3
Все чудесатее и чудесатее...
Алиса
– Не может быть! – ахнула Машка.
– Не кричи, – поморщился Сержик. – Они не любят шума.
– Они?
– Ну... болота... Они немножко живые.
– Только немножко? – съязвила я. Окружающий мир мне не нравился, вызывая чувство беспричинного страха. Я злилась на Серого, потому что, уже увидев его на танке, уже поняла, что этот поход за ягодой вряд ли будет похож на предыдущие. Серый любил приключения. Особенно в моем обществе.
– Говорят, отсюда еще никто не возвращался, – задумчиво сказала Лера. Спасибо, утешила.
– Глупости, – отрезал Эдик. – Мы с Серым здесь уже раз десять были – и ничего, до сих пор живы-здоровы.
– Это никогда не поздно исправить, – ехидно заметила Машка. Я усмехнулась, Эдик нахмурился.
– Я рад, что ты пошла со мной, – сказал мне Сержик. – Здесь самая вкусная ягода во всем лесу. Ты такой еще не ела.
– И ты, конечно, решил расширить мой кругозор. Уверена, эта прогулка – исключительно твоя идея.
– Моя, – самодовольно кивнул он. – Я хотел, чтобы ты перестала на меня дуться.
– Мне боязно, – призналась я, не обращая внимания на его слова. – Все какое-то чужое... Трава... зеленая, да? Как в книжках. Только откуда? Бабушка говорила, что после Взрыва лес сильно изменился... Они ведь, когда в деревне обосновывались, весь его обшарили вдоль и поперек. И по болотам ходили...
Сержик ответить не успел – за спиной раздался удивленный возглас Леры:
– Смотрите! Что это?
У нее на ладони лежало несколько маленьких розовых ягодок. Земляника. Не наша, желтоватая с толстыми белыми прожилками, а самая настоящая, как на старых картинках.
Машка осторожно подцепила длинным, загнутым как у птицы, ногтем одну ягодку с ладони Леры и сунула в рот.
– Ты что, с ума сошла? – крикнула я. – А вдруг ее есть нельзя?!
– Вкусно, – улыбнулась Машка.
– Не волнуйся, Диночка, здесь все съедобное, – заверил Серый.
Я ведь уже говорила, что самоуверенность – отличительная черта его характера?
– Пойдемте дальше, – предложил Эдик. – Вам здесь понравится...
Это был совершенно чужой лес, наполненный незнакомыми запахами, звуками, красками. Особенно красками. Мы не привыкли к зеленой траве и цветам, пахнущим медом, к высоким деревьям, у которых не видно макушек, к сладкой воде из родника. К отсутствию дождя. К необыкновенно звонкому эху. У нас в общине еще живы те, кто помнит время, когда весь мир был таким ...
Уши внезапно заполнил звенящий грохот. Я вскинула голову. С неба что-то падало. Это что-то было объято пламенем. Я закричала. Я очень хотела убежать куда-нибудь, но бежать было некуда, и я просто смотрела на огненный ком и кричала. Потом земля вздрогнула от удара, я потеряла равновесие и упала, хорошенько стукнувшись о кстати подвернувшуюся корягу.
Гул и грохот исчез. Я еще немного полежала, прислушиваясь. Когда падает такая жуткая горящая штуковина с неба, всегда начинается пожар, и я хотела знать, где именно он начался, чтобы понять, в какую сторону бежать...
Пожара не было. Я медленно поднялась, сделала несколько шагов, проверяя на прочность собственные ноги. Померещилось, что ли? Ничего себе – померещилось! Чуть не оглохла...
Второй раз я упала по собственной вине, запнувшись о торчавшую из земли корягу. Я растянулась на зеленой траве, ткнувшись во что-то холодное и железное, замерла на мгновение, а когда подняла голову...
Он лежал, зарывшись носом в черную чужую землю среди изломанных, искореженных от почти ощутимой боли деревьев. Корпус покрыт мхом и травой. Пустые дыры вместо окон.
– Ой, – тихо сказала за спиной Лера. – Что это?
– Самолет, – ответила я. – На таких раньше люди летали по воздуху.
– Как птицы?
– Да. Смотри, вот крылья.
– Но они, наверное, тяжелые, как же ими махать?
– Не знаю.
– Ты что-то путаешь, Дина.
– Нет, не путаю. Ты разве не помнишь? Нам Митяй картинки показывал.
Митяй (Дмитрий Альбертович) – один из бывших инженеров станции, а ныне деревенский механик и по совместительству наш учитель математики. Ему уже за восемьдесят перевалило, а память до сих пор лучше, чем у меня.
– Не помню, – с раскаянием сказала Лера. – Ты же знаешь, мы не любили учиться. Только ты... Но ты-то совсем другая.
– Спасибо за напоминание. Ты слышала шум?
– Слышала... Что это было?
– Сама бы хотела знать.
Мне на плечо легла тяжелая ладонь Сержа. Я подпрыгнула от неожиданности.
– Я тебя потерял, – спокойно сказал он. – Не уходи далеко, здесь можно заблудиться.
– Еще один! Я, между прочим, не такая беспомощная, как вам всем кажется! – тут же вскинулась я.
– Сержик, Дина нашла... как, говоришь, эта штука называется?
– Самолет, – повторила я и махнула рукой. Впрочем, удивить Серого мне не удалось.
– Знаю. Он свалился с неба еще когда мы с Эдькой сюда впервые забрели.
– Что, прямо на ваших глазах?!
– Ага, – Серый зевнул.
– Но ты никогда об этом не рассказывал!
– А должен был?
– Ты ведь собираешься со мною жить!
– Собираюсь. А что, возникли какие-нибудь проблемы? – в его голосе послышалась угроза.
– Дина... – предостерегающе шепнула Лерка. Она немного побаивалась Серого. Не удивительно, его боялось пол-общины. Время от времени к этой половине присоединялась и я.
– Испугались мы тогда изрядно, – неохотно признался он. – Только что было все в порядке, и вдруг – гул, грохот, словно второй Взрыв случился. Мы сначала не поняли ничего, наверх посмотрели, а там он. Падает. А голову от людских криков аж надвое разрывает... Страшно... Удар был такой, что земля под ногами закачалась.
– Я хочу посмотреть...
– Нет. Мы с Эдькой там были. Внутри все выгорело. И ни одного трупа, как будто он пустой летел. Только оболочка и осталась. Ничего интересного.
– Но ведь кто-то же кричал?!
– Кричал, – согласился он. – А может, нам показалось.
Я знала, что с Сержем спорить бесполезно. Обидно, конечно, но лучше не надо. Я заглянула в его глаза. Левый, голубой, отражал небо, правый карий – меня. И никаких эмоций.
– Но разве так бывает?
– Почем я знаю. Бывает, наверное. Он на наших глазах уже четвертый раз падает. Слышала шум?
– Угу.
– Только сегодня немножко тише было... Картинка повторяется, а звук убрали. Отец говорил, что раньше для этого какое-то специальное название было...
– Кино? – с надеждой спросила я. Я не знала, что это такое, но слово помнила.
– Может быть, – пожал плечами Серый. – Смешное слово... Может быть... Земля полна чудес, Диночка.
