и не думала. Убедившись, что нос цел и невредим, я ощупала руками сразившее меня препятствие. Стена была холодной и... круглой. Глаза привыкли к темноте, и я получила возможность немного осмотреться.
– Это называется «платформа».
Потолок подпирали огромные колонны. Гладкий каменный пол был усеян кусками штукатурки, стекла и другого мусора.
– Пусти, Сержик. Я уже хорошо вижу.
Для разнообразия он почему-то мне поверил и разжал пальцы.
– Здесь ходили поезда, – я подошла к краю платформы, посмотрела под ноги. Внизу сквозь темноту проглядывали две стальные полосы. Когда-то они блестели, отполированные колесами вагонов, а потом, после Взрыва, движение встало, и рельсы покрылись ржавчиной и пылью. – Такие тележки с крышами...
– Я помню. В учебнике по математике были картинки. А ты много знаешь, – чуть раздраженно заметил Серж.
Я спрыгнула с платформы, сделала несколько шагов в сторону.
– От бабки. Она боялась, что ее мир уйдет в прошлое. Собственно, именно это и произошло, только она никак не хотела с этим смириться. Знаешь, странно, что здесь так много всего сохранилось. Мама считает, что Город – это куча развалин. Говорит, природа не терпит пустоты и быстро заполняет чем-то новым освободившееся пространство. Раз человек ушел, то обязательно должно прийти что-нибудь другое.
– Крысы...
– Нет, Сержик. Крысы – это просто продукт эволюции. Они не виноваты, что лучше нас приспособились к новой жизни. Я имела ввиду... ну, например, что лес поглотит Город или...
– Я не знаю, что такое «эволюция». Крысы идут, Дина.
Я подняла голову и не увидела, почувствовала напряжение во всем его теле.
– Где?
Серый повернул голову вправо.
– Там, – он махнул рукой, и тогда я тоже услышала пока еще далекий скрежет сотен коготков по каменному полу тоннеля.
– Ой... – только и смогла сказать я.
Серый склонился над платформой, протянул мне руки.
– Отсюда пора сматываться, моя красавица.
Я в одно мгновение оказалась рядом с ним, больно ударившись коленками о край платформы. Скрежет коготков теперь раздавался значительно отчетливей. Мы побежали.
Путь наверх почему-то оказался намного длиннее, чем вниз. В какой-то момент я почувствовала, что на спину упало что-то тяжелое и живое. Резко крутанулась, сбрасывая с себя крысиную тушку, и увидела...
Это было похоже на речной поток. Темная масса, вырываясь из тоннеля, текла к эскалатору, разбивалась у поручней на рукава и поднималась по лестничным ступенькам, догоняя и обгоняя нас. Я на мгновение замерла, парализованная страхом.
– Не останавливайся! – крикнул Серый. Он бежал по соседней лестнице. – Если они отрежут нас от входа, мы пропали!
Пропали! Не то слово! Сожрут в два счета.
Мы почти успели. До последней лестницы оставался какой-нибудь десяток шагов, когда крысы взяли нас в кольцо. Большие, размером с приличную кошку, с красными глазками-бусинками и, я не сомневалась в этом, очень острыми зубами, они смотрели на нас, как на законную добычу, и, наверное, прикидывали в уме, кому сколько достанется.
– Бей по носу, – негромко сказал Серый. – Со всей силы. Береги шею. Помни, главное – выйти на свет. Укусы потом заживут.
В левой руке он держал нож, который я ему подарила. Я в который раз пожалела, что не умею поджигать взглядом. И вообще...
Они кинулись на нас все разом. Я очень хотела испугаться, но не смогла. Чувствуя, как рвется моя одежда, как в тело вонзаются острые бритвы, как мой нож с противным хрустом входит в живые тушки, я ощущала только раздражение оттого, что мне испортили чудесную прогулку.
А потом все внезапно закончилось. Мы сидели на ступеньках у входа в метро. Сверху светило чуть красноватое солнце. Было тепло, тихо и непривычно спокойно.