– А Старшие думают, что их мир ушел навсегда. Слушай, а что, если это совсем не так, если люди – те, другие – где-то рядом? Город...
Серж сжал мое плечо, наклонился и шепнул на ухо:
– Город мертв.
– Ты-то откуда знаешь?
– Просто поверь мне на слово.
– А...
– Не вздумай что-нибудь выкинуть, моя красавица, – рука, сдавливающая плечо, сжалась сильнее. – Ты меня знаешь.
– Хорошо-хорошо... – если спорить дальше, можно ненароком лишиться некоторых частей тела. Серый кость сломает – не заметит.
– Обещай!
– Обещаю...
Клещи разжались. Я с облегчением почувствовала, как к плечу хлынула кровь.
– Ребя-а-а-та-а! – донеслось до нас из-за деревьев.
– Пошли, – сказала Лера. Для нее, так же, как и для Серого, этот вопрос был закрыт.
Мы собирали ягоду – знакомую и незнакомую. Последнюю Серж велел съесть сразу, сказал – болота все равно не дадут вынести. Я подумала, что он просто хочет сохранить от старших свой секрет. Что ж, возможно он и прав. В любом случае, оспаривать это я не собиралась. В конце концов, мне с ним еще жить вместе некоторое время. Некоторое... Всю жизнь.
Лера разожгла костер, и мы зажарили тушку зайца, пойманного ребятами, закоптили среди остывающих угольков грибы и желуди. Заяц был похож на наших, домашних, только всего с четырьмя лапками, а вот таких красивых грибов с большими белыми ножками и ярко-красными в крапинку шляпками я раньше не видела. Наевшись, мы развалились в мягкой траве.
– Кажется, пора возвращаться, – нехотя сказал Эдик, глядя на темнеющее небо.
– Пора, – откликнулась Лера. Машка, лежа на животе, тихо вздохнула.
– Как странно...
– Что, Диночка? – Серый перекатился на бок, ласково улыбнулся. Ласково. Это было что-то новое. Обычно, видя его улыбку, я инстинктивно ожидала неприятностей. Похоже, даже на него подействовала чудная магия этого места.
– Про Сердце болот столько всего страшного рассказывали, а на самом деле все оказалось не так. Выходит, Старшие нас обманывали? Они не видели его... таким?
– Видели, моя красавица. Только действительно не таким . Болота... Я же говорю – они живые. Понравился человек – показали чудо, выпустили обратно, в мир. Не понравился – и сгинул навсегда. Старшие здесь чужие. Пережитки прошлого. Для них Сердце болот – гиблое место.
– А мы – свои?
– Свои... Даже ты. Лера, туши костер, этот огонь только тебя слушается.
«Даже ты». Как я устала это слушать. Другая. Не такая, как они. Можно подумать, я могла выбирать.
Как только в рыжих глазах Леры исчезли последние отблески пламени, мир вокруг нас погрузился в темноту. Я поморгала, привыкая к внезапно наступившей ночи, и поняла, что чужой лес исчез, забрав с собой теплое солнце и яркие краски. Капал до противного знакомый мелкий дождь. Мы вернулись в болота.
– Все на месте? – раздался рядом голос Сержа. Его глаза яркими угольками светились в темноте. – Эдька?
– Погоди, Серый. Один совет напоследок, девочки. Общине лучше не знать, куда мы ходили. Не поверят, а если поверят, больше в лес не пустят. Договорились?
Мы что-то согласно промычали в ответ.
– Хорошо. Теперь можно идти.
– Не отставайте, – предупредил Серый. Нащупал мою руку. – Не вырывайся, Диночка. Здесь опасно, а у меня нет желания искать себе новую жену.
Я хмыкнула, но промолчала. Начинала привыкать к его заботе.
Мы снова долго петляли по лесу, увязая почти по колено в топкой почве. В темноте я видела гораздо хуже, чем мои спутники. Несколько раз оступалась, падала в трясину, и, если бы не крепкая хватка Серого, вполне могла бы там и остаться... Машка, в очередной раз помогая вытаскивать меня из болота, ударилась спиной о невесть откуда взявшееся дерево и повредила крыло. Эдик, тащивший ее мешок, тихо ругался, глядя, как во всплеске пламени, рожденном Лерой, сгорает злополучная осинка... Мы шли и шли, и мне начало казаться, что этому походу не будет конца.
Я, конечно, оказалась не права. Закончились болота, потом закончился лес. Светало. На башне танка сидел Марик, Машкин ровесник и друг. Увидев нас, он подскочил и радостно, на все поле, завопил:
– Вернулись! Вернулись!
Потом сосредоточенно замолчал – наверное, звал кого-то. Кого? Зачем?
Мы в недоумении переглянулись.
– Чего орешь? – спросил Эдик, придирчиво оглядывая свой костюм. Как всегда, на нем не было ни пылинки. Как будто по болотам с нами ходил не он, а его тень.
– Как чего? – обиженно спросил Марик. – Вас уже вся община ищет. Лес прочесали, реку... Только что в болота не ныряли!
«А надо было», – подумала я.
– Что, одного дня без нас прожить не можете? – ехидно поинтересовалась Машка, явно напрашиваясь на комплимент.
– Одного?! А четырех не хочешь?
Мы хором охнули. Нет, не хором. Эдик с Серым промолчали. Хорошо, наверное, иметь крепкие нервы.
– Ну ладно, четырех... Все равно, чего орать? – пожал плечами Серж. – Ты же телепат, Марик. Надо было просто позвать...
– Я звал, – заверил Марик. – Звал, аж голова разболелась! Да только вы как сквозь землю провалились!
Он даже не представлял, насколько был близок к истине.
4
Женщине спокойно жить
мешают два обстоятельства:
муж и еще раз муж.
Женщина
– Здравствуй, – сказала я, ласково похлопывая по черному стволу дуба. Его плоские и тонкие, как книжные страницы, ветви склонились к моему лицу в ответном приветствии. – Скучал?
Я поплотнее притянула к поясу корзинку и двинулась вокруг дуба, осторожно стряхивая в нее бурые желуди размером с мою ладонь. Дуб развлекал меня смешными историями, я смеялась и следила за тем, чтобы не повредить хрупкие ветки.
– Приходи теперь дня через три, не раньше, – проскрипел он напоследок.
– Обязательно. Спасибо, – я погладила протянутую мне ветку. Ритуал выполнен, можно отправляться дальше.
– Э-ге-ге, – раздалось за моей спиной. – Диночка, дружочек, что это ты здесь делаешь?
Говорят же, что у лжи короткие ноги. У моей, похоже, их и вовсе не было от рождения.
Я медленно повернулась, одновременно ощупывая ступнями мягкую болотистую почву. Не хватает еще куда-нибудь провалиться у него на глазах!..
– Сержик, дружочек, – сказала я, стараясь наиболее точно воспроизвести его собственные интонации, – если мне не изменяет память, лес не принадлежит даже общине, а ты мне не родич, чтобы я должна была давать тебе отчет...
– Пока не родич, – напомнил он и вкрадчиво осведомился: – Ты, никак, в путешествие собралась?