– П-почему т-ты в кота не превратился, – с трудом выговорила я, пытаясь отдышаться.
– Потому что пока бы я перевоплотился, да пока сознание восстановил и сообразил, что к чему, крысы бы уже тебя дожевали, – охотно пояснил Серый. – И потом, чтобы здесь мог сделать один, пусть даже лесной, кот? Ты видела, сколько их было?
Я видела. В кои-то веки Серый подробно ответил на мой вопрос, а я не знала, стоит ли этому радоваться.
– Испортили такой день...
Серый хрипло рассмеялся.
– Я тебя предупреждал.
– А почему они не пошли за нами?
– Потому что не видят на свету. Глазные нервы атрофированы. И вообще, они открытое пространство не любят. Даже ночью на улицы редко выходят.
– «Атрофированы»... Какие ты слова знаешь!
– У тебя учусь.
– Я есть хочу.
– А у тебя крепкие нервы, моя красавица.
– Подозреваю, что и это ты выяснил заранее.
Он снова рассмеялся.
– Сколько лет мы знакомы, Дина?
– Восемнадцать, если мне не изменяет память. С моего рождения.
– Было бы странно, если бы за такой срок я выяснил только цвет твоих глаз.
– Да? А кстати, – я зажмурилась, – какого цвета у меня глаза?
– Серого, – не задумываясь, ответил он. – А насчет обеда есть одна идея. Пойдем!
– Куда?
Серж встал и протянул мне руку.
– Туда, где много еды.
6
Что может быть обыденней,
чем банка сгущенки?
Рекламный агент
Искусанные крысами ноги горели, но идти было можно. Правая рука онемела. Серый выдавил из глубокой раны побольше крови, чтобы заразы в организме не осталось, и туго перетянул лоскутом моей же рубашки. Сам он выглядел примерно также, только держался на ногах чуть увереннее.
– Промыть бы надо, вдруг они ядовитые? – сказала я, с трудом поднимаясь.
– Они не ядовитые, – заверил Сержик. – Да и где ж здесь нужные травы возьмешь? Ай, ладно, авось обойдется. Не в первый раз.
– Главное, чтобы не в последний.
– Не будь занудой, Диночка. Помнится, ты хотела приключений. Вот и наслаждайся.
Разве я говорила именно о таких приключениях?
Через полчаса блужданий по лабиринтам незнакомых улиц, когда мне уже начинало казаться, что Серый просто-напросто заблудился и теперь боится в этом признаться, мы остановились у тяжелой железной двери. Мне даже не нужно было ее открывать, чтобы понять, что за ней начинается спуск под землю. Бомбоубежище. Когда ждали войны, такие строились в каждом дворе. Только война так и не успела начаться.
– Не пойду! – заявила я и на всякий случай отступила на пару шагов от Сержа. – Крыс на сегодня было более чем достаточно.
– Там нет крыс.
Серый сказал это таким тоном, что мне сразу же захотелось ему поверить, но я не поддалась минутной слабости.
– Почему? – спросила я подозрительно.
– Не знаю, Диночка. Но я говорю правду. Крыс там нет. Я что, похож на самоубийцу? Между прочим, это ты полезла в...
– Все-все, верю, – сказала я поспешно. Не люблю, когда мне напоминают о собственной глупости.
Серый вставил нож в тонкую щель между дверными створками, и одна из них легко ушла в стену. Я вздохнула и шагнула за Серым в темноту.
Внизу оказалось довольно большое и очень холодное помещение, заваленное деревянными ящиками и пластиковыми упаковками. На полу у входа валялись открытые пустые банки, стружка и оберточная бумага.
– Я ел, – сказал Серый, кивая на мусор. – Когда последний раз приходил в Город. Раньше я об этом складе не знал.
– Это съедобно? – Я ткнула пальцем в коробки.
– Угу.
– До сих пор?
– Это же военные запасы. На века делались.
Серый подошел к полке у стены. Я услышала, как рвется упаковка.
– Держи, – он протянул мне жестяную банку, покрытую толстым слоем масла. – Открывай ножом. Сможешь?