Я вспомнила, что Серый в гневе бывает страшен, и, к тому же, умеет читать чужие мысли, а потому решила не отрицать очевидного. Правда, это очевидное резко отличалось от того, что я сказала маме.
– Вот еще... Просто к тетке хочу сходить, – махнула я рукой. От напряженных попыток сохранить перед мысленным взором образ волосатой толстой тети Тины у меня тут же разболелась голова.
– К тетке... – протянул Серый, прикрыл правый, карий глаз и небрежно ткнул пальцем мне в бок. – А желуди – это, конечно, гостинец от мамы?
– Ага, – согласилась я.
– М-м... По-моему, тебе чего-то не хватает для поддержания образа.
– Чего? – спросила я подозрительно, ожидая подвоха.
– Красной шапочки.
Эта сказка была из серии тех, которые Серый в детстве прослушал с необычайным вниманием. Уверена, его любимым героем был волк. Попрощавшись с образом тети Тины, я рискнула сменить тактику. Как говорит мама, лучшее средство защиты – это нападение.
– А что здесь делаешь ты? Если мне не изменяет память, ты собирался на охоту! У тебя свидание?!
Если я хотела его насмешить, то мне это удалось. К сожалению, именно такой цели я и не преследовала. Серый захохотал, громко, от всей души. Потом внезапно словно оборвал себя. Я поняла, что с нападением, как и с враньем, у меня тоже получилось не очень.
– Ты постоянно впутываешься в неприятности, Диночка...
– Я?! – Я задохнулась от возмущения.
– Ты. А у меня...
– А не ты ли впутываешь меня в эти самые неприятности?!
Он, как всегда, пропустил мои слова мимо ушей.
– ... нет желания искать себе новую подругу, поэтому...
Уж в чем в чем, а в этом утверждении он постоянен. Мы с Сержем выросли вместе и, сколько я помню, он всегда охранял меня, как свою собственность. Поначалу я над этим не задумывалась, а когда задумалась, что-либо изменить было мне уже не под силу. Я, конечно, раздражалась, но Серого мои эмоции совершенно не волновали.
– ...окончен. Мы возвращаемся домой.
Если я что-то и пропустила из его слов, то, видимо, что-то незначительное. Ход его мыслей был мне абсолютно ясен. Последняя жалкая попытка предпринималась мною уже скорее от отчаяния, нежели от уверенности в успехе.
– Сержик, ну пожалуйста, ну что тебе стоит... Я только хочу немного прогуляться... Не будешь же ты вечно за мной следить... Твои же дружки тебя и засмеют... Ну пожалуйста...
– Ты становишься такой покладистой, когда чего-то хочешь, – усмехнулся Серый голубым, как небо, левым глазом. Я обиженно поджала губы.
– Я уже и маму предупредила...
– Предупредила! Наврала с три короба!
Что было, то было. Хорошо еще, что он, похоже, не знал, что именно я ей наврала...
– Так ты, значит, в Город подалась, моя красавица?
Вот вам и вся конспирация. Нет, определенно, сегодня не мой день.
– Ты обещал, что не будешь ни в чем меня ограничивать, – напомнила я мрачно. Это не было шантажом. Шантажировать Серого – все равно, что кидаться на танк с лопатой.
– Я? Ни в чем? Я обещал? Наверное, тебе приснилось.
Наверное. В кошмарном сне.
– Знаешь, почему я не удивлена твоим словам?
– Не знаю, – хмыкнул Серый. – Почему?
– Потому что ничего другого от тебя ждать не приходится!
Я стала медленно выбираться из дубовых зарослей, ступая по своим же, еще не окончательно исчезнувшим следам.
– Помнится, и ты мне кое-что обещала, Диночка, – сказал Серый, легко передвигаясь рядом. Он не боялся леса, словно знал все его тайны. Впрочем, мне думалось, что он вообще ничего не боится.
– Что именно?
– Ты обещала не ходить в Город.
– Тебе приснилось, – отрезала я.
– Думаешь?
Я не стала спорить. Мало ли что он мне в ответ может предъявить.
Пока я размышляла на эту тему, Серж, видимо, пришел к какому-то решению.
– Знаешь, Диночка, чтобы ты не считала меня тираном (а ведь именно так ты и считаешь), предлагаю тебе отправиться в Город вместе. Если только, – я, даже не поворачивая головы, почувствовала, как изменилось его поведение, – ты, радость моя, не собиралась куда-нибудь в другое место...
– Ты ревнуешь?
Последний вопрос был явно лишним. Ревнивее Серого я во всей общине не встречала. Ревнивее и неуравновешенней. Он выходил из себя по любому поводу.
– Ты думаешь?
Серый резко остановился, схватил меня за руку, развернул к себе. Я увидела, как его зрачки налились кровью.
Почва под ногами начала проседать. В большой палец ткнулось что-то острое. Я ойкнула. Серж отпустил меня, выругался и зашагал дальше, не оборачиваясь. Я шла следом, растирая руку и придумывая планы мщения. Как я уже упоминала, это было мое любимое занятие. С практикой, правда, пока было туговато.
Мы обогнули болото по краю (долго, зато без приключений) и оказались на лесной дороге, пересекавшей лес с востока на запад. Впрочем, то, что это дорога, угадывалось с трудом. Земля поросла густой бурой травой. Кое-где, перегораживая тропу, валялись иссохшие стволы огромных, как в старину, деревьев. Наверное, их снесло первыми ураганами, последовавшими за Взрывом. Дорога терялась где-то в глубине леса, но бабушка говорила, что, идя по ней, можно оказаться в Городе.
– Она заканчивается у Города, – повторил мои мысли вслух Серый.
– Ты был там?! – внезапно догадалась я.
Он помолчал, потом махнул шестипалой рукой на запад.
– Был, Диночка. Дважды.
– И ты от меня скрывал?!
– Ну-у... Вообще-то, я как раз собирался предложить тебе туда прогуляться. Ты меня опередила.
Я не кинулась на него с кулаками только потому, что быстро соображаю. Достаточно быстро для того, чтобы понять, насколько бесполезным занятием являются подобные упражнения. Посчитала в уме до десяти, глубоко вздохнула и спросила:
– В общине никто не знает?
– Нет, конечно. Узнали бы, представляешь, какой разразился бы скандал?
Это точно. Старшие считают, что пока работает Реактор, возвращение в город невозможно. Им, конечно, виднее, сами строили. А мы в этом не разбираемся, да и не очень-то стремимся разобраться. К чему? Их мир все равно для нас потерян. Что же касается Реактора, то останавливать его некому. Все «спецы» (мамино словечко) погибли или при Взрыве, или в первые годы уже в деревне от полученной во время ликвидации аварии дозы радиации.
– Ты не передумала, моя красавица?
Я сделала вид, что не услышала издевки в его голосе.
– Нет, мой красавец, не передумала.
Если отступлю сейчас, он мне потом всю жизнь будет припоминать эту дорогу.
– В общине скажем, что ходили в домик лесника. Никто не попросит подробностей.
Собственно, именно это я и сказала маме. Ну, что я и Сержик решили немного побыть вдвоем. Домик лесника – любимое место встреч молодых парочек. Далеко, тихо и без свидетелей. Мама еще обрадовалась, решила, что у нас налаживаются отношения. Как же! Я-то наивно верила, что Серый ушел на охоту!