– Смогу.
Когда-то у нас дома было полно консервов.
Мой дед был человеком прозорливым, недаром Совет возглавлял. После Взрыва, когда оставшиеся в живых люди беспорядочно рванули из Города кто куда, он свою семью вывез очень даже организовано. Сюда, в деревню. А когда начался голод, он уговорил несколько мужиков из тех, кто еще на ногах мог стоять, натаскать продуктов из Города из неприкосновенных армейских запасов. Женщины поначалу ругались, потому что радиации боялись больше, чем голода. А дед сказал, что он от своей дозы облучения уже давно помереть должен был. Не помер, значит, не судьба. Беда общая, детей нужно выходить, иначе конец всему. И пошел с первой группой в набег на продуктовые склады. Так вот и получилось, что те, кто не умер от радиации, выжил на радиоактивных консервах. И моя мать в том числе.
В банке, которую дал мне Сержик, оказалось тушеное мясо. Есть пришлось руками. Большие сочные соленые куски таяли во рту, напоминая о детстве. Соус тек по пальцам, падая на пол жирными уродливыми кляксами.
– Мы похожи на варваров, – заметила я, отыскивая среди бесчисленных коробок хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее воду.
– Варвары? – Серый напрягся, пытаясь открыть какой-то ящик. – Кто такие?
– Варвары – это германские племена, разрушившие великую Римскую цивилизацию.
– Ну-у, сравнила! Когда произошел Взрыв, большинства из нас еще и на свете не было. Этот мир разрушился сам по себе. Мы только доедаем то, что осталось. Держи.
В протянутой им банке оказался обыкновенный компот.
Серый ел быстро и много. Мне казалось, что его не интересует вкус мяса или молока – лишь бы не помереть от голода. До Римской цивилизации ему не было никакого дела. Мужчина... Охотник. Потребитель, как говорит мама.
Потом, наевшись, мы еще долго сидели молча. Мне хотелось спать, но оставаться в этом подземелье было страшновато.
– Почему все-таки нет крыс? – спросила я, пытаясь не зевать.
– Какая разница, Диночка? – Серый поднялся, потянулся. – Пора выбираться отсюда. Когда сядет солнце, мы должны быть в том доме, где ночевали вчера. Я больше не знаю здесь безопасных мест.
Солнце действительно садилось. Как быстро пролетел день...
– Слушай, Сержик! Если здесь столько еды, то почему бы нам не захватить немного в деревню? С голоду ведь помрем до следующего урожая!
– Не помрем, – уверенно и как-то лениво ответил он. – Не впервой. И потом... Ты же знаешь, что наши ничего городского есть не будут. Отвыкли уже. И боятся. Не боялись бы – из Города столько всего можно было бы домой принести... Здесь ведь и оружие есть... Только поискать надо... Так нет! Сами не ходят, и нам не разрешают!
Серый опять начинал злиться.
– Ну, ничего, скоро все изменится... Скоро...
Я догадывалась, что он имел в виду. Уже не в первый раз я слышала среди молодежи недовольные реплики в адрес Старших. Пока еще им не хватало лидера... Пока. Серый был прирожденным вожаком. Я чувствовала, что момент прощания со старыми порядками уже не за горами. Только вот я не знала, к добру ли это.
– Пора домой, – сказала я, стараясь увести разговор в сторону. – Только уходить не хочется.
– Если с нами ничего больше не случится, обещаю, что мы сюда еще наведаемся.
Хорошее обещание, интересно, останется ли оно в силе после сегодняшней ночи?
7
Всем тем, чья совесть нечиста,
Кто прячется в своем краю,
Закрыты райские врата,
А нас встречает Бог в раю...