– Мне все равно... Минуточку! А что ты говорил раньше? Когда ходил в Город без меня?
– Ты ревнуешь, Диночка?
– Ты думаешь, Сержик?
Он со смехом поднял вверх обе руки.
– Будем считать, что мы в расчете.
Я снова потерла предплечье в том месте, где в него вцепился Серый.
– Ты обошелся без синяка.
– Я сильнее. С этим, полагаю, ты спорить не собираешься?
С этим поспоришь, как же.
Серый достал из сапога широкий длинный нож и зашагал по дороге. Я последовала его примеру.
Солнце было уже высоко над головой, когда мы, наконец, остановились. Серый снял с пояса жестяную флягу с водой (только у него в общине была такая, все остальные носили воду в выдолбленных желудях), сделал один большой глоток и протянул мне. Я молча покачала головой – вода у меня была своя – и в сомнении огляделась.
– Похоже, желуди придется есть сырыми. Вряд ли здесь стоит разводить огонь.
– Ты разумна, – лениво улыбнулся Серый. – Впрочем, прежде чем разговаривать с твоей матерью, я это выяснил.
– Не сомневаюсь, – заметила я, раскалывая ножом скорлупу. Как и предупреждал дуб, желуди были еще немного не зрелыми. Но выбирать особо не приходилось, потому что в деревне последнее время с едой было неважно. Сказывались весенние дожди, от которых земля на грядках покрывалась желтой коркой и не могла нормально дышать.
– Зачем ты ходил в Город? – спросила я, протягивая Серому очищенный орех. Он взял его с таким видом, будто делал это ежедневно.
– Любопытство.
Черта, совершенно не присущая всему нашему поколению.
– Любопытство? – в сомнении переспросила я.
– Да, – отрезал Серый. Распространяться на данную тему он явно не собирался. – А ты зачем?
Я хотела найти людей или увидеть Реактор. По обстоятельствам. Но говорить этого тебе, Серый, я, конечно, не стану.
– Любопытство.
Он хмыкнул, а я подумала, что с его появлением над моей затеей нависла бо-ольшая туча. И от нее нужно как-то избавиться... Как?
– Расскажи мне про Город, – попросила я.
– Там много интересного, – Серый закрыл глаза, вспоминая. Со стороны казалось, что он полностью расслабился, но я знала – это очень обманчивое впечатление. – Дома... Большие! Ты таких и не видела. Дорога... жесткая... другая. Жаль, слишком много потерянных слов...
– Асфальт, наверное, – предположила я. – Серый такой, ровный... Бабушка рассказывала.
– Наверное, – нехотя согласился Серж. Неприятно, что кто-то знает то, чего не знает он. – Дома все пустые, я проверял. Вещей много оставлено... Только они уже негодные. Взрыв ведь давно был.
– Давно.
– Почему люди ушли?
Я пожала плечами. Глупый вопрос. Ответ на него известен даже младенцам в общине.
– Радиация.
– Радиация... что это такое? Ты ее видела? – Серый внезапно и без видимой причины разозлился. Впрочем, в этом не было ничего оригинального – злился он чаще всего именно без видимой причины.
– Нет, не видела. Ты же знаешь, что это невозможно. И не заводись. Когда ты такой, ты становишься совсем некрасивым.
– Да?
– Да.
Он заразительно рассмеялся, открыл глаза.
– Я не боюсь радиации.
– Знаю.
Бояться того, чего не видишь, могут только Старшие. Наверное, потому, что они, в отличие от нас, понимают, о чем идет речь.
– Отдохнула? Пойдем дальше?
– Погоди, – у меня в голове внезапно появилась одна идея. – Мне надо... отлучиться...
Я огляделась и шмыгнула в придорожные кусты.
– Не уходи далеко, – крикнул в спину Серый.
Я и не собиралась. Сон-трава обычно растет вдоль обочин.
– Пойдем, – сказала я через пару минут, успев осуществить все задуманное и кое-что сверх программы.
Серый вылез из соседних кустов, одергивая на ходу куртку.
– Пойдем, моя красавица.
Он был хорошим попутчиком. Не растрачивал силы и внимание на пустые разговоры, не торопил меня, но и расслабляться не давал. Он казался удивительно надежным и сильным, и это раздражало.
– Устала? – спросил Серый, перепрыгивая через очередной полусгнивший ствол.
– Нет, – ответила я, перебираясь следом, пусть менее грациозно, зато без посторонней помощи. – Далеко еще?
– Если поторопимся, ночевать будем в Городе.
Я машинально взглянула на небо и вздохнула. А если не поторопимся? Мы двигались на запад вслед за солнцем, которое пока и не собиралось садиться. Но признаться, что устала? Ни-за-что!
Я не заметила, как Серый метнул нож. Собственно говоря, я и опасности не заметила, пока она не выпала из кустов на дорогу в виде огромного волосатого трупа с торчащей из груди рукояткой ножа.
– Что это? – спросила я подозрительно спокойным голосом.
– Испугалась? – Серый склонился над тушей, легко выдернул нож и обернулся ко мне. – Испугалась?
– Не успела, – честно призналась я, подходя ближе.
– Это – медведь, – гордо пояснил он, вытирая нож о траву. – Говорят, раньше встретиться один на один с медведем мог только очень смелый охотник.
– Не может быть! – Я проигнорировала его намек на собственную храбрость. – Я читала про медведей. Они огромные, очень сильные и злые.
– Этот тоже не маленький, – заметил Серый. – А на счет характера, пожалуй, уже поздно выяснять.
– Но... ты убил его одним ударом!.. Разве такое возможно?!..
– Как видишь, – Серый пожал плечами. Потом улыбнулся и соизволил дать разъяснения: – Я уже охотился на них раньше, когда думал, что их можно есть. Наверное, до Взрыва медведи и, правда, были одними из самых опасных обитателей леса. Только сейчас их место занял я . Я сильнее, быстрее, и я никогда (ты же знаешь) не промахиваюсь. А после удара в сердце еще никто не оживал.
Туша на земле дернулась. Я вздрогнула и отскочила назад. Хорошо еще, что не закричала – опозорилась бы на всю жизнь.
– После смерти так бывает, – спокойно заметил Серый, направляясь дальше.
– Зачем же ты его убил, если его есть нельзя? – спросила я, обходя тушу стороной, чтобы догнать Серого.
– Иначе бы он убил нас , – не оборачиваясь, ответил мой будущий родич. – Нас-то есть можно...
– Но медведи не едят мясо!
– Да? Не знаю, до Взрыва может быть и не ели...
Я не стала спорить. В конце концов, он охотник, ему виднее.
Небо потихоньку темнело, окрашивалось на востоке в синее. Мама говорит, что небо – единственное, что совершенно не изменилось за последнюю тысячу лет. Это удивительно, особенно, если вспомнить, сколько усилий приложил человек для достижения обратного эффекта.
– Смотри – Город! – сказал Серый, протягивая вперед руку. В просветах редколесья виднелись огромные строения непривычных форм и незнакомого назначения. – Мы пришли.
Это и дубу было понятно.