Крестоносец
Мы снова спали по очереди. Сначала я, потом Сержик. Улегшись на согретую мной постель, он долго ворочался с боку на бок, ворчал, что, мол, кровать маловата. Как будто виновата в этом была я. Но зато когда он все-таки заснул, то сон этот был крепче крепкого. И вот в этом моя вина точно имелась. Вечером я тайком подсыпала ему во фляжку с водой толченые корни сон-травы. Я знала, что он будет вне себя, когда проснется, хотя бы потому, что у него будет страшно болеть голова, и все же рискнула. Я надеялась вернуться раньше, чем наступит счастливый момент его пробуждения. Мой путь пролегал через пустые улицы, слабо освещенные далекими розовыми отблесками работающего Реактора. Туда я, собственно, и шла. Мне казалось, что я найду там ответы на все свои вопросы. Это было чистейшей воды сумасшествие, но разве не так называла меня Лера?
Из-под стены в мою сторону рванулась серая тень. Крыса! Я взмахнула ножом, крыса отскочила, злобно сверкнув маленькими глазками.
– Пшла вон! – прикрикнула я и тут же испуганно смолкла. Мой голос гулким эхом отразился от стен, ударил в уши и пропал. Повторять опыт не хотелось. Во истину, молчание – золото.
Крыса исчезла, но, видимо, не надолго. Стоило поторопиться, если я не хотела стать чьим-то ранним завтраком. Что там говорила мама? Что после войны должны были выжить только крысы и тараканы? Ну, войны-то не было, так что неизвестно, кто в этих развалинах еще остался. Кроме крыс и тараканов, конечно.
Розовая полоса на горизонте постепенно становилась все шире и ярче. Веяло прохладой. Я чувствовала, что близка к цели.
Оба звука я услышала одновременно. Шуршание множества лапок за спиной и шелест воды впереди. Я резко обернулась.
Если в метро крысиная стая напомнила мне речной поток, то уж здесь, на улице это было больше похоже на бескрайнее болото. Оно чуть заметно колыхалось в такт моим шагам и, как мне показалось, с каждым мгновением все прибывало. Интересно, почему все эти чудные зверушки до сих пор на меня не кинулись? Впрочем, задавать подобные вопросы в слух я посчитала не тактичным.
Я сделала неуверенный шаг, потом еще один. Крысы шли следом, словно подталкивали меня к воде. К воде?
Повернуться спиной к крысиной стае было верхом героизма. Я и не повернулась, только чуть скосила глаза и увидела... Еще полсотни шагов, и дорога, по которой я, вернее сказать, мы шли, заканчивалась у реки. Если бы не скрежет коготков по мостовой, я бы услышала тихий плеск волн, набегавших на высокий крутой берег. Река была широкой. Очень широкой. В отдалении на другом ее берегу, окутанные розовым сиянием, светились какие-то строения. Реактор. Я почти дошла.
Я снова сконцентрировалась на крысиной стае. Тысячи маленьких красных глазок смотрели на меня внимательно, ненавидяще, голодно. Какое-то время мы так и стояли, я и это жуткое болото. Потом оно колыхнулось в мою сторону, и я инстинктивно отступила назад, к реке. И снова тишина и молчание. И потом еще один мой шаг к темной глубокой воде. Они что, хотят меня утопить? Мертвечина нынче пользуется особым спросом?
Ну, вообще-то я умела плавать. Серый научил. Но воду мы не любили. Любая вода всегда полна неожиданностей. Мы все это хорошо усвоили на собственном же опыте. Последняя беда случилась прошлым летом, когда ушел на реку и не вернулся дядя Юра, отец Марика. Мы так и не узнали, что с ним случилось. «Вода дала, вода взяла», – сказал кто-то в общине.
Сейчас, похоже, выбирать не приходилось. Или с головой в воду, или с ножом на стаю. Только бы не оказалось, что эти твари тоже умеют плавать! Стараясь не показывать страха, я сделала еще несколько шагов и оказалась почти на краю обрыва. Крысы остановились. Краем глаз я заметила, что небо на востоке заметно посветлело. Хорошо. Только бы переждать восход, а там, глядишь, крысы и сами разбегутся. Если верить Серому, они боятся света. Правда, если верить ему же, они и на улицах редко появляются. Можно сказать, мне крупно повезло.