Все чудесатее и чудесатее...
Алиса
– Не может быть! – ахнула Машка.
– Не кричи, – поморщился Сержик. – Они не любят шума.
– Они?
– Ну... болота... Они немножко живые.
– Только немножко? – съязвила я. Окружающий мир мне не нравился, вызывая чувство беспричинного страха. Я злилась на Серого, потому что, уже увидев его на танке, уже поняла, что этот поход за ягодой вряд ли будет похож на предыдущие. Серый любил приключения. Особенно в моем обществе.
– Говорят, отсюда еще никто не возвращался, – задумчиво сказала Лера. Спасибо, утешила.
– Глупости, – отрезал Эдик. – Мы с Серым здесь уже раз десять были – и ничего, до сих пор живы-здоровы.
– Это никогда не поздно исправить, – ехидно заметила Машка. Я усмехнулась, Эдик нахмурился.
– Я рад, что ты пошла со мной, – сказал мне Сержик. – Здесь самая вкусная ягода во всем лесу. Ты такой еще не ела.
– И ты, конечно, решил расширить мой кругозор. Уверена, эта прогулка – исключительно твоя идея.
– Моя, – самодовольно кивнул он. – Я хотел, чтобы ты перестала на меня дуться.
– Мне боязно, – призналась я, не обращая внимания на его слова. – Все какое-то чужое... Трава... зеленая, да? Как в книжках. Только откуда? Бабушка говорила, что после Взрыва лес сильно изменился... Они ведь, когда в деревне обосновывались, весь его обшарили вдоль и поперек. И по болотам ходили...
Сержик ответить не успел – за спиной раздался удивленный возглас Леры:
– Смотрите! Что это?
У нее на ладони лежало несколько маленьких розовых ягодок. Земляника. Не наша, желтоватая с толстыми белыми прожилками, а самая настоящая, как на старых картинках.
Машка осторожно подцепила длинным, загнутым как у птицы, ногтем одну ягодку с ладони Леры и сунула в рот.
– Ты что, с ума сошла? – крикнула я. – А вдруг ее есть нельзя?!
– Вкусно, – улыбнулась Машка.
– Не волнуйся, Диночка, здесь все съедобное, – заверил Серый.
Я ведь уже говорила, что самоуверенность – отличительная черта его характера?
– Пойдемте дальше, – предложил Эдик. – Вам здесь понравится...
Это был совершенно чужой лес, наполненный незнакомыми запахами, звуками, красками. Особенно красками. Мы не привыкли к зеленой траве и цветам, пахнущим медом, к высоким деревьям, у которых не видно макушек, к сладкой воде из родника. К отсутствию дождя. К необыкновенно звонкому эху. У нас в общине еще живы те, кто помнит время, когда весь мир был таким ...
Уши внезапно заполнил звенящий грохот. Я вскинула голову. С неба что-то падало. Это что-то было объято пламенем. Я закричала. Я очень хотела убежать куда-нибудь, но бежать было некуда, и я просто смотрела на огненный ком и кричала. Потом земля вздрогнула от удара, я потеряла равновесие и упала, хорошенько стукнувшись о кстати подвернувшуюся корягу.
Гул и грохот исчез. Я еще немного полежала, прислушиваясь. Когда падает такая жуткая горящая штуковина с неба, всегда начинается пожар, и я хотела знать, где именно он начался, чтобы понять, в какую сторону бежать...
Пожара не было. Я медленно поднялась, сделала несколько шагов, проверяя на прочность собственные ноги. Померещилось, что ли? Ничего себе – померещилось! Чуть не оглохла...
Второй раз я упала по собственной вине, запнувшись о торчавшую из земли корягу. Я растянулась на зеленой траве, ткнувшись во что-то холодное и железное, замерла на мгновение, а когда подняла голову...
Он лежал, зарывшись носом в черную чужую землю среди изломанных, искореженных от почти ощутимой боли деревьев. Корпус покрыт мхом и травой. Пустые дыры вместо окон.
– Ой, – тихо сказала за спиной Лера. – Что это?
– Самолет, – ответила я. – На таких раньше люди летали по воздуху.
– Как птицы?
– Да. Смотри, вот крылья.
– Но они, наверное, тяжелые, как же ими махать?
– Не знаю.
– Ты что-то путаешь, Дина.
– Нет, не путаю. Ты разве не помнишь? Нам Митяй картинки показывал.
Митяй (Дмитрий Альбертович) – один из бывших инженеров станции, а ныне деревенский механик и по совместительству наш учитель математики. Ему уже за восемьдесят перевалило, а память до сих пор лучше, чем у меня.
– Не помню, – с раскаянием сказала Лера. – Ты же знаешь, мы не любили учиться. Только ты... Но ты-то совсем другая.
– Спасибо за напоминание. Ты слышала шум?
– Слышала... Что это было?
– Сама бы хотела знать.
Мне на плечо легла тяжелая ладонь Сержа. Я подпрыгнула от неожиданности.
– Я тебя потерял, – спокойно сказал он. – Не уходи далеко, здесь можно заблудиться.
– Еще один! Я, между прочим, не такая беспомощная, как вам всем кажется! – тут же вскинулась я.
– Сержик, Дина нашла... как, говоришь, эта штука называется?
– Самолет, – повторила я и махнула рукой. Впрочем, удивить Серого мне не удалось.
– Знаю. Он свалился с неба еще когда мы с Эдькой сюда впервые забрели.
– Что, прямо на ваших глазах?!
– Ага, – Серый зевнул.
– Но ты никогда об этом не рассказывал!
– А должен был?
– Ты ведь собираешься со мною жить!
– Собираюсь. А что, возникли какие-нибудь проблемы? – в его голосе послышалась угроза.
– Дина... – предостерегающе шепнула Лерка. Она немного побаивалась Серого. Не удивительно, его боялось пол-общины. Время от времени к этой половине присоединялась и я.
– Испугались мы тогда изрядно, – неохотно признался он. – Только что было все в порядке, и вдруг – гул, грохот, словно второй Взрыв случился. Мы сначала не поняли ничего, наверх посмотрели, а там он. Падает. А голову от людских криков аж надвое разрывает... Страшно... Удар был такой, что земля под ногами закачалась.
– Я хочу посмотреть...
– Нет. Мы с Эдькой там были. Внутри все выгорело. И ни одного трупа, как будто он пустой летел. Только оболочка и осталась. Ничего интересного.
– Но ведь кто-то же кричал?!
– Кричал, – согласился он. – А может, нам показалось.
Я знала, что с Сержем спорить бесполезно. Обидно, конечно, но лучше не надо. Я заглянула в его глаза. Левый, голубой, отражал небо, правый карий – меня. И никаких эмоций.
– Но разве так бывает?
– Почем я знаю. Бывает, наверное. Он на наших глазах уже четвертый раз падает. Слышала шум?
– Угу.
– Только сегодня немножко тише было... Картинка повторяется, а звук убрали. Отец говорил, что раньше для этого какое-то специальное название было...
– Кино? – с надеждой спросила я. Я не знала, что это такое, но слово помнила.
– Может быть, – пожал плечами Серый. – Смешное слово... Может быть... Земля полна чудес, Диночка.