Я нащупала ступнями край обрыва, оттолкнулась и прыгнула вниз головой, не слушая раздавшегося за спиной предостерегающего крика.
Вода оказалась прохладной и мягкой. Я погружалась все глубже и глубже, поначалу наслаждаясь ею, и в какой-то момент поняла, что пропала... Не было ни верха, ни низа, только одна сплошная синева. Она закручивала меня, несла куда-то, не считаясь с количеством воздуха в моих легких. Бороться за ускользающую жизнь не хотелось – навалилась апатия, чувство совершенно мне непривычное. Я закрыла глаза и выдохнула остатки воздуха. Умирать всегда лучше быстро. Ловушка захлопнулась.
Я очнулась на горячем песке. Над головой раскинулось темное синее небо без единой звездочки, красивое, но совершенно чужое. Наперекор его вечернему цвету вокруг было по полуденному светло. Я встала и огляделась. Бесконечный желтый берег и бесконечная синяя вода. Где-то далеко вода и небо сливались в одно, такое же бесконечное, пространство. Яркими вспышками молний в этом пространстве метались белые птицы, ныряя то в воду, то в небо. Невероятно красивое зрелище.
Я медленно подошла к воде. Вблизи она оказалась не синей, а черной, как ночь, и в этой черноте непонятным образом отражались я, берег и птицы. Я осторожно коснулась босой ступней набежавшей волны и тут же отдернула ногу. Вода была горячей как кипяток и холодной как лед одновременно.
– Ди-и-на-а! – зазвенел в моих ушах голос Серого. Окружающая меня реальность как-то зыбко передернулась. – Дина, черт возьми, что ты наделала!
Я огляделась, но вокруг по-прежнему никого не было. Я наконец-то обнаружила в себе хоть какие-то эмоции – удивление и страх. Ой-ой, куда же это я попала?! И, главное, как из этого «куда» выбраться обратно?
– Не надо бояться, – раздался за спиной скрипучий, как несмазанная дверная петля, голос. Я подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Это было самое обыкновенное привидение. Из тех, что иногда бродят по деревенской улице, заглядывают в окна и пытаются напугать несмышленых малышей, потому что ни на кого больше не способны произвести впечатление. Совершенно безвредная нелепая выдумка нашего мира.
– Странно, – сказала я, разглядывая призрачное сияние, отдаленно напоминающее фигуру Эдьки – такое же высокое, худое и розовое, – а у нас дома привидения не разговаривают.
– Время еще не пришло, – скрипнуло оно мне в ответ. – Лет через сто заговорят как миленькие. Потом хлопот не оберетесь – они такие болтливые! Между прочим, я – не привидение.
– Да? А похоже...
– Знаю, – во вздохе существа послышалось сожаление. – Я должен тебе кое-что объяснить, Диана Странная. Присядем или пройдемся?
Я окинула взглядом песчаные пляжи без начала и конца.
– Везде одно и то же?
– Не везде. И не всегда. Кому как повезет.
– Тогда лучше пройдемся. Вдруг я – везучая?
– Ты? Ты – да, Диана Странная.
Обнадеженная таким заявлением, я двинулась вдоль линии прибоя, стараясь не приближаться к воде. Она мне не нравилась. Привидение (я упорно отказывалась видеть в нем что-нибудь еще) скользило рядом, почему-то оставляя на песке широкий след.
– Ты ждешь объяснений. Слушай. Это место, – привидение махнуло конечностью, исполняющей функцию руки, – называется Эм-мирьем...
– Эм чем?
– Эм-мирьем. Междумирьем. Хотя нет, по большому счету оно вообще никак не называется, но тебе так будет проще меня понять... Так вот, Междумирье – это реальность, которая заполняет пространство между мирами. Оно призывает к себе тех, кто колеблется, и дает им возможность сделать выбор.
– А нельзя с этого места поподробнее? Что-то я плохо тебя понимаю.