– А Старшие думают, что их мир ушел навсегда. Слушай, а что, если это совсем не так, если люди – те, другие – где-то рядом? Город...
Серж сжал мое плечо, наклонился и шепнул на ухо:
– Город мертв.
– Ты-то откуда знаешь?
– Просто поверь мне на слово.
– А...
– Не вздумай что-нибудь выкинуть, моя красавица, – рука, сдавливающая плечо, сжалась сильнее. – Ты меня знаешь.
– Хорошо-хорошо... – если спорить дальше, можно ненароком лишиться некоторых частей тела. Серый кость сломает – не заметит.
– Обещай!
– Обещаю...
Клещи разжались. Я с облегчением почувствовала, как к плечу хлынула кровь.
– Ребя-а-а-та-а! – донеслось до нас из-за деревьев.
– Пошли, – сказала Лера. Для нее, так же, как и для Серого, этот вопрос был закрыт.
Мы собирали ягоду – знакомую и незнакомую. Последнюю Серж велел съесть сразу, сказал – болота все равно не дадут вынести. Я подумала, что он просто хочет сохранить от старших свой секрет. Что ж, возможно он и прав. В любом случае, оспаривать это я не собиралась. В конце концов, мне с ним еще жить вместе некоторое время. Некоторое... Всю жизнь.
Лера разожгла костер, и мы зажарили тушку зайца, пойманного ребятами, закоптили среди остывающих угольков грибы и желуди. Заяц был похож на наших, домашних, только всего с четырьмя лапками, а вот таких красивых грибов с большими белыми ножками и ярко-красными в крапинку шляпками я раньше не видела. Наевшись, мы развалились в мягкой траве.
– Кажется, пора возвращаться, – нехотя сказал Эдик, глядя на темнеющее небо.
– Пора, – откликнулась Лера. Машка, лежа на животе, тихо вздохнула.
– Как странно...
– Что, Диночка? – Серый перекатился на бок, ласково улыбнулся. Ласково. Это было что-то новое. Обычно, видя его улыбку, я инстинктивно ожидала неприятностей. Похоже, даже на него подействовала чудная магия этого места.
– Про Сердце болот столько всего страшного рассказывали, а на самом деле все оказалось не так. Выходит, Старшие нас обманывали? Они не видели его... таким?
– Видели, моя красавица. Только действительно не таким . Болота... Я же говорю – они живые. Понравился человек – показали чудо, выпустили обратно, в мир. Не понравился – и сгинул навсегда. Старшие здесь чужие. Пережитки прошлого. Для них Сердце болот – гиблое место.
– А мы – свои?
– Свои... Даже ты. Лера, туши костер, этот огонь только тебя слушается.
«Даже ты». Как я устала это слушать. Другая. Не такая, как они. Можно подумать, я могла выбирать.
Как только в рыжих глазах Леры исчезли последние отблески пламени, мир вокруг нас погрузился в темноту. Я поморгала, привыкая к внезапно наступившей ночи, и поняла, что чужой лес исчез, забрав с собой теплое солнце и яркие краски. Капал до противного знакомый мелкий дождь. Мы вернулись в болота.
– Все на месте? – раздался рядом голос Сержа. Его глаза яркими угольками светились в темноте. – Эдька?
– Погоди, Серый. Один совет напоследок, девочки. Общине лучше не знать, куда мы ходили. Не поверят, а если поверят, больше в лес не пустят. Договорились?
Мы что-то согласно промычали в ответ.
– Хорошо. Теперь можно идти.
– Не отставайте, – предупредил Серый. Нащупал мою руку. – Не вырывайся, Диночка. Здесь опасно, а у меня нет желания искать себе новую жену.
Я хмыкнула, но промолчала. Начинала привыкать к его заботе.
Мы снова долго петляли по лесу, увязая почти по колено в топкой почве. В темноте я видела гораздо хуже, чем мои спутники. Несколько раз оступалась, падала в трясину, и, если бы не крепкая хватка Серого, вполне могла бы там и остаться... Машка, в очередной раз помогая вытаскивать меня из болота, ударилась спиной о невесть откуда взявшееся дерево и повредила крыло. Эдик, тащивший ее мешок, тихо ругался, глядя, как во всплеске пламени, рожденном Лерой, сгорает злополучная осинка... Мы шли и шли, и мне начало казаться, что этому походу не будет конца.
Я, конечно, оказалась не права. Закончились болота, потом закончился лес. Светало. На башне танка сидел Марик, Машкин ровесник и друг. Увидев нас, он подскочил и радостно, на все поле, завопил:
– Вернулись! Вернулись!
Потом сосредоточенно замолчал – наверное, звал кого-то. Кого? Зачем?
Мы в недоумении переглянулись.
– Чего орешь? – спросил Эдик, придирчиво оглядывая свой костюм. Как всегда, на нем не было ни пылинки. Как будто по болотам с нами ходил не он, а его тень.
– Как чего? – обиженно спросил Марик. – Вас уже вся община ищет. Лес прочесали, реку... Только что в болота не ныряли!
«А надо было», – подумала я.
– Что, одного дня без нас прожить не можете? – ехидно поинтересовалась Машка, явно напрашиваясь на комплимент.
– Одного?! А четырех не хочешь?
Мы хором охнули. Нет, не хором. Эдик с Серым промолчали. Хорошо, наверное, иметь крепкие нервы.
– Ну ладно, четырех... Все равно, чего орать? – пожал плечами Серж. – Ты же телепат, Марик. Надо было просто позвать...
– Я звал, – заверил Марик. – Звал, аж голова разболелась! Да только вы как сквозь землю провалились!
Он даже не представлял, насколько был близок к истине.
4
Женщине спокойно жить
мешают два обстоятельства:
муж и еще раз муж.
Женщина
– Здравствуй, – сказала я, ласково похлопывая по черному стволу дуба. Его плоские и тонкие, как книжные страницы, ветви склонились к моему лицу в ответном приветствии. – Скучал?
Я поплотнее притянула к поясу корзинку и двинулась вокруг дуба, осторожно стряхивая в нее бурые желуди размером с мою ладонь. Дуб развлекал меня смешными историями, я смеялась и следила за тем, чтобы не повредить хрупкие ветки.
– Приходи теперь дня через три, не раньше, – проскрипел он напоследок.
– Обязательно. Спасибо, – я погладила протянутую мне ветку. Ритуал выполнен, можно отправляться дальше.
– Э-ге-ге, – раздалось за моей спиной. – Диночка, дружочек, что это ты здесь делаешь?
Говорят же, что у лжи короткие ноги. У моей, похоже, их и вовсе не было от рождения.
Я медленно повернулась, одновременно ощупывая ступнями мягкую болотистую почву. Не хватает еще куда-нибудь провалиться у него на глазах!..
– Сержик, дружочек, – сказала я, стараясь наиболее точно воспроизвести его собственные интонации, – если мне не изменяет память, лес не принадлежит даже общине, а ты мне не родич, чтобы я должна была давать тебе отчет...
– Пока не родич, – напомнил он и вкрадчиво осведомился: – Ты, никак, в путешествие собралась?
Я вспомнила, что Серый в гневе бывает страшен, и, к тому же, умеет читать чужие мысли, а потому решила не отрицать очевидного. Правда, это очевидное резко отличалось от того, что я сказала маме.
– Вот еще... Просто к тетке хочу сходить, – махнула я рукой. От напряженных попыток сохранить перед мысленным взором образ волосатой толстой тети Тины у меня тут же разболелась голова.
– К тетке... – протянул Серый, прикрыл правый, карий глаз и небрежно ткнул пальцем мне в бок. – А желуди – это, конечно, гостинец от мамы?
– Ага, – согласилась я.
– М-м... По-моему, тебе чего-то не хватает для поддержания образа.
– Чего? – спросила я подозрительно, ожидая подвоха.
– Красной шапочки.
Эта сказка была из серии тех, которые Серый в детстве прослушал с необычайным вниманием. Уверена, его любимым героем был волк. Попрощавшись с образом тети Тины, я рискнула сменить тактику. Как говорит мама, лучшее средство защиты – это нападение.
– А что здесь делаешь ты? Если мне не изменяет память, ты собирался на охоту! У тебя свидание?!
Если я хотела его насмешить, то мне это удалось. К сожалению, именно такой цели я и не преследовала. Серый захохотал, громко, от всей души. Потом внезапно словно оборвал себя. Я поняла, что с нападением, как и с враньем, у меня тоже получилось не очень.
– Ты постоянно впутываешься в неприятности, Диночка...
– Я?! – Я задохнулась от возмущения.
– Ты. А у меня...
– А не ты ли впутываешь меня в эти самые неприятности?!
Он, как всегда, пропустил мои слова мимо ушей.
– ... нет желания искать себе новую подругу, поэтому...
Уж в чем в чем, а в этом утверждении он постоянен. Мы с Сержем выросли вместе и, сколько я помню, он всегда охранял меня, как свою собственность. Поначалу я над этим не задумывалась, а когда задумалась, что-либо изменить было мне уже не под силу. Я, конечно, раздражалась, но Серого мои эмоции совершенно не волновали.
– ...окончен. Мы возвращаемся домой.
Если я что-то и пропустила из его слов, то, видимо, что-то незначительное. Ход его мыслей был мне абсолютно ясен. Последняя жалкая попытка предпринималась мною уже скорее от отчаяния, нежели от уверенности в успехе.
– Сержик, ну пожалуйста, ну что тебе стоит... Я только хочу немного прогуляться... Не будешь же ты вечно за мной следить... Твои же дружки тебя и засмеют... Ну пожалуйста...
– Ты становишься такой покладистой, когда чего-то хочешь, – усмехнулся Серый голубым, как небо, левым глазом. Я обиженно поджала губы.
– Я уже и маму предупредила...
– Предупредила! Наврала с три короба!
Что было, то было. Хорошо еще, что он, похоже, не знал, что именно я ей наврала...
– Так ты, значит, в Город подалась, моя красавица?
Вот вам и вся конспирация. Нет, определенно, сегодня не мой день.
– Ты обещал, что не будешь ни в чем меня ограничивать, – напомнила я мрачно. Это не было шантажом. Шантажировать Серого – все равно, что кидаться на танк с лопатой.
– Я? Ни в чем? Я обещал? Наверное, тебе приснилось.
Наверное. В кошмарном сне.
– Знаешь, почему я не удивлена твоим словам?
– Не знаю, – хмыкнул Серый. – Почему?
– Потому что ничего другого от тебя ждать не приходится!
Я стала медленно выбираться из дубовых зарослей, ступая по своим же, еще не окончательно исчезнувшим следам.
– Помнится, и ты мне кое-что обещала, Диночка, – сказал Серый, легко передвигаясь рядом. Он не боялся леса, словно знал все его тайны. Впрочем, мне думалось, что он вообще ничего не боится.
– Что именно?
– Ты обещала не ходить в Город.
– Тебе приснилось, – отрезала я.
– Думаешь?
Я не стала спорить. Мало ли что он мне в ответ может предъявить.
Пока я размышляла на эту тему, Серж, видимо, пришел к какому-то решению.
– Знаешь, Диночка, чтобы ты не считала меня тираном (а ведь именно так ты и считаешь), предлагаю тебе отправиться в Город вместе. Если только, – я, даже не поворачивая головы, почувствовала, как изменилось его поведение, – ты, радость моя, не собиралась куда-нибудь в другое место...
– Ты ревнуешь?
Последний вопрос был явно лишним. Ревнивее Серого я во всей общине не встречала. Ревнивее и неуравновешенней. Он выходил из себя по любому поводу.
– Ты думаешь?
Серый резко остановился, схватил меня за руку, развернул к себе. Я увидела, как его зрачки налились кровью.
Почва под ногами начала проседать. В большой палец ткнулось что-то острое. Я ойкнула. Серж отпустил меня, выругался и зашагал дальше, не оборачиваясь. Я шла следом, растирая руку и придумывая планы мщения. Как я уже упоминала, это было мое любимое занятие. С практикой, правда, пока было туговато.
Мы обогнули болото по краю (долго, зато без приключений) и оказались на лесной дороге, пересекавшей лес с востока на запад. Впрочем, то, что это дорога, угадывалось с трудом. Земля поросла густой бурой травой. Кое-где, перегораживая тропу, валялись иссохшие стволы огромных, как в старину, деревьев. Наверное, их снесло первыми ураганами, последовавшими за Взрывом. Дорога терялась где-то в глубине леса, но бабушка говорила, что, идя по ней, можно оказаться в Городе.
– Она заканчивается у Города, – повторил мои мысли вслух Серый.
– Ты был там?! – внезапно догадалась я.
Он помолчал, потом махнул шестипалой рукой на запад.
– Был, Диночка. Дважды.
– И ты от меня скрывал?!
– Ну-у... Вообще-то, я как раз собирался предложить тебе туда прогуляться. Ты меня опередила.
Я не кинулась на него с кулаками только потому, что быстро соображаю. Достаточно быстро для того, чтобы понять, насколько бесполезным занятием являются подобные упражнения. Посчитала в уме до десяти, глубоко вздохнула и спросила:
– В общине никто не знает?
– Нет, конечно. Узнали бы, представляешь, какой разразился бы скандал?
Это точно. Старшие считают, что пока работает Реактор, возвращение в город невозможно. Им, конечно, виднее, сами строили. А мы в этом не разбираемся, да и не очень-то стремимся разобраться. К чему? Их мир все равно для нас потерян. Что же касается Реактора, то останавливать его некому. Все «спецы» (мамино словечко) погибли или при Взрыве, или в первые годы уже в деревне от полученной во время ликвидации аварии дозы радиации.
– Ты не передумала, моя красавица?
Я сделала вид, что не услышала издевки в его голосе.
– Нет, мой красавец, не передумала.
Если отступлю сейчас, он мне потом всю жизнь будет припоминать эту дорогу.
– В общине скажем, что ходили в домик лесника. Никто не попросит подробностей.
Собственно, именно это я и сказала маме. Ну, что я и Сержик решили немного побыть вдвоем. Домик лесника – любимое место встреч молодых парочек. Далеко, тихо и без свидетелей. Мама еще обрадовалась, решила, что у нас налаживаются отношения. Как же! Я-то наивно верила, что Серый ушел на охоту!