– Ладно, – привидение снова вздохнуло, видимо расстроившись из-за моей тупости. – Приведу самый примитивный пример. Представь себе молодого человека, вся проблема которого заключается в том, что он в полнолуние независимо от собственных желаний превращается в волка.
– Оборотень, что ли? Ну и что в этом такого? Серый так умеет, только не в волка. Волки – зверье мерзкое...
– Это сейчас вам «ничего». А еще какую-нибудь тысячу лет назад... И вообще, не перебивай. На чем я остановился?
– На том, что молодой человек превращался в волка.
– Да!.. Первую половину своей жизни он провел в бегах и постоянном страхе, вздрагивая от собственной тени. В то время, знаешь ли, за такие способности живьем сжигали на костре...
– Вспомнила! Это называется «охота на ведьм». Я читала.
– Междумирье, – невозмутимо продолжало привидение, – призвало этого человека и предложило ему выбор – жить в вечном страхе, но у себя дома или перебраться в другой, пусть поначалу и чужой мир, в котором оборотень – явление повседневное и непримечательное. Как ты думаешь, что он выбрал?
– Раз ты мне это рассказываешь, значит, второе, – я пожала плечами. – Слушай, а что, кроме нашего мира есть еще и другие?
– Бесконечное множество. Ну, теперь ты понимаешь?
– Кажется, да.
Бесконечное множество... В это трудно поверить, и именно поэтому я и поверила. Самое нелепое, как правило, оказывается правдой.
Земля под ногами закачалась, словно кто-то встряхнул скатерть на столе. Я потеряла равновесие и упала на песок.
– Очнись, Дина! Ну, пожалуйста, очнись! – настойчиво просил где-то невидимый и далекий Сержик. В его голосе слышались совершенно непривычные интонации. Испугался он, что ли?
Привидение присело рядом. Я подтянула ноги к груди, обхватила их руками и повернулась к воде. Вдалеке, рассекая спокойную синюю гладь, медленно плыл огромный корабль с гордо поднятыми парусами цвета крови.
– Я же говорил, ты везучая, Диана Странная...
– Почему ты меня так называешь?
– Так было принято во времена моей молодости... Ну, знаешь, – Вильгельм Завоеватель, Ричард Львиное Сердце, Иоанн Грозный... Я привык.
– А я, значит, «Странная»?
– Это определение наиболее точно отражает твою сущность.
– Да, наверное... – Я вспомнила своих друзей. – Впрочем, с таким же успехом ты мог сказать «Ненормальная». Или «Сумасшедшая».
– Ты придаешь слишком большое значение пустым словам.
Корабль все плыл. Я знала, что там, под алыми парусами, находятся двое, для которых мечта стала реальностью. Это была любимая сказка моей мамы.
– Междумирье призывает не всех, – рассуждало тем временем привидение. – Только лучших, особенных. Я сам отбираю кандидатуры.
– Ты?
– Я. Я – Проводник между мирами. Я указываю Путь заблудшим и помогаю нерешительным, – в скрипучем голосе звучала непомерная гордость. Ну, прямо как Серый... – Я нашел тебя, Диана Странная, как находил многих других, и позвал...
– Как? Как позвал?
– Крысы...
– Крысы... Это ты?!
– Ну... ты ведь не пришла бы по собственной воле. Вы боитесь воды.
– Я чуть не умерла! Они могли меня загрызть!
– Не преувеличивай, – строго сказало привидение. – Крысы – всего лишь наваждение. Ты искала людей, похожих на себя. Ты ведь за этим пошла на станцию.
– На какую станцию?
– Ну... (как вы говорите?) к Реактору. Реактор – это бывшая атомная станция.
– А-а...
Очень понятно.
– Ты думала, там есть кто-нибудь... что-нибудь... такое, что поможет тебе. Так вот, я и есть твоя помощь. Я могу подарить тебе любой мир. И ты будешь там тем, кем захочешь – от попрошайки до местного божества. Я даю тебе возможность выбирать.
– Вообще-то я хочу...
– Ди-и-ина!