– Мне все равно... Минуточку! А что ты говорил раньше? Когда ходил в Город без меня?
– Ты ревнуешь, Диночка?
– Ты думаешь, Сержик?
Он со смехом поднял вверх обе руки.
– Будем считать, что мы в расчете.
Я снова потерла предплечье в том месте, где в него вцепился Серый.
– Ты обошелся без синяка.
– Я сильнее. С этим, полагаю, ты спорить не собираешься?
С этим поспоришь, как же.
Серый достал из сапога широкий длинный нож и зашагал по дороге. Я последовала его примеру.
Солнце было уже высоко над головой, когда мы, наконец, остановились. Серый снял с пояса жестяную флягу с водой (только у него в общине была такая, все остальные носили воду в выдолбленных желудях), сделал один большой глоток и протянул мне. Я молча покачала головой – вода у меня была своя – и в сомнении огляделась.
– Похоже, желуди придется есть сырыми. Вряд ли здесь стоит разводить огонь.
– Ты разумна, – лениво улыбнулся Серый. – Впрочем, прежде чем разговаривать с твоей матерью, я это выяснил.
– Не сомневаюсь, – заметила я, раскалывая ножом скорлупу. Как и предупреждал дуб, желуди были еще немного не зрелыми. Но выбирать особо не приходилось, потому что в деревне последнее время с едой было неважно. Сказывались весенние дожди, от которых земля на грядках покрывалась желтой коркой и не могла нормально дышать.
– Зачем ты ходил в Город? – спросила я, протягивая Серому очищенный орех. Он взял его с таким видом, будто делал это ежедневно.
– Любопытство.
Черта, совершенно не присущая всему нашему поколению.
– Любопытство? – в сомнении переспросила я.
– Да, – отрезал Серый. Распространяться на данную тему он явно не собирался. – А ты зачем?
Я хотела найти людей или увидеть Реактор. По обстоятельствам. Но говорить этого тебе, Серый, я, конечно, не стану.
– Любопытство.
Он хмыкнул, а я подумала, что с его появлением над моей затеей нависла бо-ольшая туча. И от нее нужно как-то избавиться... Как?
– Расскажи мне про Город, – попросила я.
– Там много интересного, – Серый закрыл глаза, вспоминая. Со стороны казалось, что он полностью расслабился, но я знала – это очень обманчивое впечатление. – Дома... Большие! Ты таких и не видела. Дорога... жесткая... другая. Жаль, слишком много потерянных слов...
– Асфальт, наверное, – предположила я. – Серый такой, ровный... Бабушка рассказывала.
– Наверное, – нехотя согласился Серж. Неприятно, что кто-то знает то, чего не знает он. – Дома все пустые, я проверял. Вещей много оставлено... Только они уже негодные. Взрыв ведь давно был.
– Давно.
– Почему люди ушли?
Я пожала плечами. Глупый вопрос. Ответ на него известен даже младенцам в общине.
– Радиация.
– Радиация... что это такое? Ты ее видела? – Серый внезапно и без видимой причины разозлился. Впрочем, в этом не было ничего оригинального – злился он чаще всего именно без видимой причины.
– Нет, не видела. Ты же знаешь, что это невозможно. И не заводись. Когда ты такой, ты становишься совсем некрасивым.
– Да?
– Да.
Он заразительно рассмеялся, открыл глаза.
– Я не боюсь радиации.
– Знаю.
Бояться того, чего не видишь, могут только Старшие. Наверное, потому, что они, в отличие от нас, понимают, о чем идет речь.
– Отдохнула? Пойдем дальше?
– Погоди, – у меня в голове внезапно появилась одна идея. – Мне надо... отлучиться...
Я огляделась и шмыгнула в придорожные кусты.
– Не уходи далеко, – крикнул в спину Серый.
Я и не собиралась. Сон-трава обычно растет вдоль обочин.
– Пойдем, – сказала я через пару минут, успев осуществить все задуманное и кое-что сверх программы.
Серый вылез из соседних кустов, одергивая на ходу куртку.
– Пойдем, моя красавица.
Он был хорошим попутчиком. Не растрачивал силы и внимание на пустые разговоры, не торопил меня, но и расслабляться не давал. Он казался удивительно надежным и сильным, и это раздражало.
– Устала? – спросил Серый, перепрыгивая через очередной полусгнивший ствол.
– Нет, – ответила я, перебираясь следом, пусть менее грациозно, зато без посторонней помощи. – Далеко еще?
– Если поторопимся, ночевать будем в Городе.
Я машинально взглянула на небо и вздохнула. А если не поторопимся? Мы двигались на запад вслед за солнцем, которое пока и не собиралось садиться. Но признаться, что устала? Ни-за-что!
Я не заметила, как Серый метнул нож. Собственно говоря, я и опасности не заметила, пока она не выпала из кустов на дорогу в виде огромного волосатого трупа с торчащей из груди рукояткой ножа.
– Что это? – спросила я подозрительно спокойным голосом.
– Испугалась? – Серый склонился над тушей, легко выдернул нож и обернулся ко мне. – Испугалась?
– Не успела, – честно призналась я, подходя ближе.
– Это – медведь, – гордо пояснил он, вытирая нож о траву. – Говорят, раньше встретиться один на один с медведем мог только очень смелый охотник.
– Не может быть! – Я проигнорировала его намек на собственную храбрость. – Я читала про медведей. Они огромные, очень сильные и злые.
– Этот тоже не маленький, – заметил Серый. – А на счет характера, пожалуй, уже поздно выяснять.
– Но... ты убил его одним ударом!.. Разве такое возможно?!..
– Как видишь, – Серый пожал плечами. Потом улыбнулся и соизволил дать разъяснения: – Я уже охотился на них раньше, когда думал, что их можно есть. Наверное, до Взрыва медведи и, правда, были одними из самых опасных обитателей леса. Только сейчас их место занял я . Я сильнее, быстрее, и я никогда (ты же знаешь) не промахиваюсь. А после удара в сердце еще никто не оживал.
Туша на земле дернулась. Я вздрогнула и отскочила назад. Хорошо еще, что не закричала – опозорилась бы на всю жизнь.
– После смерти так бывает, – спокойно заметил Серый, направляясь дальше.
– Зачем же ты его убил, если его есть нельзя? – спросила я, обходя тушу стороной, чтобы догнать Серого.
– Иначе бы он убил нас , – не оборачиваясь, ответил мой будущий родич. – Нас-то есть можно...
– Но медведи не едят мясо!
– Да? Не знаю, до Взрыва может быть и не ели...
Я не стала спорить. В конце концов, он охотник, ему виднее.
Небо потихоньку темнело, окрашивалось на востоке в синее. Мама говорит, что небо – единственное, что совершенно не изменилось за последнюю тысячу лет. Это удивительно, особенно, если вспомнить, сколько усилий приложил человек для достижения обратного эффекта.
– Смотри – Город! – сказал Серый, протягивая вперед руку. В просветах редколесья виднелись огромные строения непривычных форм и незнакомого назначения. – Мы пришли.
Это и дубу было понятно.