Голос Сержика ворвался в Междумирье словно ураган, поднимая на своем пути огромные волны из воды и песка, в которых исчезли корабль с алыми парусами, белые птицы и привидение. Нетронутым стихией оказался только тот клочок земли, где сидела я. Конец света продолжался несколько мгновений, а потом все внезапно закончилось.
– Какой он у тебя, оказывается, настойчивый, – удивленно заметило привидение, снова появляясь рядом. – Знаешь, по-моему, тебе лучше поторопиться с выбором, иначе твой приятель разнесет нашу и без того хрупкую реальность в клочья.
Я улыбнулась. Вспомнила сильную руку, вытаскивающую меня из трясины, метро и крыс, глаза – карий и голубой. Да, Серый всегда был необычайно упрям.
– Я хочу вернуться.
– Подумай хорошо, Диана Странная, – сердито сказало привидение. Похоже, ему не понравился мой ответ. – Второго шанса у тебя не будет.
– Мне не о чем думать. Там – мой дом. Разве тебе это не понятно?
Привидение вздохнуло.
– Стоило тогда мне так распинаться... Могла бы сразу сказать. Выход там же, где и вход, – оно протянуло руку в сторону синей кромки воды. – Ныряй. Если переборешь страх, вернешься в свой мир живой.
– А если нет?
Привидение хмыкнуло, и я тут же пожалела, что спросила.
Я встала, подошла к воде. Одна из волн коснулась моих ног, обжигая не то холодом, не то жаром. Мне стало страшно.
– Ты сделала свой выбор, Диана Странная, – напомнило привидение из-за спины. – Теперь поздно отступать.
В его голосе звучало неприкрытое злорадство. Ну уж нет! Не хочу, чтобы меня потом приводили в качестве примера посетителям этого «Эм-мирья»! Я тут же разозлилась. Забыв о страхе, я с разбегу нырнула головой вниз прямо в набегающие волны бесконечной воды, которая (я это вспомнила) называется «океаном». Я погружалась в нее все глубже и глубже, и не было ни верха, ни низа, только одна сплошная синева вокруг. Я снова испугалась. Мелькнула мысль, что этот заплесневелый призрак обманул меня, отправил на верную смерть, чтобы восстановить свое пошатнувшееся самолюбие. Я чувствовала, как кончается воздух в легких. Для мертвого не важно, в каком мире его похоронят. Как там говорили? Вода дала, вода взяла...
Я готова была сдаться... Нет, я уже сдалась, когда чья-то рука схватила меня за волосы, потянула наверх...
Меня били по щекам, резко, ритмично и больно давили на грудную клетку, проталкивали через плотно сжатые губы воздух в легкие, насильно заставляя дышать, и снова били по щекам...
– Дина, Ди-и-на-а! – звенел в моих ушах голос Сержа. – Дина, черт возьми, что ты наделала! Не хочешь со мной жить, не надо, только открой глаза! Ну, пожалуйста, очнись! Скажи что-нибудь!
Я, наконец, почувствовала спиной жесткую траву и камни. Серый держал меня за плечи и тряс так, словно я была молодым дубком, с которого в качестве приза за настойчивость должны посыпаться желуди.
Я закашлялась, выплевывая солено-горькую, не речную воду.
– Перестань, ты меня убьешь... – прошептала я.
– Жива...
– Жива, конечно. Ты что-то говорил по поводу нашего совместного проживания?
Радость в голосе Серого исчезла так же быстро, как и появилась.
– Тебе послышалось, моя красавица. С этого момента, если будешь делать что-то вопреки моим просьбам...
– Скорее уж приказам!
– ... я тебя вообще запру в доме!
– Какое счастье, что мы живем раздельно!
– Пока раздельно. Но, раз уж возникла такая необходимость, я, конечно, что-нибудь придумаю. Веришь?
– Верю...
Теперь-то мне не оставалось ничего другого, как соглашаться с ним, поскольку единственный шанс избавиться от его присутствия в своей жизни я уже упустила. Ладно, еще не вечер. Как говорит мама, в жизни командуют мужчины, а правят женщины.